Военный дневник. Ежедневные записи начальника Генерального штаба Сухопутных войск 1939-1942 гг
Франц Гальдер (нем. Franz Halder; 30 июня 1884, Вюрцбург, Бавария — 2 апреля 1972, Ашау-им-Кимгау, Бавария) — военный деятель Германии, генерал-полковник (1940). Начальник штаба Верховного командования сухопутных войск вермахта (1938—1942).
Аннотация
«Военный дневник» содержит личные записи одного из главных организаторов и проводников агрессивной политики фашистской Германии, бывшего Начальника генерального штаба Ф. Гальдера. В книге освещаются события с 14 августа 1939 года по 30 июня 1940 года, в частности война с Польшей, операции против Дании и Норвегии, а также «странная война» на Западе, закончившаяся военным разгромом Бельгии, Голландии и Франции. Книга представляет интерес для всех, кто изучает историю второй мировой войны. Второй том «Дневника» бывшего начальника генерального штаба сухопутных войск гитлеровской Германии содержит служебные записи, охватывающие период подготовки немецко-фашистского вермахта к нападению на Советский Союз. В книге показаны различные малоизвестные стороны и детали разработки агрессивного плана «Барбаросса», экономическое, внутриполитическое и международное положение фашистской Германии в период подготовки и развёртывания её вооружённых сил против Советского Союза в 1940–1941 годах.
Содержание
Том I. От начала войны с Польшей до конца наступления на Западном фронте (14.8.1939 г. — 30.6.1940 г.)
Предисловие от немецкого издательства
Предисловие к 1 тому
Предисловие от немецкого издательства к 1 тому
Август 1939 года
Сентябрь 1939 года
Октябрь 1939 года
Ноябрь 1939 года
Декабрь 1939 года
Январь 1940 года
Февраль 1940 года
Март 1940 года
Апрель 1940 года
Май 1940 года
Июнь 1940 года
Примечания к 1 т.
Том II. От запланированного вторжения в Англию до начала Восточной кампании (1.7.1940 — 21.6.1941)
Предисловие кo 2 тому
Июль 1940 года
Август 1940 года
Сентябрь 1940 года
Октябрь 1940 года
Ноябрь 1940 года
Декабрь 1940 года
Январь 1941 года
Февраль 1941 года
Март 1941 года
Апрель 1941 года
Май 1941 года
Июнь 1941 года
Примечания ко 2 т.
Том III. От начала восточной кампании до наступления на Сталинград (22.06.1941 — 24.09.1942)
Предисловие к 3 тому
Июль 1941 года
Август 1941 года
Сентябрь 1941 года
Октябрь 1941 года
Ноябрь 1941 года
Декабрь 1941 года
Январь 1942 года
Февраль 1942 года
Март 1942 года
Апрель 1942 года
Май 1942 года
Июнь 1942 года
Июль 1942 года
Август 1942 года
Сентябрь 1942 года
Примечания к 3 т. (1)
Примечания к 3 т. (2)
Том I. От начала войны с Польшей до конца наступления на Западном фронте (14.8.1939 г. — 30.6.1940 г.)
От немецкого издательства
Среди многочисленных документальных источников, относящихся к истории второй мировой войны и вышедших после 1945 года, особого внимания, с точки зрения немцев, заслуживают личные записи начальника генерального штаба сухопутных войск генерал-полковника в отставке Франца Гальдера. В них более драматично и полнее, чем во всех других публикациях,, отражается борьба за принятие важнейших стратегических решений в первой фазе войны. С этими, почти ежедневными, записями, уже давно известными науке как «Дневник Гальдера», связана личность, военного деятеля, служебное положение которого превращало его в промежуточное звено между политическим и военным руководством. Он изложил на бумаге свои непосредственные впечатления и размышления безо всякой подготовки и последующих исправлений. Эти записи раскрывают методику работы Гальдера и хорошо передают атмосферу генерального штаба германских сухопутных войск того времени.
Оригинал «Дневника», находящийся ныне в распоряжении начальника военно-исторического управления министерства армии США в Вашингтоне (у составителя имеется только фотокопия), состоит из семи книг с собственноручными, преимущественно стенографическими (габельсбергский шрифт), записями, предназначавшимися для текущего служебного пользования. Каждая книга дневника была вложена в специальную папку форматом 28x20,5 см. Большая часть листов дневника была разлинована.
Публикуемый I том (от Польской кампании до окончания наступления на Западе) охватывает события периода с 14 августа 1939-го по 30 июня 1940 года. Том II (от запланированного вторжения в Англию до начала Восточного похода) содержит записи за период с 1 июля 1940-го по 21 июня 1941 года (они дополнены отдельными документальными приложениями, найденными после 1950 года). Том III (поход в Россию, до наступления на Сталинград) содержит, записи с 22 июня 1941-го до 24 сентября 1942 года. Тома II и III подготавливаются к печати{1}. После завершения труда отпадает необходимость пользоваться микрофильмами и перепечатками дневника, в которых имеются ошибки.
Дабы излишне не увеличивать объем книги, составители в своих комментариях ограничились лишь наиболее существенными моментами. Тому, кто захочет более углубленно проштудировать проблему ведения войны в соответствующие месяцы, мы рекомендуем обратиться к дополнительной специальной литературе, указываемой в примечаниях. В остальном же читателю или исследователю следует рекомендовать прежде всего внимательно познакомиться со структурой дневника и характером записей до того, как он приступит к их непосредственному изучению или использованию. Прилагаемые в конце III тома схемы и таблицы являются вспомогательным материалом и должны облегчить прежде всего определение служебного положения тех офицеров, которые упоминаются в записках.
Что касается техники издания настоящего труда, то необходимо отметить следующее.
