Александр Кас (17 декабря 2011 - 13:52) писал:
Интересно, при чём тут Кипронос? Кипронос возглавлял Киевский военный округ. Но он на момент окружения был в подчинении Буденного, главкома войск Юго-Западного направления. Более того, над ним стоял и начальник штаба Жуков. Разве с Кипроноса может быть какой-то спрос?! Он, фактически, не имел никакой власти. Тем более, если бы он напрямую не выполнил личное указание Сталина, его бы в первую очередь разжаловали и расстрели. Тем не менее Кипронос сохранил звание и геройски погиб выходя из окружения.
После смерти Сталина главные виновники того позорного котла Буденный и Жуков решили снять с себя ответственность за Киевский Позор. Появились некие произведеньица, с прямой речью и козлом отпущения Кипроносом. Но Кипронос до конца исполнил долг перед Родиной и пал смертью героя на поле битвы. В отличие от бежавших Буденного и Жукова.
Пора, наконец, назватьглавных виновников того позора и снять поганые наветы с имени Михаила Петровича Кипроноса.
Как причем? Очень даже причем. Кипронос командовал Юго-Западным фронтом, а именно этот фронт и оборонял Киев. Буденный командовал войсками Юго-Западного направления, а это далеко не один фронт.
Давайте еще раз восстановим события того времени.
Вот, ч то пишет Баграмян, бывший на то время Заместителем начальника штаба Юго-Западного фронта. Я не буду приводить весь текст, а только тезисно.
Цитата
Стало очевидно, что войскам фронта, рассеченным вражескими клиньями, будет все труднее удерживать рубеж по Днепру. Им пришлось бы продолжать оборону в полной изоляции от остальных сил Красной Армии. Полковник Захватаев при встрече рассказывал мне, как в ночь на 11 сентября они с генералом Тупиковым пришли к командующему фронтом. У Кирпоноса в это время находились члены Военного совета Бурмистенко и Рыков. Начальник штаба доложил обстановку. Вывод его сводился к тому, что надо, пока не поздно, выводить войска на линию реки Псел, где уже был подготовлен тыловой оборонительный рубеж. Доводы Тупикова были вескими. После всестороннего обсуждения Военный совет фронта решил направить в Ставку телеграмму такого содержания:
"Танковая группа противника прорвалась в Ромны, Грайворон. 40-я и 21-я армии не могут ликвидировать эту группу. Требуется немедленная выброска войск из Киевского укрепленного района на пути движения противника и общий отход войск фронта на рубежи, доложенные Вам. Прошу санкцию по радио".
Примерно во втором часу ночи начальник войск связи фронта Добыкин доложил Кирпоносу, что на проводе Москва. Маршал Б. М. Шапошников, возглавлявший в то время Генеральный штаб, сообщил: "Ставка Верховного Главнокомандующего считает, что необходимо продолжать драться на тех позициях, которые занимают части Юго-Западного фронта, как это предусмотрено нашими уставами". Начальник Генерального штаба высказал ряд рекомендаций по разгрому прорвавшихся группировок противника, но не разрешил взять из Киевского укрепленного района ни одной дивизии. Кирпонос связался с Буденным и попросил его разъяснить начальнику Генерального штаба, что малейшее промедление с отводом войск фронта грозит роковыми последствиями. Спустя несколько часов произошел разговор Буденного с Шапошниковым. Начальник Генштаба стоял на своем. Тогда Буденный передал в Ставку следующую телеграмму:
"Военный совет Юго-Западного фронта считает, что в создавшейся обстановке необходимо разрешить общий отход фронта на тыловой рубеж. Начальник Генерального штаба маршал товарищ Шапошников от имени Ставки Верховного Главнокомандования в ответ на это предложение дал указание вывести из 26-й армии две стрелковые дивизии и использовать их для ликвидации прорвавшегося противника из района Бахмач, Копотоп. Одновременно товарищ Шапошников указал, что Ставка Верховного Командования считает отвод частей Юго-Западного фронта на восток пока преждевременным. Со своей стороны полагаю, что к данному времени полностью обозначились замыслы противника по охвату и окружению Юго-Западного фронта со стороны Новгород-Северского на юг и от Кременчуга на север. Для противодействия этому замыслу необходимо создать сильную группу войск. Юго-Западный фронт сделать этого не в состоянии.
