В первые годы существования Монгольской империи,
в правление Чингис-хана (1162-1227), провозглашен великим ханом в 1206 г.,
Цитата
резиденция великого хана, по всей видимости, была типичной ставкой кочевого правителя – он не был склонен связывать себя постройкой зданий, и, вероятно, не считал это нужным и достойным правителя монголов[1].
К тому же, на долю основателя империи пришлось не так уж много спокойных лет, когда он не был занят войнами и походами. Однако
уже в правление его сына Угэдэя (1186-1241, великий хан с 1229 г.) влияние представителей оседлых народов, вошедших в состав империи, на правящую прослойку кочевников значительно усилилось, следствием чего, в частности, стало начало строительства в 1235 г. города Каракорума[2], провозглашенного столицей империи[3].
Каракорум уже довольно давно стал предметом внимания ученых[4].
Тем не менее, обстоятельства, определившие выбор названия столицы и места для этого масштабного строительства, насколько нам известно, в значительной степени остаются вопросами, изученными явно недостаточно. При этом, ответ на данный вопрос смог бы, вероятно, прояснить некоторые аспекты раннеимперской идеологии монгольского государства, так как столица, особенно не наследуемая, а основанная – это в первую очередь яркий символ того, как правитель представляет себе свою власть и государство, их облик и цели.
По поводу времени основания столицы между исследователями есть некоторые разногласия.
Чаще всего за такую дату принимается 1235 г., когда, согласно Юань ши («Истории [династии] Юань»), там был построен дворец Вань-ань гун 萬安宮 (Дворец десяти тысяч спокойствий), а сам город был обнесен стеной[5]. Однако ряд исследователей предлагают более раннюю дату[6], основываясь преимущественно на том, что
не позднее, чем в 40-х гг. ХIV в., существовала традиция, согласно которой место будущей столицы было выбрано самим Чингис-ханом в 1220 г. Об этом сообщается в тексте стелы, поставленной в Каракоруме в 1346 г.[7], а также в Юань ши[8].
Археологическое изучение Каракорума экспедицией С. В. Киселева в 1948-1949 гг. показало, что действительно есть ряд свидетельств тому, что город был построен не на пустом месте – в насыпном холме, на котором ок. 1235 г. был возведен знаменитый дворец Угэдэя, были найдены остатки буддийской кумирни, стиль фресок которой, по мнению С. В. Киселева, относится «к ХII в. или, скорее, к началу ХIII в.»[13].
...кажется более чем странным, чтобы Угэдэй, как полагает С.В. Киселев, приказал для постройки своего дворца разрушить буддийский храм, тем более построенный совсем недавно, при его отце. ...Скорее всего, кумирня, из которой происходят найденные фрагменты фресок, была построена из сырцового кирпича и разрушена задолго до возведения дворца, так что ко времени Угэдэя представляла собой оплывший до неузнаваемости глиняный холм, из которого строители дворца брали грунт для насыпки холма. Это, к слову, также говорит о том, что кумирня, скорее всего, изначально находилась не на месте дворца, как думает С.В. Киселев, а неподалеку от него.
Таким образом, как текстовые, так и археологические аргументы основания Каракорума, как столицы империи, при Чингис-хане не кажутся нам вполне убедительными, и потому мы считаем более правильным считать реальным основателем города Угэдэя, при котором в городе началось масштабное строительство императорской резиденции и городских укреплений.
Происхождение названия города представляет собой отдельную интересную проблему. Впервые это имя появляется у Плано Карпини, в форме Caracoron[16], Гийом Рубрук, проведший в городе немало времени и оставивший его подробное описание, называет его Carachorum или Caracorum[17], Джувейни и Рашид ад-Дин пишут Qarā-Qǒrǔm и Qarā-Qōrūm[18], в форме Qara-Qorum (中合透剌中腑透魯麻) топоним встречается в «Сокровенном сказании монголов»[19]. В Юань ши город называется Хэ-линь 和林[20]. Топоним «Каракорум» в «полной» версии встречается лишь однажды и обозначает некую реку Халахэлинь-хэ 哈剌和林河, протекающую к западу от города, по которой, по мнению автора главы, он и был назван[21]. На самом деле, к западу от Каракорума протекает р. Орхон, чьё название хорошо известно по источникам и неизменно по крайней мере с VII-VIII в., и с лингвистической точки зрения ни в коей мере не может быть передано как Хэлинь. Как полагает Поль Пеллио, это объясняется тем, что авторы Юань ши основывались на дневниках некоего Чжан Дэ-хуэя 張德輝, посетившего Каракорум в 1247-1248, который пишет, что там, посреди широкой равнины, «есть хэлиньское урочище» (чжун цзи Хэлинь-чуань е 中即和林川也)[22]. Авторы династийной истории, по мнению Пеллио, неправильно поняли слово чуань, которое в данном контексте правильно переводить не как «река», а как «долина, урочище». Более того, здесь вовсе не идет речь о том, что город был назван по имени этой долины – имеется в виду просто долина, на которой расположен город, долина Каракорума.