1. Текст публикуемого дневника был еще раз сверен с оригиналом (авторскими стенографическими записями) и приводится полностью, без каких-либо сокращений.
2. Вся расстановка и расположение материала (абзацы, красная строка, выделения и т. п.) сохранены в первоначальном виде, за исключением тех особенностей, воспроизвести которые было невозможно по соображениям полиграфии или удобочитаемости.
3. Замечания (заметки на полях), имевшиеся в оригинале слева или справа от основного текста (например, оперативный отдел, генерал-квартирмейстер и т. п.), были помечены звездочками или же обозначены словами «Заметки на полях». (В русском переводе они внесены в текст с оговоркой. — Прим. ред. )
4. Явные опечатки (неправильная нумерация соединений и частей), описки или неправильная транскрипция населенных пунктов и имен собственных исправлены без каких-либо особых оговорок. (В подстрочных примечаниях на это иногда указывается дополнительно.)
5. Нумерация листов, принятая в оригинале дневника, в типографском издании не сохранена; в этом не было необходимости, поскольку все записи велись в строгой хронологической последовательности.
6. Текст, подчеркнутый или же написанный в оригинале в разрядку, в настоящем издании печатается большей частью курсивом.
7. Имевшиеся в тексте оригинала прочерки или же разделительные знаки в печатном тексте дневника опущены. Тематические разделы отделяются друг от друга посредством красной строки.
8. Трудно читаемые выражения (слова), смысл которых остался не ясен, помечены вопросительным знаком (?).
9. Промежуточные подзаголовки, имеющиеся в оригинале (например: Польская кампания. II часть. II том. Нач. генштаба. Начато: 11.9.39 г. ОКХ. Штаб-квартира. Окончено: 6.12.39 г.), опущены, как и нумерация частей дневника: 1, 2, 3, 4-я части и т. д.
10. Слова, которые автором дневника были в спешке опущены при записях (например: дивизия, АК, час и т. д.), внесены дополнительно в текст издания без скобок и сокращений.
11. Дополнительные слова и разъяснения, внесенные (немецкими) издателями, приводятся в квадратных скобках.
12. Все условные сокращения, встречающиеся в тексте дневника, приводятся в специальном перечне с соответствующим их объяснением. Отдельные произвольные сокращения объясняются дополнительно по тексту.
13. Примечания (указания, объяснения, литературные источники и перекрестные ссылки) издателей даются в конце каждого дня под соответствующими порядковыми номерами внутри каждого дня записей в дневнике.
Предисловие
Дневник генерал-полковника Франца Гальдера — это, пожалуй, единственный в своем роде немецкий источник, где очень полно и детально раскрывается механика планирования и ведения агрессивных войн руководством вермахта. Возглавляя «мозговой центр» немецко-фашистской армии — генеральный штаб сухопутных войск, генерал Гальдер принимал повседневное участие в разработке и осуществлении важнейших стратегических решений гитлеровского командования на протяжении 1939–1942 гг. С высоты «стратегического Олимпа» фашистской Германии он имел возможность обозревать всю панораму мировых военных событий и фиксировать в своем дневнике отношение к ним и влияние на них различных органов политического и стратегического руководства третьей империи.
Гальдер был далек от мысли, что его записи станут когда-нибудь достоянием гласности. Именно поэтому они с неоспоримой наглядностью показывают тайну того, «как делаются войны», преподносят всю закулисную сторону фашистской агрессии. Перед читателем возникает развернутая картина чудовищного заговора и тягчайших преступлений германских милитаристов против свободы народов Европы и других континентов. В этом смысле дневник Гальдера будет для грядущих поколений своего рода иллюстрацией к самым черным и позорным страницам в истории человечества. Для нас же, современников, этот документ представляет интерес как в военном, так и (в не меньшей степени!) в политическом отношении, прежде всего с точки зрения изучения опасной природы германского милитаризма, его приемов и методов действий, практики подготовки и ведения агрессии. И этот интерес, к сожалению, не может быть чисто академическим, ибо многие гитлеровские генштабисты, фамилии которых читатель встретит в дневнике (хойзингеры, шпейдели, гелены и другие), создают и пестуют нынешний бундесвер, воспитывают и обучают его на старом опыте, на старых милитаристских традициях.
Во главе генерального штаба Гальдер оказался не случайно. Он вырос в потомственной милитаристской семье, которая на протяжении 300 лет поставляла солдат для немецких князей, королей и кайзеров. Свой военный путь Гальдер начал в 1902 году в баварском артиллерийском полку «Мать королева». В 1914 году по окончании баварской военной академии Гальдер поступил на штабную работу. За годы первой мировой войны он прошел все звенья штабной службы — от дивизии до группы армий.
После поражения кайзеровской Германии немецкие милитаристы занялись подготовкой реванша. Втайне они вынашивали новые планы агрессии, ковали для нее новое оружие. И Гальдер принял в этом деятельное участие. Он нашел свое место в рейхсвере сначала в качестве преподавателя тактики при штабе 7-го военного округа в Мюнхене, затем стал сотрудником отдела боевой подготовки министерства рейхсвера. С приходом к власти фашистов в военной карьере Гальдера наступил крутой перелом. Он очень хорошо вписался в фашистский режим. На таких людей, как Гальдер с его реакционными националистскими взглядами и солидным военным опытом и знаниями, был большой спрос в фашистской Германии. Начальник штаба 6-го военного округа в Мюнстере, командир 7-й баварской дивизии, 2-й обер-квартирмейстер генерального штаба руководивший боевой подготовкой сухопутных войск, 1-й Обер-квартирмейстер генерального штаба, ведавший вопросами оперативного руководства войсками, — вот те промежуточные ступени, которые Гальдер прошел до назначения на пост начальника генерального штаба вместо уволенного в отставку генерала Л. Бека. Это назначение было прямым следствием тех преобразований в командной верхушке вермахта, которые были произведены 4 февраля 1938 года. В этот день Гитлер стал верховным главнокомандующим вооруженными силами фашистской Германии, совместив в своей персоне всю политическую и военную власть. Бывший верховный главнокомандующий генерал-фельдмаршал Бломберг и генерал-полковник Фрич, командовавший сухопутными силами, были удалены с занимаемых постов в результате дискредитации, специально проведенной гестапо. Вместе с ними были уволены и другие генералы, которые выступали за более осторожный и осмотрительный внешнеполитический курс и выражали опасения в связи с крайним авантюризмом в политике и стратегии Гитлера.