Если Ставка Верховного Командования в свою очередь не имеет возможности сосредоточить в данный момент такую сильную группу, то отход для Юго-Западного фронта является вполне назревшим. Мероприятие, которое должен провести Военный совет фронта в виде выдвижения двух дивизий из 26-й армии, может только являться средством обеспечения. К тому же 26-я армия становится крайне обессиленной. На 150 километров фронта остаются только три стрелковые дивизии{10}. Промедление с отходом Юго-Западного фронта может повлечь к потере войск и огромного количества материальной части. В крайнем случае, если вопрос с отходом не может быть пересмотрен, прошу разрешения вывести хотя бы войска и богатую технику из Киевского УР, эти силы и средства, [327] безусловно, помогут Юго-Западному фронту противодействовать окружению".
Вечером 11 сентября Кирпоноса вызвала Москва. Командующий фронтом в сопровождении Бурмистенко, Рыкова, Тупикова и Захватаева поспешил в аппаратную. На этот раз на проводе был сам Верховный Главнокомандующий.
Поздоровавшись, Сталин заявил:
"Ваше предложение об отводе на рубеж известной вам реки мне кажется опасным". Он сослался при этом на неудачи, когда войска [328] фронта отходили за Днепр. "Какая гарантия, что то же самое не повторится теперь? Это первое. А потом второе: в данной обстановке на восточном берегу Днепра предлагаемый вами отвод войск будет означать окружение наших войск, так как противник будет наступать на вас не только со стороны Конотопа, то есть с севера, но и с юга, то есть со стороны Кременчуга, а также с запада, так как при отводе наших войск с Днепра противник моментально займет восточный берег Днепра и начнет атаки. Если конотопская группа противника соединится с кременчугской группой, вы будете окружены..."
Кирпонос не сводил глаз с медленно тянувшейся ленты.
"Как видите, ваши предложения о немедленном отводе войск без того, что вы заранее подготовите рубеж по реке Псел, во-первых, и, во-вторых, поведете отчаянные атаки на конотопскую группу противника во взаимодействии с Брянским фронтом, — повторяю, без этих условий ваши предложения об отводе войск являются опасными и могут привести к катастрофе. Какой же выход? Выход может быть следующий.
Первое. Немедленно перегруппировать силы хотя бы за счет Киевского укрепрайона и других войск и повести отчаянные атаки на конотопскую группу противника во взаимодействии с Еременко, сосредоточив в этом районе девять десятых авиации. Еременко уже даны соответствующие указания. Авиационную же группу Петрова мы сегодня специальным приказом передислоцируем на Харьков и подчиним Юго-Западному направлению.
Второе. Немедленно организовать оборонительный рубеж на реке Псел или где-либо по этой линии, выставив большую артиллерийскую группу фронтом на север и на запад и отведя пять-шесть дивизий на этот рубеж.
Третье. По исполнении этих двух пунктов, и только после исполнения этих двух пунктов, то есть после создания кулака против конотопской группы и после создания оборонительного рубежа на реке Псел, словом, после всего этого начать эвакуацию Киева. Подготовить тщательно взрыв мостов. Никаких плавсредств на Днепре не оставлять, а разрушить их и после эвакуации Киева закрепиться на восточном берегу Днепра, не давая противнику прорваться на восточный берег. [329] Перестать, наконец, заниматься исканием рубежей для отступления, а искать пути для сопротивления".
