Помощь
Том II. От запланированного вторжения в Англию до начала Восточной кампании (1.7.1940 — 21.6.1941)
Предисловие
Второй том «Военного дневника» генерал-полковника Гальдера, начальника генерального штаба сухопутных войск фашистской Германии, содержит служебные записи за период с июля 1940 до июня 1941 года, то есть от поражения Франции до начала агрессии против Советского Союза.
Основное значение книги состоит в обилии фактического материала, позволяющего в хронологической последовательности проследить характер деятельности фашистского военного руководства на том этапе второй мировой войны, когда, завоевав большую часть Европы, оно готовило нападение на Советский Союз и вместе с тем продолжало агрессию в других районах Европейского континента, а также в Северной Африке.
Материалы «Военного дневника» проливают свет на многие аспекты деятельности генерального штаба сухопутных войск как одного из главных центров планирования и подготовки агрессивных войн.
Лаконичные записи Гальдера знакомят с механикой выработки фашистскими военными руководителями стратегических решений, показывают методы проведения их в жизнь, раскрывают функции отделов и должностных лиц генерального штаба, взаимоотношения внутри главного командования сухопутных войск (ОКХ), а также связи ОКХ с руководством других видов вооруженных сил и верховным главнокомандованием (ОКВ). Читатель найдет сведения о деятельности генерального штаба по организационному развитию армии, ее вооружению и снабжению, по обобщению военного опыта, военной теории, данные о подготовке сухопутной армии гитлеровской Германии к вторжению в Советский Союз, Англию, Югославию, Грецию, Северную Африку.
Второй том «Военного дневника» позволяет рассмотреть работу мозгового центра нацистской военной машины в тот период, когда, еще не зная поражений, она готовилась к новым преступлениям против человечества. Записи Гальдера содержат сведения не только чисто военного, но и военно-политического характера, дающие возможность понять некоторые стороны деятельности фашистской дипломатии при подготовке очередных актов агрессии, раскрыть сущность политических и военных расчетов во время принятия фашистскими лидерами решения повернуть острие агрессии с Запада на Восток.
Материалы «Военного дневника» доказывают, что руководители генерального штаба сухопутных войск при разработке планов агрессии, и в частности плана войны против Советского Союза, полностью поддерживали Гитлера и ОКВ по всем принципиальным вопросам политики и стратегии.
Факты, приведенные в книге, опровергают, в частности, легенду, созданную некоторыми историками ФРГ о будто бы имевшем место нежелании генерального штаба или по крайней мере части его руководителей воевать с Советским Союзом и даже об их готовности в этой связи пойти на конфликт с Гитлером. Записи Гальдера не оставляют и тени сомнения относительно полного идейного и делового единства Браухича, Гальдера и других руководителей ОКХ с Гитлером и ОКВ. В выработке решений и так называемых директив фюрера ОКХ принимало самое активное участие, и очень часто, как отмечает Гальдер, эти директивы были дословным повторением тех докладов и памятных записок, которые Гальдер от имени ОКХ представлял верховному главнокомандованию.
В особой степени сказанное относится к разработке плана нападения на Советский Союз, чему посвящена значительная часть материалов второго тома. Многие историки ФРГ и поныне склонны выискивать некую «активную оппозицию» генералов Гитлеру в вопросе развязывания войны с Советским Союзом. В данной связи называются прежде всего фамилии основных руководителей сухопутных войск Браухича и Гальдера. Таким путем делается попытка снять с генерального штаба ответственность за военную катастрофу третьего рейха.
Рассмотрение «Военного дневника» приводит к прямо противоположным выводам. Ни одна из многочисленных записей в нем, сделанных в течение года, не подвергает сомнению решение о нападении на СССР. Если бы Гальдер хоть в чем-то не соглашался с Гитлером, что могло помешать ему отметить это хотя бы одним словом в своем личном, никем не читаемом дневнике? Например, после того как он узнал от Браухича о плане Гитлера «решить русскую проблему наступлением» (см. запись от 22 июля 1940 года) или когда фюрер на большом совещании 31 июля 1940 года впервые официально сообщил высшему генералитету о своих планах агрессии против СССР. Но Гальдер лишь старательно записывает: «В соответствии с этим рассуждением Россия должна быть ликвидирована. Срок — весна 1941 года. Чем скорее мы разобьем Россию, тем лучше. Операция будет иметь смысл только в том случае, если мы одним стремительным ударом разгромим все государство целиком. Только захвата какой-то части территории недостаточно».
Быть может, какие-то сомнения появились у начальника генерального штаба на более поздних этапах подготовки агрессии? Ничуть не бывало! После совещания у Гитлера 4 ноября 1940 года Гальдер записывает: «Россия остается главной проблемой в Европе. Должно быть сделано все, чтобы быть готовым к полному расчету с ней». И так — вплоть до начала вторжения. 11 июня 1941 года появляется запись: «На Восточном фронте все в порядке. Подготовка ведется в соответствии с планом». 13 июня: «Общее впечатление отрадное. Войска в хорошем состоянии» и т. д.
