Помощь
"…А в ответ тишина – он вчера не вернулся из боя!"
20 апреля 2011 г.
Опубликовано в журнале "Военная археология", № 1, 2011 год.
.
От автора.
22 июня 2011 г. Россия будет отмечать траурную дату - 70-летие начала Великой Отечественной войны. Времени прошло много, ясного ответа от государства - почему произошло то, что случилось, и в какую пропасть ухнули миллионы наших соотечественников - до сих пор не поступило. После прихода к власти Н. Хрущёва в военных архивах закипела работа по их чистке. Одновременно создавалась "История Великой Отечественной войны 1941-45 гг.", концепция которой стала главенствующей на десятилетия и является таковой до сих пор. Уже только за высказывание сомнений в ней высокий военный в звании генерала армии 17 февраля с.г. предложил ввести уголовную ответственность.
Только после выхода "Истории" высшее руководство страны дало "добро" на публикацию мемуаров военнослужащих всех рангов - от маршала до солдата. Первые свидетельства появились в 1960-61 гг. То, что рассказано в тысячах послевоенных сочинений, с трудом прикрыло реалии событий и лишь дополнило мемуарным "мясом" только что свёрстанный умозрительный "скелет" концепции "Истории". Никаких отклонений в сторону от неё не допускалось, мемуаристов жёстко "вели" толпы военных консультантов и цензоров. При наличии справедливых возражений даже именитые маршалы многие годы не могли ничего издать из-под своего пера, пока не соглашались на внесение правок с подгонкой под рамки концепции. Многие упрямцы при жизни так ничего и не увидели.
Кроме того, некоторые события в изданном ветеранами материале специально затуманены для предотвращения всеобщего обозрения. К примеру, при внимательном анализе выясняется, что события, происходившие на самом верху военного и политического руководства СССР почти за полугодовой период перед 22 июня 1941 г., фактически, описаны в мемуарах лишь четырёх лиц - Н. Хрущева, А. Микояна, Г. Жукова и Н. Кузнецова. Пардон, все четыре лица - заинтересованные. Веры им сегодня нет, нестыковок в написанном масса. А если кто-то попробует "копнуть" глубже, помимо сочинений упомянутых личностей, - а что же у нас происходило в армии и на флоте в течение 4-5 месяцев перед войной? - то ответов в рассказах высших участников событий, подтверждённых документами, не найдёт. Сплошь общие фразы, изредка пересыпаемые цифрами, которые на поверку почти всегда оказываются лукавыми. Какие оргмероприятия происходили, в каком объёме, на основании чего, что этому предшествовало, что являлось результатом проведения оргмероприятий? Не ищите, не найдёте, даже изданные сборники документов ("1941 год" или серия "Русский архив", к примеру) не дают ответов на вопросы. Вся петрушка в том, что даже в таких сборниках издана лишь незначительная часть имеющихся документов. Когда читаешь документы о том, что танковые дивизии части мехкорпусов Западного, Киевского Особых, Московского, Орловского, Среднеазиатского военных округов по Директивам Начальника Гештаба Г. Жукова от 16 мая 1941 г. вместо танков вооружали противотанковыми пушками ввиду отсутствия танков для них в плане производства 1941 г., то возникает справедливый вопрос - а зачем нужно было расформировывать весной 1941 г. сколоченные и укомплектованные танковые бригады и кавдивизии для формирования новых танковых дивизий большей штатной численности, если для них заведомо не хватало танков в производстве 1941 г.? Ответов у мемуаристов не найдёте. Таких же примеров несть числа.
У тех, кто по долгу службы, совести, звания Победителя мог и должен был рассказать о сути глобальных перемен, фактически, взорвавших предвоенную армию и доведших ее организационно до маловменяемого состояния, язык не отважился сказать правду. Некоторые и вовсе не оставили своих воспоминаний, возможно, не будучи в силах ни сказать правду, ни соврать. Пример - С. Тимошенко.
Но ведь есть и другой пример - Матвей Васильевич Захаров, преодолевший силки Главлита и Военно-научного управления ГШ и опубликовавший в 1968 г. свой труд: "Накануне великих испытаний". Это прорывная книга. Перед войной автор - начальник штаба Одесского военного округа, генерал-майор. Войну закончил генералом армии, а в 1959 г. стал Маршалом Советского Союза, с апреля 1960 г. по сентябрь 1971 г. (с перерывом в 1 год) возглавлял Генеральный штаб ВС СССР. Лишь столь высокий пост, вероятно, позволил ему опубликовать такую книгу. Но если представить, что ножницы Главлита коснулись и её, то каким же должен был быть исходный материал, если даже изданный можно назвать сенсацией того времени? Вторая книга автора ("Генеральный штаб в предвоенные годы") была написана им в 1969 г., но пролежала "в столе" 20 лет. Причины объяснены в послесловии генерала армии М.А. Моисеева в издании 1989 г. (М.: Воениздат, 1989, с. 308): "Книга была написана М. В. Захаровым еще в 1969 году, за три года до его кончины. Столь длительный разрыв между написанием и выходом мемуаров в свет объясняется несколькими причинами. Прежде всего тем, что тогда еще действовали довольно жесткие ограничения в отношении публикаций в открытой печати по вопросам организации, оперативной и мобилизационной деятельности Генштаба. С другой стороны, по негласным правилам того времени для выпуска любого военно-политического, тем более такого важного труда, требовалось получить одобрение ряда заинтересованных должностных лиц. Это вылилось в диктат конъюнктурных мнений. Из книги исчезло много ценного информативного материала, появились оценки, несвойственные автору. На глазах М. В. Захарова происходило обесценивание его труда. Все, кто в этот период встречались с М. В. Захаровым, видели, как это тяжело сказывается на нем. После смерти автора набор книги был рассыпан, изъяты материалы рукописи, находившиеся в личном пользовании. Можно с уверенностью сказать, что в других условиях М. В. Захаров мог (и он говорил об этом неоднократно) написать более глубокий открытый труд". Развития прорыва 1968 г. при жизни автора не случилось. И случиться, вероятно, не могло. Только пресловутая "перестройка" стала причиной публикации книги. Содержание, несмотря на изъятия и глубокие правки, также может расцениваться как попытка правдиво рассказать о происшедшем. Но даже и в этом случае, когда автор - начальник Генштаба, он всё равно по факту - частное лицо, ибо не государство создавало этот труд так, как создало "Историю Великой Отечественной" в конце 50-х гг. Именно руками госслужащих был воспрещён выход в свет второй книги "частного лица" целых 20 лет. А теперь мы слышим призывы важного генерала армии к введению уголовной ответственности за иное мнение. Разве что-то поменялось в Отечестве?