Впрочем, топоним Хэлинь встречается в источниках, касающихся и не только монгольского времени. В «Стеле о заслугах идикутов Гаочан-ванов» (И-ду-ху Гаочан-ван ши-сюнь бэй 亦都護高昌王世勳碑)[23], основном источнике по истории правящего дома уйгурского Турфанского княжества в монгольскую эпоху, в части, посвященной происхождению уйгуров, их былой славе и родным местам, сказано: «В землях уйгуров есть горы Хэлинь 和林山, [из которых] вытекают две реки, [одна] называется Ту-ху-ла 禿忽剌 (Тола – С.Д.), [вторая] называется Сюэ-лин-гэ 薛靈哥 (Селенга – С.Д.)»[24]. Горы Хэлинь упоминаются в тексте стелы ещё несколько раз, каждый раз выступая как один из ключевых топонимов «колыбели» уйгуров и района расположения столицы каганата. О похожей традиции сообщает персидский историк Джувейни (1226-1283): когда-то, по его словам, уйгуры жили на берегах реки Орхон, которая течёт с гор Каракорум, по которым названа столица Угэдэя. Первый легендарный каган уйгуров родился в месте, находящемся между реками Тола и Селенга, которая тоже берет своё начало в горах Каракорум[25]; о горах Каракорум в древних землях уйгуров, от которых происходит название столицы великих ханов, говорит и Рашид ад-Дин[26].
Именно от этого уйгурского топонима, по-видимому, и происходит название города, и поэтому, естественно, само слово имеет тюркское происхождение. По-тюркски qorum (уйг. Goro^) значит «скалы, валун, сокровище[27]», в таком значении слово отмечено, в частности, у Махмуда Кашгарского[28], «Чёрные скалы» - действительно вполне подходящее имя для горы (или гор)[29]. То есть, столица монгольской империи, расположенная всего в 27 км к юго-востоку от разрушенной киргизами столицы Уйгурского каганата, Орду-балыка, выше по течению р. Орхон, получила своё название от неких Черных гор, важного традиционного топонима, тесно связанного с периодом величия Уйгурской империи.
Почему же было выбрано именно это название и почему столица была основана именно здесь? С. В. Киселев, как и ряд других исследователей, считает решающим фактором «тучные пастбища и плодороднейшие земли, в сочетании с наиболее благоприятным в Центральной Монголии микроклиматом»[34]. Конечно, этот фактор нельзя недооценивать. Кочевник в течение всей своей жизни в огромной, значительно большей, чем земледелец, степени, зависит от климата и капризов природы, кочевое государство зависит от них не меньше. Именно поэтому долина Орхона издавна стала ключевым регионом монгольской степи, центром и основой кочевых империй. Однако не все, и не всегда, может быть объяснено только материальной стороной дела. Рассмотрим, что нам известно о долине Орхона и её роли в истории кочевых империй.
...
Из известных нам источников, именно в ней полнее всего излагается концепция происхождения уйгуров и возникновения Уйгурского каганата, а также описывается сакральная география орхонского региона.