Нам могут возразить: а если Гальдер не хотел идти на риск и поэтому не стал отражать в дневнике свои оппозиционные настроения? Однако накануне похода во Францию (см. том I) он достаточно откровенно пишет о своем несогласии с фюрером по некоторым вопросам военной подготовки «западного похода». Что же могло измениться через полгода, когда Гальдер после победы над Францией находился в особой милости у Гитлера и получал из его рук повышения и награды? А дело в том, что если перед нападением на Францию некоторые генералы и проявляли элементы колебания по чисто военным вопросам, то «победа на Западе» настолько вскружила им головы, настолько убедила в «непобедимости» вермахта и собственной непогрешимости, что они, как преданные слуги своего фюрера, уже ни в чем не хотели ему возражать.
Материалы «Военного дневника» Гальдера опровергают еще одну легенду буржуазной историографии — о так называемой «аполитичности» генерального штаба сухопутных войск.
Эта легенда возникла в результате ясно выраженного стремления многих историков и социологов правого толка в Западной Германии реабилитировать гитлеровский генералитет. Делаются энергичные попытки отделить генеральный штаб от преступной политики нацистского государства, от чудовищных зверств, совершенных фашизмом, и объяснить поражения немецко-фашистской армии во второй мировой войне исключительно ошибками политики и стратегии Гитлера. Оправдание деятельности генерального штаба ведется по двум направлениям: во-первых, якобы «традиционная аполитичность» германского генералитета «не позволила ему разглядеть» преступную сущность политики Гитлера и, во-вторых, в поражениях германской армии виновен будто бы только один Гитлер.
Факты, приведенные в книге, не дают развернутых контрдоказательств в масштабе второй мировой войны в целом. Но они свидетельствуют о том, что генеральный штаб в 1940-1941 годах ни в коей мере не стоял вне политики германского фашизма. Он был ее активным орудием, а в ряде случаев выступал как непосредственный соавтор ее курса. Руководящие лица из командования сухопутных войск — Браухич, Гальдер, Паулюс, Штюльпнагель, Хойзингер, Типпельскирх и другие — в 1940-1941 годах нередко превращались в политических эмиссаров третьего рейха и были непременными участниками важнейших военно-политических совещаний на самом высоком уровне.
Многие страницы второго тома «Военного дневника» заполнены сведениями политического характера. Их особенно много в тех местах, где рассматриваются вопросы, связанные с поражением Франции, с выработкой решения о войне против СССР, с попытками втянуть в войну Испанию, Венгрию, Румынию, а также с подготовкой нападения на Югославию.
Так, 15 октября Гальдер детально рассматривает итоги политического совещания Гитлера с Муссолини, рассуждает о позициях Англии, Испании, Италии, о требованиях Франко, о необходимости создания «европейской коалиции против Англии», о возможном присоединении Венгрии к Тройственному пакту и т.
д. 24 октября Гальдер подробно обсуждает эти политические вопросы с Браухичем; 29-го заслушивает подробный доклад Этцдорфа о политической обстановке, обращая особое внимание на позицию Петэна в вопросах сотрудничества Франции с Германией, на франко-английские отношения, положение в Югославии и т. д.
Аналогичные записи политического характера мы встречаем 31 октября, 1, 2, 4, 14, 16, 18, 24 ноября и во многих других местах «Военного дневника». Их содержание как нельзя лучше говорит о широкой политической информированности Гальдера и всех высших военных инстанций, о полном понимании идейно-классового назначения руководимой ими армии. 6 мая Гальдер подчеркивает: «Войска должны вести на Востоке также и идеологическую борьбу».
Книгу Гальдера можно вполне считать одним из документов истории завершающего этапа складывания фашистской антисоветской коалиции. В сентябре 1940 года агрессивный Антикоминтерновский пакт Германии, Италии и Японии, подписанный еще в середине 30-х годов, был дополнен военно-экономическим пактом — так называемым Тройственным союзом, в основе которого лежала договоренность о разделе «сфер влияния» и установлении «нового порядка» в мире.
«Военный дневник» предоставляет в распоряжение читателя материал, иллюстрирующий авантюризм германского генерального штаба и высшего военного руководства в целом, особенно при выработке плана войны против Советского Союза.
Читая бесстрастные записи Гальдера, можно мысленно воссоздать картину гигантской подготовки завоевания многих европейских государств. Записи показывают, насколько оторванными от действительности были расчеты генштаба, в какой мере фашистские военные лидеры, находясь «на вершине успеха», недооценивали другие народы, страны, армии, и прежде всего Советский Союз. 31 июля 1940 года Гальдер записывает первые исходные данные о плане войны против СССР: «Начало — май 1941 года. Продолжительность операции — пять месяцев. Было бы лучше начать уже в этом году, однако это не подходит, так как осуществить операцию надо одним ударом. Цель — уничтожение жизненной силы России».
Вынашивая авантюристические военные планы, высшее военное руководство гитлеровской Германии рассчитывало победить Советский Союз в течение пяти месяцев силами примерно 120 дивизий. Эти и другие подобные расчеты, содержащиеся в «Военном дневнике», свидетельствуют о глубочайшей недооценке советского военного потенциала, о грубых просчетах в определении истинных сил Красной Армии, мобилизационных возможностей Советского Союза, вероятных темпов развертывания резервов советским Верховным Главнокомандованием и о других коренных ошибках военного характера.