Смена руководства вермахта ознаменовала собой выдвижение на передний план наиболее опасных, экстремистских кругов военщины. Ведущую роль в определении военной политики и стратегии стали играть такие ставленники германского милитаризма, как Кейтель, Браухич, Редер, Геринг, Йодль, Рейхенау и др. Они восприняли акт совмещения в персоне «фюрера» всей политической и военной власти как логическое завершение подготовки высших органов руководства вермахта к агрессивной тотальной войне.
Даже такой начальник генерального штаба сухопутных войск, каким был Бек — типичный представитель консервативного прусского генералитета, не устраивал новое руководство вермахта. Бек считал, что еще не назрел момент для развязывания большой европейской войны, что вермахт пока не готов для этого и что для успешного проведения захватнических акций нужно создать более благоприятные внешнеполитические условия. В первую очередь он настаивал на необходимости нейтрализовать Англию и Францию. Это шло вразрез с курсом на развязывание новой войны в самое ближайшее время, провозглашенным Гитлером 5 ноября 1937 года на совещании высших политических и военных руководителей фашистской Германии{1}. Не получив поддержки генералитета, Бек оказался в изоляции. Гитлер презрительно назвал его «нытиком»{2}, а Гудериан — «медлителем в военной и политической области»{3}. Бывший адъютант Гитлера в своих воспоминаниях писал: «Отношения между Беком и Браухичем все более обострялись еще в течение лета (1938 года — Ред.). Доклады начальника генерального штаба оказывали на главнокомандующего столь сильное действие, что он просто физически не мог их выносить. По словам его адъютанта, он прямо-таки «дрожал» перед каждым совещанием с Беком. Вследствие этого он все чаще и чаще стал решать дела непосредственно со старшим обер-квартирмейстером генерального штаба генералом Гальдером, так что последний все более и более оттеснял Бека от занимаемого им поста»{4}.
27 августа 1938 года Гальдер стал наконец начальником генерального штаба. Всей своей деятельностью на этом посту он действительно доказал, говоря словами Йодля, «готовность на все» ради осуществления преступных планов германского фашизма. В течение трех лет он был одним из главных организаторов грабительских походов против народов Европы. Дела его шли гладко, пока вермахт успешно воевал против капиталистических стран. Но как только гитлеровцы повернули оружие против СССР, счастье изменило им, а вместе с тем заколебалась почва и под ногами Гальдера. 1941 год стал годом провала тщательно разработанных планов «блицкрига». Новое наступление а 1942 году также не принесло фашистской Германии решающих стратегических успехов. Гальдер оказался банкротом, и 24 сентября 1942 года Гитлер уволил его в отставку.
В конце 1943 года фашистская клика задумала устроить публичный процесс над Гальдером. Ей нужен был козел отпущения, чтобы хоть как-то оправдаться перед немецким народом за катастрофическое поражение на советско-германском фронте. Для этой роли избрали бывшего начальника генерального штаба. 23 июля 1944 года он был арестован гестапо. Так по иронии судьбы этот столп германского милитаризма, составитель многих захватнических планов сам стал жертвой системы, которой столь усердно поклонялся и служил. Но гитлеровцы не успели расправиться с Гальдером. 28 апреля 1945 года он был захвачен в одном из концлагерей в Южном Тироле американскими войсками.
Сразу же после войны военный опыт Гальдера понадобился вновь, но уже другим хозяевам — американским империалистам. По заданию исторического отдела армии США в Европе он совместно с Цейцлером, Гудерианом, Хойзингером, Шпейделем, Варлимонтом, Крейпе, Вестфалем и другими бывшими гитлеровскими генералами работает над обобщением опыта войны против СССР для «извлечения уроков на будущее». Одновременно он активно включается в ремилитаризацию Западной Германии. В 1949 году Гальдер издает брошюру «Гитлер как полководец»{5}. В ней он пытается всю вину и ответственность за поражение и военные преступления вермахта взвалить на одного Гитлера. Этим преследовалась цель военной и морально-политической реабилитации германского генералитета, который уже рвался на командные посты во вновь создаваемой Бонном реваншистской армии. В 1950 году в ФРГ из бывших фашистских генштабистов создается «Рабочий штаб Гальдера». В том же году боннскому правительству был представлен «План Гальдера», намечавший воссоздание вооруженных сил. Под руководством Гальдера в ФРГ был составлен и один из первых послевоенных стратегических планов войны против СССР{6}. С 1950 года Гальдер вместе с Хойзингером, Шпейделем и другими генералами вермахта работает «экспертом» при «ведомстве Бланка» — военном министерстве правительства ФРГ. Одновременно, как «специалист по войне на Востоке», Гальдер служит внештатным консультантом командования НАТО. В 1961 году к наградам, полученным Гальдером из рук Гитлера, присоединяется американский орден «За доблесть».
Таким образом, принципы строительства и боевого, использования боннского бундесвера формировались под непосредственным влиянием бывших гитлеровских генштабистов. Вот почему изучение дневника Гальдера, где отражены характер и особенности работы германского генерального штаба, представляет и поныне практический интерес.