И крайнее. Отдаю дань уважения современным авторам, кто "копает" архивную ниву по танкам, самолетам, артиллерии военного времени. Их много и это радует. Но людей сгинувших у нас было на несколько порядков больше. Ими, исключая розыски отдельных судеб своих родственников или знакомых энтузиастами, не занимается никто. Не найти свидетельств систематизации потоков военнослужащих и мобилизованных лиц, закономерностей определения их на военную службу, руководящих документов, итоговых цифр мобилизации и призыва новобранцев хотя бы по отдельным регионам, не говоря уж о всей стране. В настоящем цикле статей, публикуемом также в поисковом журнале "Военная археология" за 2011 год, делается попытка освещения покрытой исторической пылью людской темы. Ремарка: на справедливое замечание о том, что есть у нас такой труд - "Великая Отечественная без грифа секретности. Книга потерь", при всём уважении к авторам, не соглашусь. Последующие 5 частей настоящей статьи не дают мне возможности сделать это.
.
Часть 1.
.
Много раз уверяли нас в Центральном архиве Министерства обороны РФ (ЦАМО РФ): "Персонального послужного учета рядового и младшего начсостава в РККА не велось, потому навести справки о прохождении службы в период Великой Отечественной войны, например, пропавшим без вести красноармейцем, - не представляется возможным". В эти слова не сразу, но поверилось, хотя и с трудом. Трудно было представить факт ленивого попустительства государства к учету послужных этапов в армии отдельно взятого человека при одновременном наличии весьма жесткой системы учета этого же человека на "гражданке": прописка, ЗАГС, воинский учет, медучет, соцстрах, партия, ВЛКСМ, профсоюзы, месткомы, домкомы, колхозы, совхозы, прочее. Шутка ли - те же военные сосчитали и учли при последней весенней приписке 1941 года всех до единого человечка на "гражданке", кто подлежал по возрасту и состоянию здоровья призыву и мобилизации в случае войны, распределив на разряды и категории ресурсов, а учета прохождения солдата по службе якобы не вели.
И поверилось в отсутствие послужного солдатского учета в государстве только потому, что втемяшивали нам эту ересь неоднократно на разных уровнях. Более того, как недавно выяснилось, оказывается то же самое "промывание мозгов" осуществляли сверху и самим архивистам, которые вслед исправно "промывали" их нам.
Да и как проверить - был послужной учет или нет? Ни одного руководящего или комментирующего документа нигде никогда после 1985 года не было опубликовано, а до этого и тем более. Ни в одном из тысяч изученных фондов документов ЦАМО РФ не проскочила ни одна зацепочка. Ни один бывший работник 4-го отдела (отделения) РВК или штаба любой воинской части нигде и словом никому из знакомых не обмолвился, - "Был учет, был, и еще какой!". Молчок повсюду.
Но пришел Интернет. Если не ошибаюсь, на Форуме нашего сайта www.soldat.ru пару-тройку лет назад кто-то из гостей поделился новостью о том, как постаревший бывший работник РВК поведал ему давнюю тайну о поголовном уничтожении в 1953 году, после смерти И.В. Сталина, всех учетно-послужных и прочих первичных документов на рядовой состав с довоенных времен и за период войны. Эти слова стали первой крохотной ласточкой. Теперь прилетела и вторая, потяжелее, которая впервые опубликована нами 2 года назад на нашем сайте (см. фото документов – прим. автора). Это такая ласточка, которой никакие слова комментариев или отрицаний не нужны. Она самодостаточна и отвечает на множество возникающих вопросов.
Был учет, причем подробный! И этот учет являлся краеугольным камнем исторической памяти о военном времени и о судьбах миллионов людей. Если учесть, что в рядах РККА с учетом численности армии к 22 июня 1941 года за период 1941-45 годов побывало 34,5 миллионов человек (мобилизовано после начала войны около 29,1 миллионов), тогда становится ясной практическая цель уничтожения первичной документации - и финансовая (платить меньше пенсий), и политическая. При наличии этих документов несложно было бы при желании посчитать точные цифры сгинувших (не вернувшихся) солдат по каждому РВК в стране и познать цену Победы и цену руководства ВКП (б) - КПСС. До начала создания Книги Памяти оставалось 36 лет, когда в 1953 году, в обстановке всепроникающей секретности, никто даже и мысли не мог допустить о том, чтобы когда-либо опубликовать точные списки погибших и пропавших без вести. Ведь даже извещения о судьбе воинов (похоронки) рассекретили только в 1990 году после принятия Постановления Политбюро ЦК КПСС от 17 января 1989 года "О Всесоюзной Книге Памяти" и в связи с началом работы в 1990 году ее районных и городских редколлегий.
В системе воинского учета личного состава в СССР все было взаимосвязано, как и еще недавно в РФ. Каждый РВК при оценке ресурсов для мобилизации в тот или иной момент основывался на данных строгого личного учета, осуществлявшегося при проведении ежегодной приписки (сейчас в РФ в связи с так называемой "реформой" армии приписка не проводится уже почти два десятка лет, сведения воинского учета РВК не уточнялись примерно столько же).
Предвоенная приписка новобранцев и военнообязанных запаса в первой половине 1941 года была проведена дважды: как обычно, в январе-феврале, и во второй раз в период 15 апреля - 15 мая, после вступления в должность с 1 февраля нового начальника Генерального штаба Г.К. Жукова и принятия с 12 февраля к разработке нового мобилизационного плана "МП-41". Последний переучет ресурсов и приписка осуществлены как раз для получения самых точных данных о потенциальном количестве солдат для будущей войны, а не только для приписки (привязки) резервистов к конкретным воинским частям в том или ином военном округе (в т.ч. для тех соединений, которые только что начали формирование с 19-20 февраля 1941 года - новых 15 стрелковых корпусов, 25 стрелковых дивизий, 21 мехкорпуса, 41 танковых и 21 моторизованных дивизий). Одновременно уточнялись сведения о забронированных на производстве и в партхозактиве лицах, выявлялось количество негодных к военной службе, а также ограниченно годных. Состояние гражданских лиц в запасе разделялось на две категории: 1. Лица, отслужившие действительную срочную службу в рядах РККА и РКВМФ, либо прошедшие ее вневойсковым способом в период ежегодных военных сборов, в т.ч. находящиеся на спецучете для войск НКВД.
2. Все остальные лица.