Но главное заключалось, конечно, в полной неспособности руководящего ядра фашистской Германии и слепо идущих за ним военных лидеров с их генеральными штабами понять сущность великих социалистических преобразований, происшедших в Советской стране после Великой Октябрьской социалистической революции. Скованная классовой ограниченностью и прусским высокомерием, гитлеровская военщина была не в состоянии осмыслить значение таких факторов, как руководящая роль Коммунистической партии, морально-политическое единство и дружба народов СССР, советский патриотизм, социалистическая экономика и ее возможности. В фашистской Германии все еще думали, что имеют дело в общем и целом со старой Россией. Каково же было разочарование, — когда уже первые месяцы войны показали всю глубину просчета!
Материалы «Военного дневника» говорят о вероломстве и цинизме германского генерального штаба в отношении методов подготовки и развязывания агрессивных войн. «Аполитичный» генеральный штаб сухопутных войск превосходно усвоил и использовал преступные методы гитлеровской политики — готовить каждое нападение под прикрытием «мирной» дипломатии, различных «дружелюбных заверений» и коварных отвлекающих политических маневров.
Разве не об этом говорит тот факт, что, приняв летом 1940 года твердое решение об агрессии против Советского Союза и развернув колоссальную военную подготовку к ней, германские военные лидеры в последующие месяцы проводили различные отвлекающие мероприятия дипломатического характера, стараясь усыпить бдительность СССР своим мнимым миролюбием. Что тут не делалось! Здесь и провокационные предложения вступить в Тройственный союз, «разделить сферы влияния», «разделить наследство Англии»; здесь и задания военному атташе в Москве дать Советскому правительству ложные объяснения причин сосредоточения вблизи советских границ крупных немецких сил, здесь же разработка и проведение в жизнь изощренного плана дезинформации, равного которому по масштабам лжи и обмана, пожалуй, не знала военная история. Еще 31 июля, на самой ранней стадии подготовки агрессии против СССР, Гальдер записывает: «Маскировка: Испания, Северная Африка, Англия». Это означало, что подготовка нападения на Советский Союз должна была быть замаскирована так, чтобы создать впечатление о якобы готовящемся захвате Гибралтара, вторжении в Северную Африку и в Англию. В то самое время, когда представители Советского Союза вели в Берлине зондирующие переговоры, в ходе которых Гитлер, Риббентроп и начальник ОКВ фельдмаршал Кейтель демонстрировали свое «дружелюбие» к СССР (ноябрь 1940 года), Гальдер и его помощники напряженно разрабатывали крупные организационные вопросы, связанные с нападением на СССР: план снабжения армии в «Восточной операции» (см. запись от 12 ноября), основы «оперативного плана Восточной кампании» (см. запись от 13 ноября), планы действий танковых групп (см. запись от 15 ноября) и т.д. А вскоре после завершения переговоров (5 декабря) Гальдер пишет: «Цель операции — уничтожить жизненную силу России. Не должно оставаться никаких политических образований, способных к возрождению».
Таким образом, «Военный дневник» позволяет опровергнуть тезисы тех представителей западногерманской историографии, которые упорно протаскивают версию об «аполитичности» германского генералитета и единоличной виновности Гитлера в развязывании агрессивных войн.
Несмотря на все значение «Военного дневника» как исторического документа, сведения, представляющие несомненный интерес, не могут скрыть общей ограниченности этого источника. Дело, конечно, не в пробелах по отображению некоторых аспектов деятельности фашистского военного руководства. Ограниченность «Военного дневника» состоит прежде всего в том, что он совершенно не отражает роль германских монополий как самых главных, глубоких и скрытых пружин нацистского механизма политики и войны. Отчасти это объясняется, конечно, определенной узостью сферы деятельности самого автора. Но, читая «Военный дневник», следует помнить, что главный водораздел между марксистским и буржуазным пониманием основных вопросов подготовки фашистской Германией второй мировой войны и ряда проблем ее хода, в частности событий 1940-1941 годов, лежит именно в признании или отрицании решающей роли монополистического капитала при выработке политики и военной стратегии третьего рейха.
Военная верхушка фашистской Германии — высший генералитет — представляла собой корпорацию, неразрывно связанную в классовом, идейном и политическом отношений с руководителями монополий и нацистской партией, взращенной ими. Могущественные концерны, сосредоточив в своих руках общественное производство, стремились подчинить всю жизнь страны задачам всеобъемлющей милитаризации и подготовки войны за неограниченное расширение гегемонии германского монополистического капитала. Прибыли основных монополий в начале второй мировой войны резко возросли. Так, у концерна «ИГ Фарбениндустри» они составили в 1938/39 году 535 млн. марок, а в 1940/41 году — 846 млн. марок; у концерна «Клекнер АГ» — соответственно 106,9 и 163,67 млн. марок и т.д. Миллиардер Крупп имел достаточное основание сказать: «В этой борьбе нам нужно было твердое руководство... Гитлер дал нам его»{*1}.
Полное слияние на единой классовой основе монополистической буржуазии, юнкерства, фашизма и милитаризма создало в третьем рейхе тот безраздельно господствующий блок реакционных сил, в недрах которого постоянно рождались самые чудовищные планы агрессии, истребления народов и завоевания мирового господства. Деятельность высшего военного руководства третьего рейха в период подготовки агрессии против СССР нужно рассматривать как неразрывную составляющую часть политики этого классового блока. Поэтому совершенно неправомерно изолировать военную верхушку гитлеровской Германии от других сил господствующего блока, изображая ее как-некую замкнутую касту «узко военньдх специалистов», «не разобравшихся» в политике и идеологии фашизма, в его преступных целях и методах. Однако именно так поступают многие буржуазные историки. Для них сведения «Военного дневника» Гальдера или аналогичных ему источников равноценны конечной истине.