«В землях уйгуров есть горы Хэлинь, [из которой] вытекают две реки, [одна] называется Ту-ху-ла, [вторая] называется Сюэ-лин-гэ. Однажды ночью небесный свет снизошёл на дерево между двумя реками. Люди пошли туда и осмотрели его. Дерево породило нарост, подобный беременному человеческому телу, и оттуда был постоянно виден свет. По прошествии девяти месяцев и десяти дней нарост разодрался, были обретены пять младенцев, [люди] взяли их выкармливать, тот, который был самым младшим [из них][75], звался Удань Буку-каган 兀單卜古可罕[76]. Так как он был силён, то сумел завладеть людьми, землями и полями своего народа и стал их правителем. [Его власть] передавалась [по наследству] на протяжении [правления] более чем сорока правителей, всего 520 лет, и вот Алиби Биликэ 阿力秘畢立可[77] взошел на престол как идикут-каган, идикут – это наименование вождей этого государства. [Он] много сражался с танцами, это продолжалось долго, а потом решили заключить мир и породниться, чтобы [дать] отдохнуть народу и распустить войска. Тогда [император] Тан отдал принцессу Золотой лотос (Цзинь-лянь гун-чжу 金蓮公主)[78] в жёны сыну кагана, Гэли-тегину[79] 葛勵的近. Они поселились [близ] Хэлиня, в Бели-болида 別力跛力答[80], так называется гора где они обычно живут. Ещё [там] есть гора, которая называется Тяньгэлигань-даха 天哥里干答哈[81], что значит «Небесная чудесная гора». На юге есть скалистая гора, называемая Худэ-даха 胡的答哈[82], что значит «Счастливая гора». Танский посол вместе со специалистом по геомантии прибыл в это государство, [и тот] сказал: «Процветание и сила Хэлиня – из-за того, что есть эта гора. Удали или разрушь эту гору, чтобы ослабить их». Тогда [посол] заявил кагану следующее: «Поскольку былл заключен брак, у [нас] есть просьба к кагану, согласиться ли он? Камни Счастливой горы, в Вашем государстве ни негде применить их [с пользой], а в Тан – это вещь, которую редко видят». [И каган] согласился на это. Камни были столь велики, что их невозможно было сдвинуть, [тогда] танец приказал развести огонь и раскалить их, брызгать [на раскаленные камни] вином и уксусом, [так] раскололи камни на мелкие кусочки и унесли их на носилках. [После этого] птицы и звери в государстве горестно рыдали из-за этого, через семь дней каган скончался. Начиная с этого времени в государстве было много бедствий и зловещих знамений, народу негде было спокойно жить, из тех, кто наследовал трон, многие сгинули. Поэтому все переселились [в земли] к востоку от Цзяочжоу 交州, в Бешбалык 別失八里[83], поселились и стали править Цзяочжоу. Цзяочжоу это нынешнее Гаочанское княжество 高昌國»[84].
На что прежде всего нужно обратить внимание в этом тексте? Прежде всего,
здесь впервые подробно объясняется концепция, так сказать, «имперского фэншуя», зависимости процветания и силы государства от священных гор, согласно которой, если разрушить эти священные горы, то вместе с ними неминуемо погибнет и государство. Отголоски этой концепции мы видели в Ляо ши, но здесь она изложена максимально полно. Также стоит отметить, что Хэлинь, Каракорум, становится почти синонимом не только долины Орхона, но и Уйгурского государства вообще.
...
можно выдвинуть гипотезу, что в правление Угэдэя и, вероятно, его первых преемников великие ханы Монгольской империи находились под сильнейшим влиянием своих уйгурских сановников, которые во многом, что касается организации государства, стали для них учителями. В частности, судя по всему, великие ханы находились под влиянием их рассказов о величии Уйгурского каганата (каковое, не исключено, в этих рассказах было несколько преувеличено) и хотели видеть в Монгольском государстве его наследника, которому предназначено создать новую степную империю, равных которой давно не существовало.
Очевидно, Угэдэй также находился под влиянием сакрально-политических концепций турфанских уйгуров, их представлений об определяющей важности гор и других природных объектов в судьбе империи, тем более что эти представления вполне соответствовали верованиям монголов. Именно в результате всего этого им было принято решение об основании столицы своей империи в непосредственной близости от столицы Уйгурского каганата, под сенью гор, которые уйгуры называли Каракорумом. Вероятно, он считал, что эти горы, в честь которых к тому же была названа столица, должны принести его империи великую силу и удачу, которую они когда-то дали, как утверждали его советники, Уйгурскому каганату. Думается, что именно эти основания, а не тучные пастбищ (которые, конечно, тоже сыграли свою роль), привели к тому, что центром Монгольской империи стала долина Орхона, а не освещенная именем Чингис-хана гора Бурхан-халдун, которой суждено было стать только некрополем Борджигинов.