Направление мобилизованных резервистов в воинские части аккуратно фиксировалось в учете в РВК, соответственно, после убытия команды и после окончания расчетов в каждом РВК могли быстро доложить наверх: сколько еще военнообязанных запаса всех категорий и разрядов и учтенных новобранцев можно мобилизовать, сколько на учете ограниченно годных, сколько снято с учета как негодных по здоровью, сколько учтено на брони. В каждый отдельно взятый момент по вертикали военкоматов имелись сводные точные данные о ресурсах личного состава по району, городу, области, республике. Только война внесла элемент разбалансированности учета после перемещения многомиллионных масс новых частей и соединений, а также эвакуировавшихся гражданских, имевших бронь и обычных частных лиц. Но и этот элемент хаоса в январе-марте 1942 года был быстро преодолен.
Учет был строгим, это факт. В карточке военнообязанного запаса при последней предвоенной приписке была проставлена его военно-учетная специальность (ВУС), указан род войск, номер команды и часто действительный номер в/ч, к которой приписан воин, если по возрасту и состоянию здоровья он подлежал мобилизации. Очень часто в уголке было приклеено фото человека. Условными номерами команд в каждом военном округе шифровались воинские части, как существовавшие, так и планируемые, которые за счет призыва по мобилизации резервистов должны были развернуться до штатов военного времени или формироваться в первый месяц войны. Такими вновь формируемыми частями были, например, запасные стрелковые бригады, новые артполки, инженерные и дорожные части, части связи, местные караульные подразделения, полевые госпитали и прочие медсанорганы, огромный перечень других тыловых учреждений (складов, баз, рот обслуживания, мастерских, почтовых органов и т.п.). Каждому приписанному человеку заранее при проведении приписки выдавали мобилизационное предписание (повестку), где указывался день его прибытия после начала мобилизации, например, "на 2-й день мобилизации", время прибытия на сборный пункт, номер команды или действительный номер в/ч, в которую назначен человек. Для вступления в действие мобпредписания достаточно было или персонального вызова при скрытой мобилизации, или объявления Указа Президиума Верховного Совета ССР о начале открытой мобилизации. В учетно-послужной карточке (УПК) рядового состава РККА, которую мы публикуем, вверху можно увидеть строку "Наименование части и подразделения". Вот тут и указывалось действительное, а не условное наименование воинской части. На обороте карточки перечислялись этапы прохождения службы во всех в/ч с занесением дат, номеров приказов о перемещении и печатями штабов в/ч. Приписке не подлежали военнообязанные запаса, в том числе и начальствующего состава следующих национальностей: немцы, поляки, румыны, финны, болгары, турки, иранцы, японцы, корейцы и китайцы. Кроме того, военнообязанные запаса местных национальностей после тщательной проверки приписывались к боевым и тыловым частям рассредоточенно, не создавая национальных подразделений. Вовсе не владеющие русским языком, в том числе и начальствующий состав, к частям и учреждениям не приписывались.
В нашем распоряжении имелись УПК лиц, назначенных в войска НКВД, да еще и в двух видах. Мы полагали, что такие документы оформлялись только для тех, кто был определен для службы в системе этого наркомата. Публикуемая нами УПК для рядового состава РККА, недвусмысленным образом подтверждает наличие целой системы послужного учета рядовых и в Наркомате Обороны СССР (НКО). Поэтому всерьез говорить о том, что не было послужного учета солдат, мог только сведущий человек, не желавший раскрыть истину. Или такой же обманутый в свое время, как и мы.
Учет численности призванных и мобилизованных в то военное время ныне основывается на данных сохраненных книг призыва. Но они вторичны, а первичными были призывные карты новобранцев, учетные карточки военнообязанных запаса и УПК рядового состава РККА. Почти все они были уничтожены по специальной, до сих пор секретной и еще не выявленной исследователями, послевоенной Директиве Генштаба с заменой их на суррогат - книгу призыва. Документ ГШ, предписывающий совершить эти действия, пока не обнаружен, но скудные косвенные упоминания о нем есть в сохранившихся документах многих РВК. Какой руководящий вредитель стал его инициатором? Подобный документ мог быть подписан как начальником Генштаба, так и его заместителем, но даже при таких должностях они - люди подневольные, что прикажут сверху, то и сделают. Верхом для них являлся военный министр, а выше его - председатель Совета министров СССР. Но и он вряд ли что делал бы в этом направлении без указки из ЦК КПСС, никуда от этого не деться. Итак – Хрущев, сотоварищи? Этот вопрос пока остается открытым…
Оценивая данный процесс, можно сказать смело: военкоматы исполнили эту работу "кто в лес, кто по дрова"! Какому военкому как на душу легло! Одни исполнители постарались перенести в алфавитную книгу максимум данных: ФИО, год рождения, домашний адрес, место работы, дату призыва, звание, номер военно-учетной специальности, номер команды или название части, куда направлен мобилизованный, дату отправки, и даже иной раз впоследствии указывали его судьбу. Другие поступили по минимуму, внеся лишь ФИО, год рождения (не всегда), дату призыва (не всегда), адрес (не всегда), звание, ВУС. Сотни тысяч воинов, значившихся в учетных карточках, в книги призыва и вовсе не вошли! Причины этого отражены ниже (довоенный кадровый состав РККА). И, наконец, была и нормальная (с точки зрения истории) часть военкоматов, честь которым и хвала: помимо создания книг призыва там полностью сохранили почти все предписанные к уничтожению документы!
Многие годы сотни тысяч людей ищут своих сгинувших на войне родственников. Цепочка знаний о бойце, как правило, обрывается на военкомате призыва - согласно книге призыва (если сохранилась) призвали его тогда-то. И всё! Куда направили, когда, в составе какой команды (у каждой был свой номер), с кем - ответ в 95 % случаев отрицательный: "Нет сведений в нашем РВК". Да ими же все свободные места в рабочих кабинетах в свое время были забиты! Сведений было "море" в каждом военкомате, но сейчас в их подавляющем большинстве нет ничего! Это надо было очень сильно постараться - уничтожить СТОЛЬКО документов. В одной из следующих частей цикла статей мы подробно рассмотрим - сколько же было всего указанных документов в наличии. И причина уничтожения документов якобы объективная - истечение срока хранения. Но тогда почему книгам призыва, вторичным по сути источникам, назначен срок хранения 75 лет, а у первичных и десятка лет не набралось?
Рассмотрим особенности комплектования армии и флота в СССР в 1939 - 1941 годах. Благодаря введению в действие Закона СССР "О всеобщей воинской обязанности" от 1 сентября 1939 года, а также ряду других специальных мер (скрытая мобилизация под видом Больших учебных сборов в мае-июне 1941 года, внеочередной весенний призыв в 1941 году лиц, родившихся в 1-м полугодии 1922 года и другие), фактическая численность Вооруженных Сил увеличилась с 1513400 чел. по состоянию на 1 января 1938 г. до 5427300 чел. к 22 июня 1941 г.