Гальдер с немецкой аккуратностью ежедневно вносил в свой дневник все наиболее существенное, что происходило в стенах генерального штаба, в штабе верховного главнокомандования, на театрах военных действий и т. д. Это были краткие пометки о совещаниях в ставке Гитлера, изложение основных директив и указаний Гитлера, Кейтеля, Йодля и Браухича, записи докладов обер-квартирмейстеров и генерал-квартирмейстера генерального штаба, командующих и начальников штабов групп армий и армий, краткий обзор планов операций и военных кампаний, сведения об организационных изменениях в армии, о потерях, пополнениях, вооружении, военной экономике, перемещениях командного состава, информация министерства иностранных дел о внешнеполитических и дипломатических вопросах и т. д. Ведя ежедневные записи, Гальдер применял старый стенографический габельсбергский шрифт, уже почти забытый и мало использовавшийся. Записи Гальдера предназначались для текущей работы в качестве заметок для памяти, поэтому они представляют собой богатый материал для исследования. При критическом рассмотрении и сопоставлении их с другими документами они могут послужить важным источником для изучения немецко-фашистской стратегии в годы войны.
Свой дневник Гальдер вел до последнего дня пребывания на посту начальника генерального штаба. Переехав осенью 1943 года из Берлина в Ашау, Гальдер захватил с собой все тетради дневника и спрятал их в стальном сейфе своего личного архива. Но когда в конце 1943 года до него дошли слухи, что ему грозит арест и публичный процесс, Гальдер позаботился о том, чтобы его дневник не попал в руки гестапо. Вскоре после окончания войны, 5 июня 1945 года, дневник был передан американцам, которые направили его в центральный архив документов Нюрнбергского суда. Дешифровка дневника была поручена группе специалистов. Пользуясь консультациями Гальдера, они полностью воспроизвели текст дневника на немецком языке к 1947 году. В этом же году исторический отдел армии США в Европе размножил дневник на ротаторе на немецком и английском языках и разослал его во многие военные инстанции союзников. Семь тетрадей дневника охватывают период с 14 августа 1939 г. по 24 сентября 1942 года. Судьба же остальных тетрадей, относящихся к довоенному времени, пока неизвестна.
Подлинник дневника до настоящего времени хранится в архиве исторического отдела министерства армии США в Вашингтоне. В 1956 году в распоряжение Гальдера была предоставлена полная фотокопия дневника (семь тетрадей). Сличив копию с размноженным на ротаторе текстом, Гальдер сделал заключение, что работа выполнена хорошо, но в некоторых местах требуются исправления{7}.
В 1962–1964 гг. в ФРГ издан полный выверенный текст дневника Гальдера в трех томах{8}. Редактировал и комментировал издание Г. А. Якобсен, причем над первым томом он работал совместно с бывшим офицером оперативного отдела генерального штаба сухопутных войск А. Филиппи. В подготовке дневника к публикации принимал участие и сам Гальдер. Он внес в дневник некоторые дополнения и пояснения, а также отдельные новые замечания.
Первый том дневника охватывает период с 14 августа 1939 года по 30 июня 1940 года; второй — с 1 июля 1940 года по 21 июня 1941 года и третий — с 22 июня 1941 года по 24 сентября 1942 года. В целом дневник Гальдера позволяет воссоздать картину того, как германские милитаристы развязали вторую мировую войну, как планировались и проводились агрессивные разбойничьи походы против Польши, Норвегии, Дании, Франции, Англии, Бельгии, Голландии, Люксембурга, Югославии, Греции и, наконец, против Советского Союза.
Дневник Гальдера дает возможность четко определить место генерального штаба сухопутных войск в сложной системе политического и стратегического руководства фашистской Германии.
Главенствующую роль в разработке и осуществлении агрессивных планов германского империализма играл штаб верховного главнокомандования вермахта (ОКВ) во главе с Кейтелем. Он подчинялся непосредственно Гитлеру. В ходе войны круг обязанностей Кейтеля был сведен главным образом к вопросам организационного и административного характера, комплектованию личного состава и материально-техническому обеспечению вооруженных сил в целом, в то время как оперативно-стратегическими вопросами стал заниматься штаб оперативного руководства вооруженными силами, возглавлявшийся генералом Йодлем. Основные функции этого штаба заключались в следующем{9}:
— планирование общего стратегического руководства всей войной;
— информирование Гитлера о ходе операций и представление ему необходимых данных и соображений для принятия решений;
— разработка оперативно-стратегических директив на основе принятых решений и представление их Гитлеру или Кейтелю на утверждение;
— обеспечение взаимодействия между видами вооруженных сил, а также с союзниками;
— непосредственное руководство операциями на театрах, входивших в компетенцию ОКВ (Балканы, Северная Африка, Норвегия, Запад).
Штаб оперативного руководства фактически был личным штабом Гитлера. Он был именно тем органом ОКВ, где на самом высоком уровне намечались и утверждались планы агрессии. Он состоял из отдела обороны (оперативного), связи вооруженных сил и пропаганды. Его аппарат, весьма небольшой по численности, не мог полностью обеспечить руководство вооруженными силами в организационном, оперативном и материально-техническом отношении. Эта задача решалась другими управлениями ОКВ совместно с аппаратом главных командований сухопутных войск (ОКХ), военно-воздушных (ОКЛ) и военно-морских (ОКМ) сил, возглавлявшихся соответственно Браухичем (до декабря 1941 года), Герингом и Редером (с 1943 года — Деницем).
Поскольку для фашистской Германии решающее значение имела вооруженная борьба на суше, ведущее место в системе стратегического руководства вермахта занимал генеральный штаб сухопутных войск. С началом войны против СССР его роль в механизме управления вооруженным» силами еще более возросла, ибо на него была возложена полная ответственность за планирование и осуществление операций на советско-германском фронте — основном фронте второй мировой войны. Остальные театры военных действий в оперативном отношении были подчинены ОКВ{10}.