В итоге на Западе широко бытуют поверхностные и неверные трактовки мотивов тех или иных агрессивных актов фашистского военного руководства. Вторжение в Советский Союз объясняется в точном соответствии с записями Гальдера стремлением Гитлера «добить Англию на континенте», «косвенно подавить» ее, лишив потенциального союзника; нападение на страны Балканского полуострова — желанием предотвратить оккупацию их англичанами; военные действия в Северной Африке — необходимостью помочь итальянскому союзнику и т. д.
Иными словами, за основу сплошь и рядом берутся преимущественно частные, производные военно-стратегические категории и мотивы и ими подменяются наиболее глубокие причины фашистской агрессии, лежащие в сфере интересов монополистического капитала.
С точки зрения марксистской историографии причины антисоветской агрессии фашизма коренятся прежде всего в интересах крупнейших монополистических объединений, в традиционных «восточных» устремлениях прусского абсолютизма, затем германского капитализма и империализма ( «теория жизненного пространства»), усиленных после Великой Октябрьской социалистической революции политикой антикоммунизма, безумными фашистскими планами завоевания мирового господства. Нападение же на Югославию и Грецию обусловлено стремлением германского империализма к гегемонии на Балканах, в восточном Средиземноморье и на Ближнем Востоке, конкурентной борьбой с британским и французским империализмом, тяготением германских монополий к захвату сырьевых ресурсов Балканских государств. Таким образом, в основе любых военно-оперативных расчетов следует видеть главные, экономические причины. При таком подходе «Военный дневник» Гальдера, конечно, не будет рассматриваться как «сборник конечных истин».
Теперь уместно рассмотреть конкретнее некоторые основные события и узловые, наиболее принципиальные моменты фактического порядка, которые охватывает второй том «Военного дневника»; рассмотреть их трактовку буржуазной историографией и дать наши оценки.
Гитлеровская Германия к лету 1940 года достигла вершины военных успехов. Она использовала не только свое военное превосходство над многими европейскими государствами, но и благоприятное для себя стечение политических обстоятельств. Германский фашизм в полной мере пожинал плоды политики антикоммунизма и попустительства агрессии, упорно и последовательно проводимой западными державами накануне войны и в начале ее. Этот политический курс, линия которого шла от Локарно к Мюнхену и далее к аншлюсу Австрии, захвату Чехословакии, привел в конечном итоге к предательству Парижем и Лондоном Польши и к роковому для Франции исходу «странной войны». Трагедия французского народа и поражение Англии на континенте венчали этот ошибочный, реакционный политический курс. Разъединенность миролюбивых, демократических сил Европы, антисоветская направленность политики западных держав, надежда на сделку с Гитлером за счет Советского Союза — все это ослабило военную готовность тех европейских государств, которым пришлось первыми принять на себя удар гитлеровского бронированного кулака.
Польский народ осенью 1939 года испытал всю горечь поражения не из-за отсутствия решимости бороться с гитлеризмом, а в результате антинациональной довоенной политики режима санации, которая ослабила страну в экономическом, политическом и военном отношении.
Для Франции Компьен стал горестным итогом не столько военных неудач на Маасе, под Дюнкерком или на Сомме, сколько политической реакции Третьей республики, ее борьбы с Народным фронтом, заблуждений «странной войны». После победы над Францией гитлеровская клика стала считать свои возможности неограниченными, а вермахт настолько могущественным, что достижение конечной политической цели фашизма — завоевание мировой гегемонии — казалось ей близкой реальностью. Генеральный штаб сухопутных войск составляет оперативные планы вторжения в еще не оккупированные европейские страны, в деталях разрабатывает «сухопутную» часть вторжения в Англию, планирует агрессию против Югославии и Греции, готовит план создания «единого европейского фронта» против Англии путем вовлечения в него Испании, Португалии, стран Северо-Западной Африки, а также Бельгии, Голландии и неоккупированной Франции. Генеральный штаб составляет планы вторжения в Гибралтар, на Азорские острова, в Швейцарию, прорыва Роммеля к Суэцу и на Ближний Восток и многих других агрессивных акций. В этой пестрой картине планируемых агрессий на данном этапе второй мировой войны первостепенное значение имела, конечно, подготовка войны против Советского Союза, которой во втором томе «Военного дневника» уделено исключительно большое внимание, ибо она подчиняла все остальное.
Современная историография второй мировой войны, рассматривая причудливую мозаику фашистской политики и стратегии в 1940-1941 годах, старается выделить ее основной рисунок, определить главные проблемы. И здесь ход рассуждений оценки и конечные выводы марксистской и буржуазной историографии противостоят друг другу особенно четко.
Из числа этих главных проблем, для раскрытия которых «Военный дневник» дает наибольший материал, необходимо прежде всего рассмотреть следующую: было ли намерение германского военного руководства осуществить вторжение в Англию летом и осенью 1940 года основным, или же оно играло только подчиненную роль в сравнении с планом нападения на СССР.