Для доведения Вооруженных Сил до численности штатов военного времени после начала войны требовалось дополнительно призвать 4,887 миллиона человек по состоянию штатного состава РККА на 1 января 1941 года. Общие ресурсы военнообязанных запаса по состоянию на эту дату оценивались следующим образом:
1. Военнообязанных запаса рядового и младшего начальствующего составов 1 и 2 категорий всех трех разрядов с 1890 по 1921 г.р. включительно (32 возраста) – 20024 тысячи человек.
2. Среднего и старшего начальствующего состава запаса – 893 тысячи человек.
3. Забронированных за народным хозяйством – 2781 тысячи человек.
4. Всего ресурс военнообязанных запаса составлял 23698 тысяч человек.
Следует четко понимать, что в это число не входит ни численность кадровой армии к 1 января 1941 г., ни ресурс допризывной молодежи 1922 года рождения, призванной за несколько недель до начала войны, ни ресурс последующих молодых возрастов 1922-1927 г.р., призванных за весь период войны. Каждый возраст дополнительно давал значительное приращение общего призывного ресурса, указанного в п.4 выше, составляющее в сумме свыше десятка миллионов человек и в приведенных цифрах отсутствующее!
И самое интересное в этой ситуации то, что ни один исторический источник, даже априори уважаемый, до сих пор не дает детальной расшифровки положения на 22 июня 1941 года с ресурсами личного состава, хотя бы в таком примитивном виде:
а) это у нас кадровая армия на начало войны – 5427,3 тысячи человек;
б) это у нас ресурс военнообязанных запаса всех категорий учета на 22 июня 1941 г. – Х;
в) это у нас величина весеннего (1941 г.) призыва мальчишек 1922 г.р. (1-е полугодие) – Y;
г) а это у нас призывной ресурс мальчишек 1922 (2-е полугодие) - 1927 гг. рождения за весь период войны – Z.
Чему равняются эти иксы, игреки и зеты – пока архивная загадка, требующая своего исследователя. Штатный состав армии в результате проведенных оргмероприятий к 22 июня 1941 года был увеличен, следовательно, увеличена потребность в личном составе по штату военного времени. Опубликованные выше цифры ресурсов на 1 января 1941 года после проведения двух последующих приписок были в значительной мере уточнены, но до всеобщего сведения так до сих пор и не доведены. В исторических источниках имеются либо общие слова и никакой конкретики, либо, в лучшем случае, общие цифры без детализации. Указанные выше сведения на 1 января 1941 года об общих ресурсах военнообязанных были опубликованы в книге "Стратегический очерк Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.", вышедшей в Воениздате в 1961 г. и имевшей до 29 мая 1964 г. гриф "Сов. секретно", затем до 27 мая 1993 г. гриф "Секретно". Тираж уважаемой книги ограничен, каждый экземпляр номерной. И других опубликованных источников пока нет. Сводные сведения по этому вопросу в ЦАМО РФ вновь только что засекретили. Разве это нормально для понимания специфики ситуации спустя 70 лет после происхождения событий?
В армии, на флоте, в пограничных и внутренних войсках НКВД к 22 июня 1941 г. находились следующие категории военнослужащих рядового и младшего начальствующего составов, проходящих действительную срочную военную службу:
- рядовой состав сухопутных войск НКО и внутренних войск НКВД из новобранцев 1918 (второе полугодие), 1919, 1920, 1921, 1922 (1-е полугодие) г.р., призванных с осени 1939 по весну 1941 гг., – со сроком службы 2 года;
- младший начсостав сухопутных войск НКО и внутренних войск НКВД (сержанты и старшины), призванный с осени 1938 по осень 1940 гг. (с 1917 по 1921 г.р.), - со сроком службы 3 года;
- рядовой и младший начсостав состав частей ВВС НКО и НКВМФ, береговой обороны НКВМФ и погранвойск НКВД, призванный с осени 1937 по весну 1941 гг. (с 1916 по 1922 г.р.), - со сроком службы 4 года;
- рядовой и младший начсостав частей и кораблей ВМФ, призванный с осени 1936 по весну 1941 гг. (с 1915 по 1922 г.р.), - со сроком службы 5 лет.
Не будь у нас такого количества обученного состава молодых возрастов к началу войны (5427,3 тысячи человек в кадровой армии и на флоте без войск НКВД), кто знает – как бы развернулись ее события? Выдержали бы, выстояли бы?
Ниже будут описаны особенности наиболее неясных для общественности процессов призыва личного состава в РККА и РКВМФ, происходивших в период лета - начала осени 1941 года.
Согласно Приказа НКО № 0130 от 20 июня 1940 года мобилизация имела две формы проведения:
а) скрытая мобилизация, "…когда в интересах обороны страны требуется провести мобилизацию без доведения об этом до всеобщего сведения и без разглашения действительной цели проводимых мероприятий";
б) открытая мобилизация, "…когда решение о мобилизации доводится до всеобщего сведения граждан Советского Союза и отмобилизование войск производится открыто".
Процесс открытой мобилизации в СССР имел следующие особенности. Ее первым днем являлось 23 июня 1941 года. Она проходила в течение 7 суток. Для ясности впредь будем называть ее первой волной мобилизации. В этот период согласно Указа Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 года призывались обученные воины 1918-1905 г.р. запаса 1-й категории 1-й очереди, прошедшие действительную военную службу. Они, как правило, были направлены в находящиеся в том же военном округе воинские части (в т.ч. в части НКВД), для развертывания их за счет мобилизации до штата военного времени, или в развертываемые воинские части в другой военный округ, или в пункты, где с объявлением мобилизации начинали формироваться новые части согласно мобплана МП-41. В итоге к 1 июля 1941 года было призвано более 5,35 миллиона военнообязанных, из них свыше 505 тысяч офицеров запаса из ресурса в 893 тысяч человек.