Начальник генерального штаба сухопутных войск был постоянным заместителем главнокомандующего сухопутными войсками. В обязанность начальника генерального штаба входило решение всех вопросов, связанных с подготовкой, использованием и руководством сухопутных войск в мирное и военное время. От имени и по согласованию с главнокомандующим сухопутными войсками начальник генерального штаба осуществлял планирование и повседневное оперативное руководство военными действиями на сухопутных театрах.
Военно-политическое руководство фашистской Германии, принимая решение о проведении той или иной военной кампании или агрессивного акта, обычно поручало генеральному штабу разработать общие соображения и предложения по данному вопросу. Затем, по словам генерал-майора Филиппи, штаб оперативного руководства ОКВ, как правило, брал представленный генеральным штабом проект за основу директивы, которая с соответствующими изменениями ил» вовсе без изменений отдавалась за подписью Гитлера. Так рождались планы агрессии.
С началом мобилизации перед второй мировой войной генеральный штаб был переведен на штаты военного времени и, как полевое управление, в которое пошли все отделы, необходимые для руководства военными операциями, составил «главную штаб-квартиру главного командования сухопутных войск». Последняя подчинялась начальнику генерального штаба, а через него главнокомандующему сухопутными войсками, который имел при себе лишь небольшую адъютантуру. Штаб-квартира ОКХ располагалась обычно поблизости от ставки Гитлера, основным рабочим органом которой был штаб оперативного руководства вооруженными силами.
Взаимодействие генерального штаба с командными инстанциями других видов вооруженных сил, а также с гражданскими органами нацистского государственного аппарата осуществлялось через систему постоянных представителей и офицеров связи. Так, министерство иностранных дел имело в генштабе своего постоянного представителя, который информировал начальника генерального штаба обо всех внешнеполитических событиях и предпринимавшихся Германией дипломатических шагах. Через этого же представителя генеральный штаб предъявлял свои требования к министерству иностранных дел и влиял «а проведение нацистской внешней политики.
После смещения Браухича в декабре 1941 года начальник генерального штаба стал подчиняться непосредственно Гитлеру, как главнокомандующему сухопутными войсками. Роль начальника генерального штаба возросла. Функции генерального штаба, прямо не связанные с руководством военными действиями, были переданы в ведение штаба верховного главнокомандования. Ему же подчинили управление кадров сухопутных войск, штаб командующего армией резерва и начальника (вооружений сухопутных войск.
Таким образом, генеральный штаб сухопутных войск занимал ведущее место в механизме управления вермахтом. В отличие от штаба оперативного руководства ОКВ, весьма узкого по своему составу, генеральный штаб сухопутных войск располагал обширным аппаратом (около 1200 офицеров) для подготовки необходимых исходных данных и разработки оперативно-стратегических планов агрессии, для руководства войсками и обеспечения их действий в ходе осуществления этих планов.
Наличие этих двух высших штабных органов приводило к известному параллелизму и дублированию в оперативно-стратегическом руководстве вооруженными силами. На почве соперничества между ними постоянно возникали трения, иногда доходившие до острых конфликтов. Следствием такого «дуализма» в организации стратегического руководства, как отмечает Филиппи в предисловии к немецкому изданию, была «неразбериха в функциональных обязанностях, что наносило вред оперативному управлению и войскам». Лишь в апреле 1945 года ОКВ и генеральный штаб были слиты в единый генеральный штаб вооруженных сил.
Имеющийся в дневнике Гальдера фактический материал опровергает утверждения западногерманской реакционной историографии и бывших генералов вермахта, что якобы права и роль генерального штаба сухопутных войск во время войны систематически ограничивались и ущемлялись Гитлером и что это, мол, было одной из причин тяжелых поражений вермахта{11}. Дневник Гальдера полностью подтверждает вывод, сделанный историками ГДР:
«По сравнению со штабом военно-воздушных сил, штабом руководства войной на море и штабом оперативного руководства вермахта генеральный штаб сухопутных сил де-факто пользовался преобладающим влиянием. Даже при том, что Геринг благодаря своему положению в политической иерархии мог добиваться для авиации ряда преимуществ, а штаб оперативного руководства де-юре ссылаться на свой более высокий ранг, сухопутные силы и их генеральный штаб оставались на практике важнейшим инструментом ведения войны. За исключением нападения на Данию и Норвегию, готовившегося и проводившегося под началом штаба оперативного руководства вермахта, генеральный штаб сухопутных сил был главным центром подготовки и оперативного осуществления всех актов фашистской агрессии»{12}.
Изучение дневника Гальдера показывает также несостоятельность легенды западногерманских милитаристов о том, что генеральный штаб в годы фашизма стоял якобы вне политики, как внутренней, так и внешней, занимался чисто военно-техническими вопросами и был простым исполнителем воли Гитлера.
В первом томе имеется много записей, свидетельствующих о том, что Гальдер и его аппарат активно влияли на проведение внешней политики фашистской Германии, выступая в ряде случаев инициаторами важных дипломатических мероприятий и даже перекройки карты Западной Европы (см., например, записи от 15.4, 16–18.6 1940 года). Вместе с тем генеральный штаб через свои рычаги и связи воздействовал на внутреннюю политику, пропаганду и даже на кино (см. записи от 28.5.1940 года).