Распространенная точка зрения буржуазной историографии гласит, что главным решением германского руководства после победы над Францией было вторжение в Англию. Но Англия в ожесточенной борьбе на море и в воздухе отразила наступление гитлеровского вермахта и вынудила нацистов отказаться от вторжения на Британские острова. И лишь тогда, глубокой осенью 1940 года, фашистская верхушка приняла новое решение — напасть на Советский Союз, но опять-таки прежде всего лишь для того, чтобы «лишить Англию последней опоры на континенте».
Главный смысл этой концепции заключается в том, чтобы объявить войну Германии против Англии главным содержанием второй мировой войны, а «битву за Англию», происходившую на море и в воздухе летом и осенью 1940 года, — ее «решающим поворотным пунктом», будто бы предопределившим поражение Германии. Британский историк и теоретик Лиддел Гарт пишет: «Поражение Гитлера может быть объяснено неудачей в битве за Англию»{*2}. Ему вторит западногерманский историк Квинт: «Операция «Морской лев» была важнейшим пунктом истории второй мировой войны»{*3} и т.
д. Такая точка зрения прежде всего стремится умалить значение вклада Советского Союза в разгром гитлеровского фашизма во второй мировой войне.
Исторически неопровержимым является тот факт, что германский фашизм с начала 20-х годов главным своим противником считал Советский Союз, а завоевательную войну против него — основой всей своей политики. Агрессией против СССР гитлеровские заправилы надеялись нанести решающий удар коммунистической идеологии, устранить основное препятствие на пути к мировому господству германского монополистического капитала и фашизма, захватить богатейшие ресурсы Советского Союза, расширить «жизненное пространство» третьего рейха, поработить народы СССР.
Но Советский Союз встал непреодолимым барьером на этом пути. В годы Великой Отечественной войны он вынес всю тяжесть борьбы с гитлеровской Германией и обеспечил победу над фашизмом.
Но какое же тогда место действительно занимали в расчетах гитлеровской верхушки начиная с лета 1940 года планы войны Англией?
Материалы «Военного дневника» свидетельствуют о том, что непосредственно после победы над Францией у гитлеровского военного руководства не было твердого решения о десанте в Англию.
На заседании рейхстага 19 июля Гитлер официально предложил Англии мир. Через два дня состоялось совещание в рейхсканцелярии. Оценка обстановки, данная Гитлером в отношении Англии, как пишет Гальдер, была крайне противоречивой. Она отражала колебания в принятии решений и противоречия в анализе возможностей вермахта и английских вооруженных сил. С одной стороны, Гитлер, как и раньше, отмечал безнадежность положения Англии и требовал ускорения подготовки операции «Морской лев», чтобы «не упускать из своих рук военно-политической инициативы»; с другой — снова вслед за своими военными советниками подчеркивал рискованность высадки десанта и рассматривал ее лишь как самое крайнее и нежелательное средство.
Вопрос о сроках готовности к вторжению остался открытым впредь до завершения в штабе руководства войной на море всех подготовительных расчетов. «В середине этой недели, — записал Гальдер 22 июля, — после доклада Редера последует решение фюрера о том, проводить ли десантную операцию этой осенью. Если не теперь, то только в мае будущего года». Уже через пять дней после отдачи директивы о вторжении в Англию (16 июля) появилась мысль о перенесении десанта на 1941 год.
Факты, записанные Гальдером, показывают, что решение о наступлении на Англию не было окончательным и твердым. Фактически Гитлер хотел решить исход борьбы против Англии политическими средствами, то есть, используя профашистские тенденции капитулянтских элементов английской буржуазии, заключить с ней мир. Он считал, что после поражения Франции военное положение Англии стало настолько безнадежным, что она должна запросить мира. Тогда Германия получила бы обеспеченный тыл на Западе для похода на Восток. Стремление добиться мира диктовалось еще и тем, что гитлеровская верхушка не видела возможности воспользоваться плодами прямого захвата британской метрополии. 13 июля 1940 года Гальдер записал: «Фюрера больше всего занимает вопрос, почему Англия до сих пор не ищет мира... Он считает, что придется. силой принудить Англию к миру. Однако он несколько неохотно идет на это. Причина: если мы разгромим Англию, вся Британская империя распадется. Но Германия ничего от этого не выиграет. Разгром Англии будет достигнут ценой немецкой крови, а пожинать плоды будут Япония, Америка и др.».
Чисто военная возможность германского вторжения на Британские острова после капитуляции Франции зависела от четырех главных условий: предварительного завоевания германской авиацией господства в воздухе; обеспечения господства на море в районе вторжения; наличия достаточных средств десантирования морем; возможности преодоления укреплений английской береговой обороны при вторжении. Факты свидетельствуют о том, что общая обстановка в Западной Европе, соотношение сил и ресурсы, которыми располагало германское военное командование летом и осенью 1940 года, не создавали предпосылок для обеспечения этих четырех условий, то есть для успешного вторжения вермахта в Англию и, следовательно, для окончательной победы в Западной Европе.