Ни один военнообязанный запаса не был призван, как говорится, "просто так". Если соединение убыло на фронт до 22 июня, то тогда эти воины, приписанные в него весной 1941 года и призванные с началом мобилизации, отправлялись эшелонами вслед за ним в заранее определенные пункты, которые были обозначены в довоенном плане оперативных перевозок. Этот план, равно как и мобплан МП-41, был составной частью общего стратегического оперативного плана СССР, окончательно разработанного в марте-мае 1941 года высшим политическим и военным руководством нашей страны. Другая часть мобилизованного личного состава направлялась во вновь созданные с началом войны в военных округах на фондах убывших на фронт дивизий запасные стрелковые бригады, предназначенные для комплектования пополнения в части и соединения, существовавшие к 22 июня 1941 года. У каждого такого воина, направленного в запасную стрелковую бригаду, в мобилизационном предписании был проставлен уникальный для каждого военного округа и части номер команды так же, как и у тех, кто был направлен в существовавшую до 22 июня воинскую часть. Лишних людей, не имевших на руках мобилизационных предписаний, призвано не было. "Лишними" являлись добровольцы, осадившие военкоматы после объявления мобилизации. При всей благородности их действий, нужно отметить, что они, по сути, мешали военкоматам производить плановый призыв. В ЦАМО РФ находится немало рапортов военных комиссаров с сообщениями о добровольцах и запросами - что с ними делать. С другой стороны, следует сказать, что такой добровольный порыв десятков тысяч людей вступить в армию всегда является признаком здорового общества, когда отдельно взятый его член в случае опасности старается защитить свою страну!
В кратко описанной картине первой волны мобилизации июня 1941 года, привлекшей в армию и на флот в дополнение к 5,43 миллиона человек кадровой армии всего за 7 суток свыше 5,35 миллиона человек (в т.ч. в части НКВД), практически не было импровизаций. Весь этот процесс был жёстко распланирован за период с августа 1940-го по начало июня 1941 года. С чьей-то подачи считается, что мобилизация всё же была сорвана в нескольких самых западных регионах Белоруссии и Украины. Должен сказать, что на самом деле она в освобожденных в 1939 году регионах не планировалась, ни один человек в них не подлежал приписке и не был приписан ни к одной воинской части. Высшее руководство СССР им не доверяло. Новобранцев, кого успели оттуда призвать перед войной, в массовом порядке отправили во второстепенные части на восток во внутренние военные округа и в Среднюю Азию. Лиц остальных призывных возрастов призвали только в 1944-45 гг. после освобождения территории. Во всех других регионах СССР явка военнообязанных запаса на призывные пункты после объявления мобилизации составила 99 % и выше! Даже в Белоруссии и в Украине, попавших в зону боевых действий, а в Закавказском военном округе - 99,8 %! Из малого числа неявившихся более половины имели так называемые уважительные причины, явных уклонистов были единицы.
В связи с огромными потерями на фронте в соединениях и людях после подписания Постановления ГКО № 48 от 8 июля 1941 года с 12-14 июля началась вторая волна мобилизации. Она не была запланирована в мобплане МП-41 ни так скоро, ни в столь большом объеме. Она вообще в нем не была запланирована. К такому шагу вынудил общий, неблагоприятный для нас, ход войны. Никто не мог предполагать, что командование Западного Особого военного округа за 4 суток так и не доведет до войск Директиву Главного Военного Совета РККА от 18 июня о приведении их в состояние полной боевой готовности, и на головы спящих в казармах бойцов обрушится ливень бомб и снарядов в первые же минуты нападения. Никто не мог предполагать, что Западный и Северо-Западный фронты затрещат по швам после немецкого нападения всего за 6 суток, а запланированное предельное отступление наших войск от границы на линию приграничных укрепленных районов превратится в их безудержное бегство в глубокий тыл, усугубляемое паникой военных, гражданских и партийных органов и диверсиями противника. Никто не мог предполагать, что немцы вложатся в первый удар всей наличной и уже отмобилизованной силой именно против Западного фронта. Никто не мог предполагать, что противник не позволит иметь нам мобилизационный период в 15-20 суток для развертывания войск. Всё это коренным образом меняло предвоенные планы и заставляло на ходу изобретать новые решения. И они последовали.
После принятия Постановления ГКО и подписания Директив Генерального штаба РККА в штабы военных округов поступили наряды на призыв нескольких миллионов человек военнообязанных запаса из остатков возрастов, ранее поднятых по мобилизации. После распределения нарядов по областным и республиканским военкоматам с 12-14 июля 1941 года вновь закипела работа по оповещению, призыву, комплектованию и отправке команд мобилизованных в пункты формирования новых соединений, а также в запасные бригады, которые часть своего личного состава также отправили в формируемые соединения. Всего в июле началось формирование внеплановых дополнительных 59 стрелковых и 30 кавалерийских дивизий НКО. Из этого числа 3 стрелковых дивизии были созданы из тех, кто был призван в Московском военном округе 23-24 июня и назначен для развертывания до штата военного времени шести прибалтийских дивизий (179-184 сд), к концу июня уже разбежавшихся. Развёртывать было некого. Эшелоны с русским личным составом в начале июля были в пути остановлены, развернуты и направлены в новые пункты для формирования новых соединений НКО (242, 245, 248 сд) практически обратно в Московский военный округ. С 1 июля отменялась переброска эшелонов с призванным приписным составом из внутренних военных округов вслед убывшим на Запад до 22 июня и втянувшимся в бои стрелковым и танковым дивизиям. Их пополняли уже из местных ресурсов. Приписной личный состав был направлен другим адресатам, в т.ч. в формируемые по отдельному решению руководства с начала июля 15 стрелковых дивизий НКВД. Их комплектовали с привлечением около 5-7 % рядового состава от штата и до 20 % командного состава из кадровых частей войск НКВД. Остальной личный состав для дивизий НКВД был призван из запаса в первой и второй волнах мобилизации, формировавших соединения НКО.
Также значительная часть оставшегося личного состава из запасных бригад, начиная с 10 июля 1941 года, убыла на фронт в составе маршевых батальонов численностью 1000 бойцов каждый. Всего их за июль – начало августа было отправлено в адрес фронтов чуть более 400. В августе убытие таких маршевых батальонов из запасных бригад началось с 16-го числа, после подписания Постановления ГКО № 459 от 11 августа о формировании новых 85 стрелковых и 25 кавалерийских дивизий и начала третьей волны мобилизации с 18-22 августа 1941 года. Всего к середине сентября 1941 года на фронт ушло еще почти 500 батальонов обученных воинов - и это помимо тех, кто в количестве более миллиона человек был направлен на развертывание новых 110 дивизий. Впоследствии с середины сентября пополнение из запасных частей стали отправлять только номерными маршевыми ротами - стрелков по 254 человека и специалистов по 140 человек. Эта практика сохранилась в течение всей войны.