Из записей Гальдера видно, насколько беспочвенна широко распространенная в ФРГ версия, что якобы германский генералитет в принципе отвергал агрессивные, авантюристические планы и замыслы Гитлера и вообще фашистского руководства. Разумеется, между Гитлером и генеральным штабом сухопутных войск возникали разногласия и порой даже очень острые. Но они касались не главного, а частных вопросов: сроков, деталей планов, методов проведения агрессии. Мелкое брюзжание генералов никогда не доходило до открытого разрыва с Гитлером и его кликой, пока вермахту сопутствовал успех. И разногласия обычно кончались компромиссом. Так, после окончания агрессии против Польши генералы встретили в штыки требование Гитлера начать нападение на Францию осенью 1939 года. Они считали, что неподготовленность вермахта к этому мероприятию и плохие метеорологические условия отнюдь не открывают обнадеживающих перспектив на успех. На этой почве между Браухичем, Гальдером и Гитлером неоднократно происходили стычки. В конце концов верх взяли генералы: наступление постоянно откладывалось и было в итоге перенесено на весну 1940 года.
Первый том дневника Гальдера содержит большой фактический материал об агрессии фашистской Германии против Польши. Он проливает свет на закулисные торги Англии и Франции с гитлеровской кликой из-за Польши в самый канун войны и в первые ее дни; раскрывает неблаговидную роль западных держав, бросивших на произвол судьбы своего союзника, которому они накануне обещали военную помощь в случае немецкой агрессии. Эта позиция западных держав, положившая начало «странной войне» на Западном фронте, как свидетельствуют записи Гальдера, существенно облегчила германским милитаристам задачу разгрома Польши, В результате фашистская Германия смогла в более благоприятных военно-стратегических условиях приступить к осуществлению дальнейших завоевательных планов, в том числе против Франции и Англии. Вместе с тем, как видно из записей Гальдера, захваченная польская территория рассматривалась фашистскими генштабистами уже в сентябре 1939 года как выгодный плацдарм для нападения на Советский Союз (стр. 158).
Среди множества военных вопросов, затронутых в первом томе дневника, большой интерес представляют особенности планирования и организационной подготовки военной кампании вермахта против Франции в период «странной войны» на Западном фронте с сентября 1939 по май 1940 года. Используя старые мюнхенские устремления западных держав и связанную с этим полную бездеятельность союзников на фронте, гитлеровское командование с величайшей тщательностью и методичностью готовилось к разгрому Франции, и Англии, чтобы затем повернуть вермахт против Советского Союза.
После войны Гальдер создал версию, что только благодаря генеральному штабу стала возможной победа над Францией, а сам Гитлер якобы пытался навязать ОКХ старый план Шлиффена.
«Ожесточенная борьба мнений, — писал Гальдер, — была решена связывающим приказом Гитлера, чтобы немецкое наступление было подготовлено и проведено по возможности раньше с нанесением главного удара через бельгийские провинции Лимбург и Брабант. Это была лишенная фантазии пародия на план Шлиффена, слабости которого выявила еще первая мировая война. ОКХ боролось против этого плана и настроилось на то, чтобы с началом действий перенести в кратчайший срок направление главного удара в Арденны в духе собственных планов. Но и Гитлер не верил в свой план. Из-за этой неуверенности он стал прислушиваться к нашептыванию одной высокой командной инстанции Западного фронта{13}, которая имела к нему личный доступ. Эта инстанция справедливо указывала на то, что во французской обороне на границе севернее Шарльвиля находится слабое место. Она предложила использовать это слабое место, чтобы охватить линию Мажино ударом в южном направлении и тем самым предотвратить угрозу, исходившую с этого направления. У Гитлера от этой идеи, представлявшей местные интересы, а потому отвергнутой ОКХ, запомнилось только одно: слабое место. В одном из горячих споров между ним и ОКХ, касавшемся недостатков первоначального плана, Гитлер сам выдвинул идею использовать «слабое место» для удара в западном направлении. Идея была не нова.
Она обсуждалась в ОКХ в связи с вопросом об оперативном контрманевре в случае вражеского вступления в Бельгию. Но тогда она была отвергнута Гитлером вместе с общим планом, который предусматривал предоставить противнику инициативу развязывания военных действий. Поэтому идея Гитлера была тотчас использована ОКХ, и она привела к известной операции первого этапа военной кампании против Франции, названной Черчиллем «Удар серпом»... После окончания французской кампании Геринг счел нужным публично объявить о полководческом искусстве Гитлера. Он утверждал, что Гитлер сам до мелочей продумал весь план операции и знал каждую дивизию в отдельности. Правильно из этого только то, что Гитлеру, как верховному главнокомандующему вермахта, ежедневно представлялась командованием сухопутных войск карта с обстановкой, где были нанесены все дивизии, и что он был поставлен в известность о целях операции и задачах армий. «Плана операции» он никогда не знал. Это было делом главнокомандующего сухопутными войсками»{14}.
Гальдер, как и другие генералы, стремясь реабилитировать свой генштаб, приписывает все победы себе, а все поражения — Гитлеру. Разумеется, Гитлер был беспомощным дилетантом в военных вопросах и в своих стратегических решениях всецело зависел от генералов. Однако то, что Гальдер написал после войны о планировании операции «Гельб», резко расходится с его же записями в дневнике, а также с документальными данными.
В памятной записке Гитлера от 9 октября 1939 года, направленной Браухичу, Герингу, Редеру и Кейтелю, о замысле военной кампании на Западе говорилось о необходимости провести наступление через территорию Люксембурга, Бельгии и Голландии. Изложенные в этой записке и в директиве ОКВ от 9 октября 1939 года соображения в общем действительно напоминали старые идеи Шлиффена. Но в то время генеральный штаб сухопутных войск полностью разделял эти идеи и питал ими Гитлера. Разработанный генштабом первый вариант плана «Гельб» от 19 октября 1939 года предусматривал нанести главный удар при наступлении через Бельгию по обе стороны Льежа. При составлении плана генштаб руководствовался гитлеровским девизом: «Нарушение нейтралитета Бельгии и Голландии не имеет никакого значения. Ни один человек не спросит нас об этом, если мы победим. Мы не станем обосновывать нарушение нейтралитета так идиотски, как в 1914 году»{15}.