В аппаратной наступила тишина. Своей железной логикой Верховный Главнокомандующий мог обезоружить кого угодно. Даже Тупиков растерялся. Впоследствии он говорил мне, что, когда следил за лентой, у него возникла мысль: надо воспользоваться предложением, для начала отвести на рубеж по реке Псел пять-шесть дивизий и значительные силы артиллерии. Это и явилось бы началом отвода войск фронта на новый рубеж. Ведь, по существу, Сталин не возражал против отхода, а предлагал лишь надежно обеспечить его организацией обороны по реке Псел...
Но всех ошеломили последние слова Верховного:
"Перестать, наконец, заниматься исканием рубежей для отступления, а искать пути для сопротивления".
По свидетельству Захватаева, побледневший Кирпонос дважды вслух зачитал эту фразу. Спросил членов Военного совета:
— Ну, что скажете, товарищи?
Рыков молча теребил свою пышную шевелюру.
Бурмистенко тихо произнес:
— Раз нельзя отходить, мы и не будем настаивать на уходе с Днепра.
Время шло, а на другом конце провода Сталин ждал ответа.
Кирпонос стремительно повернулся к бодистке:
— Передавайте!
Говорил он медленно, словно процеживал каждое слово:
— У нас и мысли об отводе войск не было до получения предложения дать соображения об отводе войск на восток с указанием рубежей, а была лишь просьба в связи с расширившимся фронтом до восьмисот с лишним километров усилить наш фронт резервами...
Захватаев потом рассказывал, что Тупиков, слушая Кирпоноса, схватился за голову. Кирпонос, кинув на него удивленный взгляд, продолжал диктовать глухим голосом:
— По указанию Ставки Верховного Главнокомандования, полученному в ночь на одиннадцатое сентября, снимаются из армии Костенко две стрелковые дивизии с артиллерией, перебрасываются по железной дороге на конотопское направление с задачей — совместно с армиямя Подласа и Кузнецова уничтожить прорвавшуюся в напраплении Ромны мотомеханизированную группу противника. Из КиУРа, по нашему мнению, пока больше брать войск нельзя, так как оттуда уже взяты две с половиной дивизии для черниговского направления. Можно будет из КиУРа взять лишь часть артиллерийских средств. Указания Ставки Верховного Главнокомандования, только что полученные по аппарату, будут немедленно проведены в жизнь. Все.
Сам того не замечая, Кирпонос неожиданно отказался от всего, о чем просил совсем недавно. Это сразу поняли все, кто стоял рядом. И конечно, уж никак не ускользнуло от внимания Сталина. Снова застучал аппарат. Слова на ленте — тяжелые, как слитки:
"Первое. Предложение об отводе войск Юго-Западного фронта исходит от вас и от Буденного, главкома Юго-Западного направления. Вот выдержки из донесения Буденного от 11 числа..."
И далее последовали фразы из знакомой уже читателю телеграммы Буденного, в которой тот, ссылаясь на просьбу Военного совета фронта, со всей присущей ему прямолинейностью и решительностью настаивал на немедленном отводе войск Юго-Западного фронта.
Аппарат смолк, словно говоривший на том конце провода хотел дать своему собеседнику хоть немного собраться с мыслями. А затем лента потекла снова:
"Как видите, Шапошников против отвода частей, а главком за отвод, так как и Юго-Западный фронт стоял за немедленный отвод частей..."
В заключение уже безапелляционный приказ:
"...Киева не оставлять и мостов не взрывать без особого разрешения Ставки. До свидания".
На следующий день мы узнали, что Ставка освободила Буденного от поста главнокомандующего войсками Юго-Западного направления и назначила вместо него Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко.
Обстановка на Юго-Западном фронте создалась критическая. Для того, чтобы не попасть в окружение, сохранить войска и организовать в дальнейшем оборону, необходимо было сдать Киев и отойти на рубеж реки Псел, чтобы там, под прикрытием естественной водной преграды, перейти к обороне.
Просьба принять такое решение было направлено в Ставку.
Из Ставки позвонил НГШ Шапошников(а не Жуков, Жуков тогда командовал Резервным фронтом) и сказал, что Ставка не согласна.