В третьей волне мобилизации были призваны остатки возрастов 1918-1905 г.р. обеих категорий, включая необученных, а также впервые поднят весь ресурс военнообязанных 2-го разряда запаса 1904-1895 г.р. общим количеством в 6,8 миллиона человек. Больше половины из них нужно было вновь обучать в запасных частях премудростям военного дела. Всего с начала войны к 1 октября 1941 г. в ряды РККА были призваны мобресурсы военнообязанных запаса 24 возрастов от 1918 до 1895 гг. рождения включительно, а кое-где и до 1890 года рождения. В сумме это составило свыше 14 миллионов человек. В общей сложности за 1941 год маршевым пополнением было отправлено на фронт свыше 2,26 миллионов человек без учета тех воинов, кто был дополнительно направлен на формирование новых частей во всём их многообразии.
Описание трёх волн открытой мобилизации лета 1941 года не было бы полным без краткого описания процесса скрытой мобилизации, осуществлённой в конце мая - середине июня 1941 года под видом Больших учебных сборов. Персональными повестками без публичных объявлений и торжественных проводов в армию призвали 755859 обученных человека 1-й категории военнообязанных запаса рядового и младшего начсоставов, а также 46279 человек начальствующего и политического составов, приписанных к существовавшим кадровым частям, - для скрытного увеличения их численности до размеров, близких к штатам военного времени. Почти все кадровые части, исключая приграничные, находились в летних полевых лагерях. Туда и были направлены мобилизованные. Де-юре все эти части оставались в штатах и численности мирного времени, причем в штатах, в 2-2,5 раза меньших, чем содержались приграничные соединения, а фактически, после поступления приписного состава, - оказались в численности, их превышающей, а именно около 12000 человек. Все необходимые запасы вооружения, снаряжения, амуниции по штатам военного времени уже находились на складах НЗ в каждой части. Их достаточно было распределить согласно табелей и наличия личного состава. До полного штата военного времени не хватало всего по 2500 человек в каждую из 99 таких развернутых стрелковых дивизий. Их поступление планировалось, и в большинстве случаев произошло, с объявлением открытой мобилизации, которая, как известно, не заставила себя долго ждать.
Трудно даже предположить, как еще более тяжелее развернулись бы события начального периода войны, не пойди наше руководство на такой шаг, как скрытая мобилизация, заранее. Её осуществление маскировалось под проведение Больших учебных сборов. Соответственно, все указанные выше военнообязанных запаса тихо призывались не по мобилизации, а на сборы, о чем в их карточках учета делалась соответствующая отметка. В огромном количестве военкоматов впоследствии при составлении книг призыва (мобилизации) эти люди остались "за бортом" учета, поскольку формально мобилизованными не являлись, а их карточки учета уничтожили…
Прошло 70 лет с начала войны, но ни один официальный труд военного ведомства так и не опубликовал хотя бы так же кратко, как выше, сведения о четырех волнах мобилизации за первое лето 1941 года. А ведь были еще две волны осенью 1941 года. Были еще две в начале 1942 года. Счет в каждой из них шел на миллионы человек. Где же конкретика, ведь ничего, кроме общих фраз, в опубликованном мы до сих пор не увидим. До сих пор не рассекречены сведения о наличии к началу войны ресурсов военнообязанных запаса всех привлеченных с 23 июня 1941 года возрастов 1890-1918 г.р., срочнослужащих и новобранцев 1919-1927 г.р., а также сведений о количестве забронированных на производстве и разбронировании в годы войны. Это краеугольные камни всего исторического анализа периода военных лет, недоступные для исследователей. Все 70 лет нас потчуют байками, не открывая реальные цифры. Впрочем, капля камень точит!
Надо сказать, что учет движения личного состава (поступление и убытие) во многих запасных полках запасных бригад и их прочих подразделениях был надлежащий, с многочисленными упорядоченными списками учета личного состава, маршевых подразделений, и другими документами, находящимися в ЦАМО РФ. Отчетность бригад по инстанции, как правило, подробная. В документах штабов военных округов от них имеются почти все сводные данные с указанием номеров маршевых батальонов и рот, дат их формирования, погрузки и отправки на фронт, а также мест их назначения и получателей.
Весомым пластом сведений, выпавшим из рассмотрения органов военного управления, являются данные об ушедших воевать, но не вернувшихся жителях той или иной местности. Речь идет о сводных перечнях воинов, учтенных бывшими сельскими советами (сельскими администрациями), ФИО которых можно часто увидеть на памятниках и стелах по месту их жительства на селе. Эти сведения сохранены земляками как в имеющейся документации бывших сельских советов, так и в подробнейших похозяйственных книгах, оформленных по состоянию на 1940 год и находящихся в областных архивах, кстати, в большинстве своем - на секретном хранении! Сопоставление этих списков с данными книг призыва, в зависимости от территории, может привести к неожиданным результатам. Около 5-8 % лиц, кто учтен сельсоветами как призванный по мобилизации и точно погибший (пропавший без вести), и в отношении кого в семьях имеется официальный документ о судьбе или о ком никаких сведений о судьбе с момента ухода на войну так и не появилось, могут отсутствовать в сохранившейся книге призыва военкомата, например, по халатности исполнителя, заполнявшего ее с учетных карточек мобилизованных военнообязанных запаса. Более того, извещение о судьбе солдата из воинской части весьма часто могло миновать военкомат. Это произошло в связи с выходами в 1942 году Приказов НКО, менявших порядок высылки извещений. Вслед за получением извещения в семье могло не быть потребности в оформлении и получении пенсии. И воинская часть, успевшая выслать извещение семье, могла не выслать донесение о потерях по инстанции, и тогда воин будет отсутствовать в централизованном учете персональных потерь. В результате мы имеем факт того, что воин может быть не учтён ни по призыву, ни по судьбе в военкомате и архиве Министерства обороны, но о нем знают и помнят в семье и в сельсовете территории. И как тогда расценивать факт перекройки административного деления в 2004 году по знаменитому Федеральному Закону № 131-ФЗ от 6 октября 2003 года "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации"? Появились новые укрупненные сельские поселения, которые включили в свой состав от 1 до 5-6 территорий бывших сельсоветов. Поменялись границы, неизбежно добавилось много путаницы в отношении прошлого. Документы бывших территорий сельсоветов хорошо, если сохранены, хотя бы в районных архивах. А если нет?