Инициатором перенесения направления главного удара в Арденны выступил в октябре 1939 года начальник штаба группы армий «А» Манштейн, поддержанный своим командующим Рундштедтом. Однако генеральный штаб сухопутных войск, проявив косность и консерватизм, упорно не желал отказываться от старого плана. Гитлер же, будучи по природе своей авантюристом, больше склонялся к плану Манштейна. Этот план был хотя и рискованным, но сулил более крупные стратегические успехи. Однако против авторитетного мнения генерального штаба сухопутных войск Гитлер пойти не мог, тем более что и генерал Йодль со своим штабом скептически относился к возможностям удара через Арденны к устью Соммы. Поэтому с октября 1939 года до середины февраля 1940 года в командовании вермахта наблюдалось состояние неуверенности, разногласий и борьбы мнений вокруг плана операции «Гельб». В течение всего этого периода генеральный штаб неоднократно вносил в план отдельные изменения, но основной замысел оставался прежним. Все докладные записки Манштейна и Рундштедта с предложением о его пересмотре Браухичем и Гальдером отвергались. Лишь в середине февраля 1940 года, после многочисленных проигрываний операции «Гельб» на штабных учениях в генеральном штабе, штабах групп армий и армий Гальдер убедился в несостоятельности старого плана. 16 февраля он констатировал в своем дневнике: «Сомнения в успехе операции в целом». К этому времени и для ОКВ стали очевидны большие недостатки плана и преимущества предложений Манштейна. 24 февраля был принят новый, окончательный вариант плана операции «Гельб». Следовательно, роль генерального штаба сухопутных войск в разработке этого плана была далеко не той, как это пытался после войны представить Гальдер. И это нетрудно проследить по его дневнику.
Другим вопросом французской кампании, на котором бывшие генштабисты вермахта стараются нажить себе военный и моральный капитал, является решение ОКВ о продолжении операции «Гельб» после прорыва союзного фронта между Седаном и Динаном на р. Маас. Несмотря на то что план операции «Гельб» предусматривал после прорыва сосредоточить основные усилия для развития дальнейшего наступления на Абвилль, Гальдер 17 мая (стр. 402) предложил главный удар нанести также и в юго-западном направлении. Тем самым он хотел решить сразу две задачи: ударом к устью р. Сомма отрезать группировку противника в Бельгии и Северной Франции от остальных союзных сил, ликвидировать ее и одновременно осуществить стратегический обход линии Мажино через Компьен и Париж. Это предложение Гальдера заключало в себе настолько большой риск для немецких войск и поэтому не нашло поддержки ни в штабе ОКВ, ни у Гитлера, ни у командующего группой армий «А» Рундштедта. Они выступал» за более осторожные и осмотрительные действия. В ставке Гитлера не могли не учитывать, что над северным флангом немецкого фронта прорыва нависали еще не разбитые главные силы 1-й группы армий союзников. Хотя они и были скованы с фронта войсками группы армий «Б», тем не менее можно было ожидать, что союзники соберутся с силами для нанесения удара с севера на юг, который в сочетании со встречным ударом с юга на север мог переломить немецкий клин и привести к провалу всей операции «Гельб». Поэтому под нажимом ОКВ генеральный штаб отдал приказ произвести перегруппировку войск для продолжения наступления к устью р. Сомма и одновременно усилить прикрытие южного фланга ударной группировки от возможных контрударов французов с юга.
Весьма превратно Гальдер истолковал после войны и события под Дюнкерком, связанные с так называемым «стол-приказом» Гитлера от 24 мая 1940 года.
«Окружение франко-английских сил, что было целью всей операции, — писал Гальдер, — приближалось к концу. Тогда Геринг предупредил главнокомандующего Гитлера, чтобы тот не отдавал лавры победы в руки генералов сухопутных войск. В противном случае их престиж в глазах немецкого народа поднимется, и это будет угрожать позиции Гитлера. Геринг предложил уничтожить почти полностью окруженного противника одной своей авиацией, без участия сухопутных войск. Гитлер, всегда подозрительно относившийся к руководству сухопутных войск, ухватился за эту мысль, остановил через голову главнокомандующего сухопутными войсками немецкие танки и поручил авиации завершить эту решающую битву. Естественно, авиация не могла выполнить это в полной мере и уже через 48 часов запросила помощи сухопутных войск. Англия смогла спасти своих солдат и тем самым сохранить силы, что позволило ей продолжать сопротивление. И все это благодаря «полководческому искусству» Гитлера!»{16}.
Насколько недобросовестно изложены здесь факты, видно как из дневника самого Гальдера, так и из других, относящихся к этим событиям документов, которые бывший начальник генерального штаба не мог не знать.
Во-первых, инициатива остановки наступления танковых соединений под Дюнкерком принадлежала командующему группой армий «А» Рундштедту. По его приказу танки прекратили продвижение на Дюнкерк еще 23 мая. Гитлер, прибывший на следующий день в штаб Рундштедта, санкционировал это решение. В журнале боевых действий группы армий «А» имеется следующая запись от 24 мая о посещении Гитлером штаба Рундштедта: «В 11.30 прибывает фюрер. Командующий группой армий знакомит его с обстановкой. Он (Гитлер. — В. Д.) целиком и полностью соглашается с мнением, что восточнее Арраса должна наступать пехота, в то время как подвижные войска могут быть задержаны на достигнутом рубеже Лан, Бетюн, Эр, Сент-Омер, Гравлин, чтобы «перехватить» противника, теснимого группой армий «Б». Он придает этому мнению особенный вес в связи с тем, что вообще необходимо сохранить танковые войска для последующих операций и что дальнейшее сужение района окружения повлечет за собой крайне нежелательное ограничение действий авиации»{17}. Эти соображения и легли в основу известного «стоп-приказа» Гитлера от 24 мая{18}.