Без подавления британской авиации и обеспечения с воздуха немецко-фашистское командование не могло бросить свои десанты через Ла-Манш. Немецкая бомбардировочная авиация по численности превосходила британскую в два раза, но зато английская истребительная авиация — основное средство борьбы за господство в воздухе — не только не уступала люфтваффе, но даже была несколько многочисленнее. Германская разведка к началу военных действий против Англии имела на этот счет ошибочные данные. Гальдер записал 7 октября 1940 года: «Обсуждение положения в воздухе. Наше командование ВВС при определении численности британских истребителей ошиблось примерно на 100%; на самом деле их оказалось значительно больше».
Кроме того, германская авиационная промышленность уступала английской в ежемесячном выпуске самолетов, особенно истребителей, и не могла покрыть растущие потери. Следовательно, условия для обеспечения германским командованием господства в воздухе над Ла-Маншем были недостаточно благоприятными. Решить эту задачу ему так и не удалось.
Обеспечение господства на море представлялось фашистам еще более трудной проблемой.
Вследствие потерь в ходе борьбы за Норвегию (апрель — май 1940 года) гитлеровское командование не располагало даже минимально необходимыми силами флота для вторжения в Англию. Наиболее крупные корабли находились на ремонте. В готовности были лишь четыре крейсера и несколько легких кораблей. Против них стояли превосходящие силы британского флота: 17 крупных кораблей, 75 эсминцев и большое число кораблей других классов. 22 июля командующий германским флотом Редер заявил, что подготовка к вторжению в первоначально намеченный срок «ни в коем случае не завершится» и что новый срок «станет ясным, когда будет завоевано господство в воздухе».
Что касается морских транспортных средств десантирования, то немцам удалось обеспечить необходимый тоннаж лишь в конце сентября 1940 года. Но тогда вопрос об отмене вторжения был уже в принципе решен.
Наконец, нельзя недооценивать и того обстоятельства, что английское военное командование создало хорошо организованную систему береговой обороны, построенную на сочетании действий флота, авиации, маневра сухопутных сил и эшелонированных позиций на побережье.
Таким образом, выполнение плана «Морской лев» представляло для гитлеровцев с военной точки зрения трудную задачу.
Но возможно ли было вообще германское вторжение в Англию?
Если бы гитлеровское командование сосредоточило против Англии основные силы авиации, флота, армии и средств обеспечения, вторжение на Британские острова, вероятно, было бы возможно.
Решение Гитлера напасть на СССР было величайшей и преступной авантюрой — в этом сейчас не сомневаются даже заклятые враги социализма. Бесспорно и другое: еще задолго до начала Великой Отечественной войны Советский Союз сыграл решающую роль в избавлении Англии от гитлеровского нашествия. Фашистские заправилы, приняв решение об агрессии против СССР, были вынуждены отказаться от активной борьбы на Западе вообще и от планов вторжения на Британские острова в частности. Перед высшим политическим и военным руководством гитлеровской Германии возникла необходимость переключить обширные ресурсы на развитие вермахта в «сухопутном», а не в «морском» направлении, необходимом для войны с Англией, и сосредоточить основные силы для нападения на Советский Союз.
«Военный дневник» Гальдера содержит немало важных сведений, раскрывающих многие подробности непосредственной подготовки гитлеровской агрессии против Советского Союза. Из книги становится еще более ясным, с какой тщательностью нацисты планировали и готовили нападение на первое в мире социалистическое государство.
Материалы, помещенные во втором. томе «Военного дневника», интересны тем, что показывают генеральный штаб сухопутных войск как основной рабочий штаб, который перед нападением на СССР всесторонне и практически занимался широким комплексом вопросов, связанных с чисто военной стороной подготовки агрессии. На страницах «Дневника» мы находим сведения о стратегическом планировании, выработке оценок Красной Армии для высшего военного руководства, о содержании ряда военных совещаний в ставке Гитлера, крупных штабных игр с высшим командным составом, данные о подготовке и ходе стратегического развертывания гитлеровских вооруженных сил против Советского Союза, о ведении разведки, организации снабжения и других видов обеспечения, о развитии военно-теоретических взглядов и т. п.
Ведущая роль ОКХ в подготовке агрессии против СССР, конечно, не означает, что другие высшие командные и штабные инстанции вермахта (прежде всего ОКВ и главный штаб военно-воздушных сил) не участвовали в планировании агрессии. Но война против СССР рассматривалась прежде всего как «сухопутная». И первостепенная роль ОКХ в ее подготовке становится вполне очевидной.
И хотя записи Гальдера отрывочны, «Военный дневник» дает ясное представление о том, как лихорадочно работал мозговой центр гитлеровской военной машины, воплощая в жизнь, чудовищное и преступное решение фашизма.
Из других проблем истории рассматриваемого периода следует остановить внимание еще на одной.
Когда гитлеровское руководство впервые в ходе второй мировой войны приняло решение напасть на Советский Союз?
Изучение и сопоставление ряда фактов, связанных с событиями конца мая — июня 1940 года, т.е. с периодом завершения победы над Францией, свидетельствуют о том, что Гитлер уже тогда приходил к решению направить следующий удар на СССР. Так, начальник штаба оперативного руководства вермахта Йодль заявил на Нюрнбергском процессе: «Еще во время кампании на Западе, то есть в мае — июне 1940 года, Гитлер сказал, что он решил принять меры против Советского Союза, как только наше военное положение позволит это сделать»{*4}. Аналогичные свидетельства есть в сборнике о подготовке германского вторжения в Англию{*5}, в воспоминаниях заместителя Йодля генерала Варлимонта{*6} и в некоторых других материалах.