Помимо этого множество военкоматов также недавно были укрупнены, а вслед и реорганизованы. Теперь военкомат называется отделом областного военкомата в таком-то районе и обслуживает территории 2-3 районов. Военных должностей в них не осталось, разве что в областном военкомате две должности - военного комиссара и его заместителя. Архивы упраздненных военкоматов никаким нормативным документом МО РФ не предписано сохранять оставленным отделам. Также не было дано предписаний и по передаче их дел, касающихся Великой Отечественной войны (учет призыва, извещения, учет демобилизации, переписка по установлению судеб, прочее), в местные архивы или краеведческие музеи. Руководство многих музеев, понимая ценность документов, на свой страх и риск договаривалось с руководством упраздняемых военкоматов о негласной передаче наследия в их распоряжение, стремясь хотя бы сохранить то, что обязаны "кровь из носу" хранить военные. Все это имело место всего лишь 2-3 года назад назад.
В практике плановых предвоенных призывов и призывов по мобилизации после начала войны есть еще один нюанс, который имел массу негативных последствий с точки зрения установления солдатских судеб. Его можно даже назвать не нюансом, а пропастью, куда улетучились сведения о миллионах воинов. Судите сами.
При плановом довоенном призыве и новобранец, и военнообязанный запаса обязательно сдавали в РВК свой паспорт и военный билет (у кого имелся). Этот порядок сохранился и для последующих волн мобилизации в течение всей войны. Взамен изъятого паспорта выдавалась специальная квитанция, в которой указывались фамилия, имя, отчество солдата, военкомат призыва или штаб и номер полка, реквизиты паспорта, ставились число, гербовая печать военкомата (или штаба полка), подпись военного комиссара или командира полка. В поиске опознаны уже не один десяток бойцов, не имевших медальонов, но сохранивших именно квитанции о сдаче паспортов. Корешок квитанции оставался в военкомате. Паспорта по описи сдавались в рай- и горотделы милиции, где их данные заносили в книгу (опись) недействующих паспортов, а сами паспорта уничтожали. Описи паспортов хранились затем так же тщательно, как и бланки чистых паспортов. В случае возврата из армии, демобилизованный воин по справке, если она сохранилась, или по описи сданных паспортов, мог получить новый паспорт и прописку. Военные билеты сдавались в РВК призыва, где их уничтожали в установленном порядке. После демобилизации воин получал новый военный билет.
В мирное время, после сдачи паспорта и военного билета, военнослужащим срочной службы (кадровый состав) оформляли "Служебную книжку для рядового и младшего начальствующего состава Красной Армии", введенную Приказом НКО СССР № 171 от 20 июня 1940 года. Однако, при выходе части на театр военных действий эта книжка должна была сдаваться через командира подразделения в штаб части, а затем в архив местных органов военного управления. Взамен книжки должен был выдаваться медальон с краткими сведениями о военнослужащем. Но капсул и бланков для медальонов в достаточном количестве не всегда имелось даже для кадрового состава. В результате на фронт прибывало сформированное до войны соединение, подчас не имеющее как полного комплекта медальонов для всего личного состава, так и любых иных документов, могущих исчерпывающе удостоверить личность воина.
Что же выдавалось военнообязанному запаса, призванному по скрытой (до начала войны) и открытой (после ее начала) мобилизации, взамен паспорта и военного билета по прибытии в воинскую часть? НИЧЕГО, кроме эбонитовой капсулы табельного медальона и двойного бланка к нему, если они имелись в распоряжении интендантской службы.
Заполнение бланка сведениями о бойце должно было производиться взводными командирами, однако, чаще всего эти обязанности выполняли сами солдаты своими неумелыми, трудноразличимыми почерками, кому как придется и чем придется - химическим ли, обычным ли карандашом или чернильной ручкой. Хороший командир, при отсутствии эбонитовых капсул и бланков, заставлял своих подчиненных заполнять биографическими данными любой подручный чистый клочок бумаги и вместо капсулы использовать патронную гильзу. В ход шли гильзы от пистолета системы "Наган", винтовки Мосина со вставленной наоборот пулей, а то и немецкие гильзы, дабы отличались от стандартных имевшихся патронов солдата и могли быть легко найдены похоронщиками. Многим же командирам все это было "по барабану"...
Медальон, фактически до весны - лета 1942 года, являлся единственным предметом, позволявшим хоть как-то идентифицировать солдата и при жизни, и после его гибели.
Таким образом, воин, при нахождении на фронте, взамен паспорта и военного билета (бланков строгой отчетности с фотографией владельца) не получал никакого аналогичного официального документа, который мог бы подтвердить его личность в период прохождения военной службы. Медальон же, заполняемый рукой владельца, не имел ни фото, ни реквизитов воинской части, где он проходил службу, ни печати штаба этой части и указания фамилии начальника штаба, и, тем самым, не являлся официальным документом. Подлинность данных в медальоне ничем не была подтверждена. А если уж боец терял и медальон, то верно установить личность, как у живого, так и у мертвого, было невозможно. Миллионы наших соотечественников начали войну и гибли, не имея при себе документов, официально подтверждающих их личность, в отличие от войск противника, где имелись и персональные металлические жетоны, и солдатские книжки у каждого солдата.
Эти обстоятельства, а также факты засылки врагом неимоверно большого количества шпионов во фронтовой полосе, использующих отсутствие официальных документов у красноармейцев, вызвали необходимость подписания Приказа НКО СССР № 330 от 7 октября 1941 года "О введении красноармейской книжки в войсковых частях и учреждениях в тылу и на фронте", а в последующем, и снятие медальонов со снабжения РККА. Полное обеспечение книжками частей действующей армии затянулось до лета 1942 года. Соответственно, в начале войны, в течение более полугода, миллионы наших бойцов фактически были обезличены, что выпукло проявилось в тексте Приказа № 330:
"Введенная приказом НКО № 171 в 1940 года красноармейская книжка, п. 7 этого же приказа, отменена для действующей армии. Ввиду этого красноармейцы и младшие командиры оказались на фронте без документов, удостоверяющих их личность…Не может быть сомнения, что немало болтающихся людей в тылах дивизий и армий, одетых в красноармейскую форму, являются агентами противника, передающими сведения о наших частях, борьба с которыми невозможна по причине отсутствия документов у бойцов Красной Армии, чтобы можно было отличить наших людей от агентуры противника… Отсутствие на руках документов у отправляемого на фронт пополнения и убывающих с фронта по эвакуации больных и раненых бойцов и младших командиров, лишило возможности органы снабжения проверять их обеспеченность обмундированием, оружием, снаряжением и другим видом довольствия… Приказ НКО № 171 от 20 июня 1940 года - отменить… Красноармейскую книжку считать единственным документом, удостоверяющим личность красноармейца и младшего командира. В красноармейскую книжку заносить прохождение военнослужащим военной службы и получение им от военного ведомства предметов довольствия (оружия, снаряжения и обмундирования)". Лучше поздно, чем никогда...