Тогда Кирпонос обращается к Буденному, чтобы тот встал на его сторону и разъяснил уже со своей стороны положение Ю-З фронта.
Буденный, будучи прекрасно информированным о положении дел, встал на сторону командования Ю-З фронта.
Тогда на Кирпоноса вышел Сталин. Он сказал, что Ставка не против отвода войск Ю-З фронта, но это должно быть сделано организованно, чтобы войска отошли на заранее подготовленные оборонительные рубежи. Но вместо того, чтобы доложить о действительном положении на фронте и подтвердить необходимость отвода войск Кирпонос заявил Сталину, что сдавать Киев ни у кого в мыслях не было, а его просьба была в другом, в выделении резервов.
Кирпонос отказался от своих слов и, мягко говоря, «подставил» Буденного.
Что должна была подумать Ставка?
1. Что у Ю-З фронта достаточно сил для выполнения поставленной задачи по обороне на прежних рубежах.
2. Буденный, командуя войсками Юго-Западного направления, не справляется со своими обязанностями, поскольку не знает истинного положения дел, прося отвода войск.
Выводы последовали вполне адекватные. Киев не сдавать, мосты не взрывать, Буденного с должности снять.
Так кто виноват в данной ситуации Буденный или Кирпонос? Извините меня, уважаемый Александр, но военачальник такого ранга, как командующий фронтом, обязан с пеной у рта доказывать свою правоту, а не говорить то, что хочет услышать начальник. Это не КШУ, а война.
Теперь далее…
Прибывший вместо Буденного Тимошенко повел себя тоже непонятным образом. Он не стал брать на себя ответственность за отвод войск. Он отдал устный приказ на отвод войск, хотя мог написать такой приказ на любом листе бумаги, хотя бы от руки, и поставить свою подпись. Этот устный приказ привез Кирпоносу зам.НШ Баграмян.
Кирпонос не стал выполнять устный приказ Тимошенко, хотя мог бы схватиться за него как за соломинку и спасти часть войск.
А когда пришел трындец и войска фронта попали в «котел» Кирпонос вместе с штабом фронта стал прорываться на восток. Для того, чтобы прорвать окружение и вывести штаб были организованы две оперативные группы, которые должны были атаковать немцев и обеспечить коридор для выхода штаба. Немцев они отбросили и держали этот коридор до последнего, только штаб через него не стал выходить.
Штаб фронта, по непонятному решению Кирпоноса стал пробиваться не на восток, по коридору, а на север и соответственно напоролся на немцев. У немцев челюсти отвалились, когда они узнали, кто на них вышел.
Уничтожить штаб дивизии – очень большая удача, а тут весь «мозг» целого фронта! Они такими силами навалились, что еще удивительно, что кто-то выжил и пробился. В двух метрах от Кирпоноса разорвалась мина и он погиб.
Выводы делайте сами, уважаемый Александр…
Сообщение отредактировал АлександрСН: 17 декабря 2011 - 21:48
Помощь
(простите, точную фамилию запамятовал)? Вы сами верите этой бредятине? 
):
Дорогой Александр, Ваши 50 грамм в стенах Клуба - это главное достижение меня в должности Магистра нашего Клуба. Уж ежели Вас раскрутили на целых 50 ГРАММ, то не зря всё создавалось! Я умолчу, сколько сегодня вмазали с друзьями на даче... Но я очень приветствую Ваш подход. Я крайне негативно отношусь ко всяким инет сообществам, типа Фэйс-буки, Твиттеры, Агенты... Именно поэтому я создал очень интимный Клуб по интересам. Ваши 50 грамм легли мне как бальзам на душу - СПАСИБО . Поверьте, попасть к нам в Клуб сложнее, чем в супер закрытый ночной Клуб Москвы. Отрезанных от общения желающих намного больше, чем прошедших фэйс-конроль - это мой бзик, ибо я хочу видеть в стенах нашего Клуба только достойных людей.