Первая запись Гальдера о подготовке нападения на СССР относится к 30 июня 1940 года: «Основное внимание — на Восток». Следующая, уже более определенная, сделана 3 июля: «Оперативные вопросы: в настоящее время на первом плане стоят английская проблема, которую следует разрабатывать отдельно, и Восточная проблема. Основное содержание последней: способ нанесения решительного удара России, чтобы принудить ее признать господствующую роль Германии в Европе».
На следующий день Гальдер делает короткую заметку об инструктаже генералов Кюхлера и Маркса (командующего и начальника штаба 18-й армии): «О задачах 18-й армии, касающихся оперативных проблем на Востоке». Затем Гальдер заслушивает доклад начальника отдела иностранных армий Востока Кинцеля «о группировке русских войск» и изучает планы железнодорожных перевозок. «С 18.07 начнется переброска танков на Восток», — записывает Гальдер.
Сначала, до второй половины июля, Гальдер ограничивается краткими заметками о войне против СССР. В это время идет, так сказать, переориентация взглядов, причем теперь в отличие от периода подготовки к Западной кампании колебаний у Гальдера почти нет. Во всяком случае, они непринципиальны. И вот уже 22 июля Гальдер делает многозначительную запись: «Русская проблема будет разрешена наступлением. Следует продумать план предстоящей операции». И далее идут конкретные предложения Гитлеру о развертывании сил, о методах наступления и продвижения в глубь Советского Союза, о политических целях и т. п.
Эти данные говорят о том, что в начале и середине июля 1940 года генеральный штаб сухопутных войск на основе ранее принятых высшим руководством решений уже вел напряженную работу по подготовке агрессии против СССР.
Установление этого факта имеет важнейшее значение не только для анализа главных аспектов германской стратегии того периода, но и для развенчания фальшивой и все еще широко бытующей на Западе версии о так называемой «превентивной войне». Общеизвестно, что вскоре после окончания второй мировой войны в буржуазной историографии получили довольно широкое распространение рассуждения относительно того, что Германия была якобы «вынуждена» напасть на СССР, поскольку Советский Союз весной и летом 1940 года проводил в Европе «агрессивную политику». По существу, все эти надуманные утверждения были почерпнуты из геббельсовской пропаганды, тон которой задало 23 июня 1941 г. пресловутое обращение Гитлера «к немецкому народу и солдатам Восточного фронта». Фашистский диктатор для оправдания своей новой агрессии выдвинул тогда лживый тезис, будто еще весной 1940 года Советский Союз начал развертывание сил на своих западных границах и «угрожал нападением на Германию».
Не вызывает никакого сомнения, что подобные утверждения грубо извращают исторические факты. Генеральная линия советской внешней политики всегда была направлена на сохранение и упрочение мира и в тот период диктовалась прежде всего первостепенной необходимостью для Советской страны остаться вне войн и вооруженных конфликтов. В этой связи меры, которые принимал Советский Союз для укрепления своей обороноспособности в 1940 году и в первой половине 1941 года, были вынужденными и являлись реакцией на грозную опасность фашистской агрессии. Таким образом, не стремление начать войну против Германии, а все усиливающаяся угроза гитлеровского нападения на нашу страну заставила советское политическое и военное руководство принимать ответные меры, но чисто оборонительного порядка.
Уместно заметить, что на основе тезиса «превентивной войны» строили защиту генерального штаба на Нюрнбергском процессе немецкие адвокаты. Этот же тезис лег в основу многих работ тех западногерманских историков, которые в 50-е и 60-е годы тратили массу усилий, чтобы очистить запятнанные преступлениями мундиры нацистской военщины.
Показательно, что западногерманские издатели «Военного дневника» в своих комментариях также стараются подкрепить версию о «превентивной войне», хотя записи Гальдера эту версию не подтверждают. Гальдер, напротив, неоднократно подчеркивает отсутствие подготовки к наступлению со стороны Красной Армии в рассматриваемый период. Так, 6 апреля 1941 года Гальдер записывает: «Бросается в глаза скопление войск на Украине. Главком полагает, что не исключена возможность вторжения русских в Венгрию и Буковину. Я же считаю это совершенно невероятным». 5 мая со слов Кребса Гальдер пишет: «Россия сделает все, чтобы избежать войны», Об этом же сообщали германский посол в Москве Шуленбург, военный атташе Кестринг, его заместитель Кребс и другие. Таким образом, даже из материалов Гальдера следует, что в тот период, когда заправилы фашистской Германии уже приняли решение развязать агрессивную войну против СССР, Советский Союз не давал для этого никаких поводов. Не случайно поэтому в течение длившейся целый год интенсивной и многосторонней подготовки антисоветской агрессии в фашистской Германии исходили из предположения, что Советская Армия будет только обороняться.
Лишь после начала агрессии в гитлеровской Германии получила широкое распространение лживая версия о якобы «упрежденной агрессии Советского Союза». Но что другое можно было ожидать от фашистской пропаганды? Характерно, что и ныне кое-где на Западе нередко читателю преподносятся подобные фальсификаторские измышления, только в более респектабельном и «научном» облачении, пресле: дующем цель усилить «исторический фон» современной буржуазной пропаганды антикоммунизма.