Во-вторых, приказ Гитлера предусматривал уничтожить окруженную под Дюнкерком группировку войск противника, причем силами не только одной авиации. Основную роль в этом должны были сыграть наступавшие с востока на Дюнкерк пехотные соединения группы армий «Б», а с юга — 2-й и 8-й армейские корпуса группы армий «А». И об этом четко сказано в дневнике Гальдера (запись от 25 мая): «День снова начинается неприятными дебатами между Браухичем и фюрером относительно дальнейшего ведения битвы на окружение... Получается все наоборот. Я хотел группу армий «А» сделать молотом, а группу армий «Б» — наковальней. Теперь делают группу армий «Б» молотом, а группу армий «А» — наковальней».
На настойчивые призывы Браухича и Гальдера продолжить наступление танковыми дивизиями Гитлер, по свидетельству дневника Йодля, отвечал, что он предоставил право принять решение об этом Рундштедту, но последний отрицательно относится к этой идее, так как намерен сохранить и привести в порядок танки для предстоящего наступления в южном направлении на втором этапе военной кампании против Франции{19}. Тогда Гальдер решил действовать в обход верховной ставки. В расчете на то, что ему удастся склонить на свою сторону Рундштедта и побудить его снова бросить в бой танки Клейста и Гота, Гальдер послал 25 мая следующую дипломатично составленную телеграмму командованию группы армий «А»: «В дополнение к распоряжениям, содержащимся в приказе ОКХ от 24.5 1940 года разрешается продолжение наступления до рубежа Дюнкерк, Кассель, Эстуар, Армантьер, Ипр, Остенде. Соответственно сужается полоса боевых действий авиации...»{20}. Формально это указание ничем не нарушало «стоп-приказа» Гитлера. Все зависело от дальнейшего решения Рундштедта. Последний, получив эту телеграмму ОКХ, оставил ее без внимания. Когда же начальник штаба доложил Рундштедту об этой телеграмме, он заявил, как свидетельствует журнал боевых действий группы армий «А», что танковые войска сначала «крайне необходимо» подтянуть и развернуть, «если вообще потребуется их дальнейшее продвижение вперед»{21}. Рундштедт считал, что задача, поставленная перед его войсками в плане операции «Гельб», в основном выполнена, а ликвидацию окруженной группировки могут осуществить пехотные дивизии группы армий «Б». «Битва в Северной Франции, — гласила запись в журнале боевых действий группы армий «А» от 25 мая, — приближается к своему концу. Кризисов больше не может возникнуть, не считая осложнений чисто местного характера. Задача группы армий «А» может рассматриваться как в основном выполненная».
Лишь на следующий день, когда выяснилось, что войскам группы армий «Б» не удалось сломить сопротивление противника и бои под Дюнкерком могут принять затяжной характер, Рундштедт принял решение ввести в сражение танковые дивизии, чтобы воспрепятствовать эвакуации англичан и разгромить противника. Но они уже не смогли выполнить этой задачи, так как натолкнулись на сильную оборону.
Таким образом, факты свидетельствуют о том, что основную роль в остановке танковых дивизий под Дюнкерком сыграл, оставаясь за кулисами и прикрываясь «высочайшим» приказом Гитлера, Рундштедт. И это было хорошо известно Гальдеру, как и многое другое, о чем говорится в его дневнике и что так беспардонно было искажено в послевоенных сочинениях бывших генералов вермахта. Содержащийся в дневнике Гальдера фактический материал позволяет очистить историю многих событий второй мировой войны от грубых вымыслов и извращений, предпринятых в угоду реабилитации германских милитаристов.
На Западе бытует немало легенд и версий, объясняющих причины банкротства германского генерального штаба, провала его стратегии, военной теории и практики во второй мировой войне. Но, как правило, все они сводятся к одному — личности Гитлера, который «испортил все дело». Вот типичный образчик такого объяснения:
«Прусско-германский генеральный штаб за свою 150-летнюю историю до 1939 года выдвинул много великих деятелей: Гнейзенау — победителя Наполеона; Мольтке — великого... и мудрого; Шлиффена — мастера войны периода современных массовых армий; его великого ученика — Людендорфа, полководческое искусство которого, проявленное только в Восточной Пруссии и Польше в 1914–1915 гг., выдвинуло его в число великих. Все они имели большие преимущества по сравнению с тем, что было в 1939–1942 гг.: им не связывал руки недоверчивый, неграмотный, мелочной Гитлер»{22}.
Можно было бы пройти мимо этого глупого тезиса, если бы он не предназначался для подогревания реваншизма: мол, генеральный штаб был и остался безупречным, непорочным, и теперь, без Гитлера, все будет по-другому... Бывшие генералы вермахта и их преемники в ФРГ замалчивают основную и решающую причину падения германского генерального штаба и гибели военной машины фашистской Германии: 22 июня 1941 года агрессоры столкнулись с такой силой, одолеть которую у них не было никаких возможностей — ни материальных, ни политических, ни духовных. В этом был главный просчет германского генерального штаба и его трагедия.
Опыт истории последнего полувека убедительно показал, насколько далеки германские милитаристы от того, чтобы извлечь для себя правильные уроки из недавнего прошлого, из своих тяжелых поражений. Нет, они и поныне продолжают следовать старым опасным путем реванша и подготовки агрессии. Вот почему внимательное изучение истории, теории и практики германского милитаризма, его современного состояния и тенденций сохраняет большую актуальность. И дневник Гальдера, бесспорно, является в этом отношении важным источником.
Полковник В. Дашичев
Сообщение отредактировал АлександрСН: 11 июня 2012 - 13:54