Конец этого «уйгурского периода» в истории Монгольской империи связан с именем Хубилая (1215-1294, великий хан с 1260 г.). Около 1251-1252 г. Хубилай, младший брат великого хана Мункэ (1209-1259, великий хан с 1251 г.), был назначен ответственным за управление северокитайскими провинциями империи[95]. В 1256 г. он решил обзавестись собственной резиденцией поближе к Китаю и поручил своему советнику Лю Бин-чжуну 劉秉忠 (1216-1274)[96] найти, исходя из принципов китайской геомантии, благоприятное место, разработать план города и выстроить его, что и было сделано. Новый город, названный Кайпином 開平 (позже нередко упоминается под названием Шанду 上都, Верхняя столица), был построен в степях в 350 км к северу от совр. Пекина, неподалёку от озера Долон-нор (местность Зуннайман-сумэ в 35 км к северо-западу от совр. г. Долунь на юго-востоке Внутренней Монголии), в 1260 г. именно здесь Хубилай был провозглашён великим ханом[97].
Его младший брат Ариг-Буга, также провозглашённый великим ханом при поддержки части монгольской знати, недовольной явной склонностью Хубилая к китайской культуре, занял Каракорум, но это ему не помогло: Хубилай приказал прекратить поставлять в столицу зерно, поэтому вскоре там начался голод[98], Ариг-Бога оставил Каракорум и вскоре был побежден.
В 1264 г. столица официально была перенесена из Каракорума уже в сам Китай, в бывшую столицу династии Цзинь (1115-1234), получившую название Даду 大都 (Великая столица)[99], современный Пекин. Планирование нового города было снова поручено Лю Бин-чжуну, работы начались в 1267 г., в 1274 году было завершено строительство стен дворцового комплекса, к 1276 г. возведены городские стены, к 1285 г. город был полностью построен[100].
Окончательный отказ от «уйгурской парадигмы» в пользу «китайской» был ознаменован принятием Хубилаем в 1271 году нового, китайского названия династии и государства, Юань 元 («праначало»)[101]. Правившие до него каганы получают храмовые имена по китайскому образцу. Связь имперской идеологии с кочевыми традициями всё больше ослабевает, усиливается влияние китайской культуры, с помощью китайских сановников формируется государство управляющееся согласно многовековым принципам китайской администрации и делопроизводства.
После переноса столицы в Каракоруме была размещена ставка военного губернатора северных провинций, сюань-вэй сы 宣慰司[102]. Во время войны Хубилая и Кайду (1230-1301)[103] и связанной с этим смуты Каракорум неоднократно переходил из рук в руки, в 1295 г. город был разграблен и сожжен императорской армией[104]. В 1312 г. Каракорум был переименован в Хэнин 和寧 («Гармония и мир»)[105]: вероятно, к этому времени тюркское название уже не употреблялось, переименование было основано на китайском варианте, Хэлинь. «Уйгурская парадигма» и связанные с ней идеологические построения были окончательно забыты, по крайней мере в императорском дворце.
После падения династии Юань в 1368 г., сын последнего императора Тогон-Тимура, умершего в 1370 г. в юго-восточной Монголии, пытался закрепиться в Каракоруме, но не преуспел – город, скорее всего, уже почти заброшенный, был взят минскими войсками и сожжён[106]. Память о столице Угэдэя потускнела, само её имя было быстро забыто монголами: Санан-сэцэн, ордосский историк ХVII в., трижды упоминает город в своей хронике – один раз под сильно искаженным именем Хорум хан балгас («ханское городище Корум»)[107]; и дважды – под китайским названием Хэнин[108], что показывает, насколько мало ясности по этому вопросу было даже у самых образованных монголов того времени. 
Александр Кас (05 января 2014 - 01:33) писал:
) на http://baikal.irkuts...rubr=15&doc=74:
Давайте дальше - на каком языке должна быть надпись? Раз начали, то идите до конца 
читайте еще раз, Вы довольно невнимательны:
Помощь