Подобные недостойные приемы некоторых историков на Западе разоблачены огромной массой фактов. Многие из них содержит и «Военный дневник» Гальдера.
Известно, что в эпоху империализма германский монополистический капитал придал старой захватнической «восточной политике» особенно жестокие, агрессивные формы. Поскольку в первую мировую войну попытки германского империализма установить господство в Восточной Европе окончились неудачей, теперь германские монополии хотели добиться своего более решительными и бесчеловечными средствами.
Нацистские лидеры, подхватив старые лозунги пангерманизма: «борьба за жизненное — пространство», «народ без пространства» и т. п., возвели их в ранг «высшей цели» и в сочетании с бредовой расистской философией создали программу завоевания Восточной Европы, которая нашла безраздельную поддержку руководителей крупного германского капитала. Важнейшей составной частью фашистской империалистической идеологии стала программа «завоевания Востока», превратившаяся в официальную внешнеполитическую доктрину.
Центральное место в этой программе отводилось беспощадной колонизации Советского Союза. Еще в 1936 году в узком кругу своих приближенных Гитлер расписывал блага, которые получит Германия после захвата Украины и Урала. Тогда же он говорил о необходимости «стереть с лица земли» Москву и другие «центры славянства». Все основные секретные совещания гитлеровских заправил по вопросам политики и военной стратегии до начала второй мировой войны прямо или косвенно включили в качестве основных вопросов агрессию на Востоке.
Германским вооруженным силам в осуществлении «похода на Восток» отводилась первостепенная роль. В отличие от кампаний, которые велись в Западной Европе, в войне против Советского Союза и Польши на вермахт возлагалась, во-первых, решающая, военная часть задачи и, во-вторых, миссия ведения борьбы с народным сопротивлением.
Эта программа не только не встречала возражений со стороны руководящих военных кругов фашистской Германии, но, наоборот, пользовалась их всемерной поддержкой. Многочисленные инструкции германского верховного командования, данные перед началом агрессии против СССР и в ходе ее, требовали от личного состава вермахта максимальной жестокости по отношению к армии и мирному населению Советского Союза. Таким образом, военное руководство третьего рейха выполняло роль преступной организации, проводившей в жизнь фашистскую программу истребления народов.
Гитлеровский вермахт нес величайшую угрозу советскому народу и другим миролюбивым народам. Он располагал солидным опытом ведения войны на Западе, его личный состав, искушенный в ведении агрессивных войн, был одурманен ядом шовинизма и расизма. Военная машина Германии имела в своем распоряжении экономические и военные ресурсы почти всей Западной Европы, арсеналы оккупированных стран, запасы их стратегического сырья, их металлургические и военные-заводы. Гитлеровская армия не только освобождалась нацистской верхушкой от ответственности за преступные методы ведения войны, но, наоборот, принимала их как необходимые, закономерные. И записи Гальдера — лучшее тому доказательство.
Ныне идейные защитники вермахта, пытаясь реабилитировать гитлеровский генералитет, отрицают его участие в военных преступлениях. Однако, как уже доказано, фашистские генералы были активными сторонниками политики геноцида, проводимой руководителями третьего рейха. «Военный дневник» Гальдера свидетельствует и об этом. Например, 30 марта 1941 года Гальдер старательно записывает поручения Гитлера: «Борьба против России: уничтожение большевистских комиссаров и коммунистической интеллигенции... Эта война будет резко отличаться от войны на Западе. На Востоке сама жестокость — благо для будущего. Командиры должны пожертвовать многим, чтобы преодолеть свои колебания».
Итак, второй том «Военного дневника» Гальдера охватывает важный период второй мировой войны, когда гитлеровская верхушка приняла свое самое безумное и роковое решение — напасть на великое социалистическое государство. Знакомясь с этим документом, советский читатель лишний раз убеждается в той величайшей опасности, которую таит в своих недрах империализм и его военная организация. Ведь многочисленные сподвижники, молодые выученики фашистской военной школы, не только живы, но и заправляют подготовкой новой антисоветской войны, широко используя опыт своих духовных учителей периода второй мировой войны. Достаточно посмотреть обширную западногерманскую милитаристскую литературу, чтобы понять, каким ореолом славы старается окружить боннская военщина имена тех, кто в 1940-1941 годах готовил преступный «поход на Восток», с какой скрупулезностью исследуются их приемы руководства агрессивной войной.
Чтобы побеждать врага, надо его знать. «Военный дневник» Гальдера поможет лучше уяснить исторические основы военно-политических и оперативно-стратегических концепций современных последователей фашистского генералитета. Вместе с тем для советских людей этот документ наполнен особым смыслом. Он показывает, каким сильным, изощренно-коварным был враг в минувшей войне. И тот факт, что в гигантской борьбе Советский Союз сокрушил такого врага, наполняет сердца советских людей гордостью за свой великий народ, за свое социалистическое отечество.
Доктор исторических наук, профессор полковник Д. Проэктор
Сообщение отредактировал АлександрСН: 14 июня 2012 - 21:32
+ 40 батальонов для [охраны] пленных, выделить 4500 парашютистов и 15 тыс. зенитчиков (последних — в распоряжение ВВС), заменить солдат рождения 1896 года и более старших возрастов.
Боевые действия между греками и итальянцами прекратились еще не всюду.