Всем гражданским исследователям нужно ясно понимать следующее: ни один из военкоматов не имел никаких прав по самостоятельной отправке призванных по мобилизации воинов на фронт, что из Сибири, что из Белоруссии. Все происходило только по Директиве, как минимум, штаба военного округа, которая, как правило, появлялась только после получения Директивы из Генштаба. Однако, бывали и редкие самостоятельные исключения, когда командующий войсками военного округа на свой страх и риск давал указания по отправке мобилизованных в адрес той или иной пополняемой части, но это касается только командования Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов и действующих на их территориях Северо-Западного, Западного, Юго-Западного и Южного фронтов. Учитывая вышесказанное, кажущуюся невозможность прослеживания движения бойца от момента призыва из дома к фронту в большинстве случаев можно с полным основанием признать эфемерной.
К чему я это говорю? К тому, что теперь можно констатировать факт того, что после рассекречивания документов военных округов в ЦАМО РФ прослеживание движения пополнения на фронт в июне-июле 1941 года и далее по войне от военкомата призыва до дивизии (бригады) на фронте ВОЗМОЖНО. В том числе и для отдельно взятого солдата. Одно дело формулировка "пропал без вести" без указания хотя бы региона боев, другое - точное знание района боевых действий и даже конкретных участков линии фронта, где сражалось соединение, в которое попал боец с маршевым подразделением после призыва и отправки на фронт.
Здесь самым сложным для исследования являлся начальный период войны. Почему-то считается, что порядка тогда не было, а имела место сущая неразбериха. Это далеко не так. В дополнение к подробному учету движения личного состава в запасных подразделениях существуют многочисленные и весьма точные документы по отправке номерных эшелонов с пополнением, детальные перечни номеров маршевых батальонов и маршевых рот, даты их отправки, места их погрузки, назначения и фактической выгрузки с указанием фронта, армии, дивизии, бригады, принявших пополнение. Движение мобилизованных военнообязанных запаса и новобранцев приграничных военных округов на восток также задокументировано: откуда, кого и куда распределили, и сколько человек не удалось призвать из-за быстрого продвижения немцев. Существует масса отчетов областных военкомов, уполномоченных лиц военных округов и т.п., которые проливают свет на подробности движения огромных масс людей после начала войны.
Разбирался ли кто с этими очевидными вещами? Разобрался ли? Предполагаю, что эти "кто-то" все же разобрались. У нас все узкие места военной истории "расшиты" после тихой работы многочисленных комиссий и порученцев. Вся беда в том, что отчеты эти по "расшитию", недоступны. И если кто и разобрался, скажем, проходя службу в Институте военной истории МО СССР (РФ), то оставил свой труд в его 1-м отделе за семью печатями. А ведь всего-то нужно было в 50-
-х годах дать 5-6 лет времени для 5 исполнителей, которым были бы предоставлены полномочия по изучению, систематизации и публикации документов от ГКО до полка - и вся армия с флотом, от наркоматов до отдельного полка была бы как на ладони. И люди сгинувшие тоже. Вот тогда и Всероссийская Книга Памяти вслед за исполнением этого исследования была бы более достоверной, и ОБД "Мемориал" стал бы завершающей всю работу виртуально-монументальной точкой. Но этого не случилось, засекретились все сверху донизу (к примеру, Постановления ГКО начали рассекречивать только в 1998 году). А потому региональные Книги Памяти оставляют желать много лучшего.
Касаясь факта создания удивительного по объёму и качеству массива сведений ОБД "Мемориал", прямо нужно сказать следующее. Банк данных подытожит только тот массив персональных сведений, что сохранился в обработанных документах архивов МО РФ. Возможный отказ от обработки именных данных военкоматов (по предвоенному призыву, мобилизации и по потерям), связанный с непредсказуемым объемом средств на это, не позволит уточнить полученную после обработки военных архивов цифру и создать полный именной мартиролог. Почему непредсказуем объем средств на обработку сохранившихся данных военкоматов? Создание того вида ОБД "Мемориал", что имеется сейчас в сети Интернет, потребовало выделения и оплаты сотен миллионов рублей в ценах 2007 года. Отказ от обработки сведений военкоматов возможен и потому, что это будет стоить десятки миллиардов рублей, и потому, что сведения из военкоматов бывших союзных республик теперь недоступны, - база данных с мест будет заведомо неполной. Безусловно, выстраивать перспективу перед властью и работать в этом направлении нужно в наивной надежде на то, что у власть предержащих хватит решимости и средств на это. Без этого - никак.
.
Что имеем в итоге?
1. Учет прохождения солдатами этапов службы почти везде уничтожили.
2. Книги призыва по мобилизации составили куцые и неполные, в большинстве своем, только за период с 23 июня 1941 года и позже.
3. Во многих РВК, лица, призванные до начала войны в период 1938 - первой половины 1941 года и встретившие войну в кадровом составе РККА, отсутствуют в книгах призыва по мобилизации в связи с тем, что они попали в армию буквально не в связи с мобилизацией, а по плановому довоенному призыву или направлению. Это было бы смешно, коль не было бы так грустно. Буквальность эта возмущает до глубины души, когда понимаешь, что махом позабыли внести в сохраненные источники сведений миллионы бойцов и командиров, ибо с 1939 года по начало войны армия укрупнилась более чем в 3,5 раза за счет вновь призванных. В итоги подсчетов многих военкоматов по количеству направленных воевать они не входят. Поэтому установить точную цифру привлеченных в армию и принявших участие в Великой Отечественной войне воинов, а также погибших и пропавших без вести - сложно, учитывая огромный объём уничтоженных первичных документов. Современные сведения о количестве мобилизованных в годы войны (29,6 миллионов человек по СССР) базируются как на подсчетах в военкоматах данных книг призыва по мобилизации, кои чрезвычайно неполны, так и на источниках, местонахождение которых общественности неизвестно. Требуется специальная государственная программа по сохранению и систематизации оставшихся данных.
4. Учетные карточки военнообязанных запаса и призывные карты новобранцев также почти не сохранили.
5. Миллионы воинов в начале войны более чем полгода не имели никаких официальных документов, подтверждающих их личности.
6. Учет потерь личного состава в войсках оказался, прямо скажем, паршивым, другого слова не подобрать. Учет движения личного состава (прибытие, убытие) - не лучше, особенно в лечебных учреждениях прифронтовой полосы. Об особенностях учета личного состава в войсках будет подробно рассказано во второй части статьи.
7. В результате начали появляться цифры в 20 миллионов, 27 миллионов, кое-кто договорился и до 44-х миллионов погибших, уже не разделяя потери личного состава армии, флота и потери гражданских лиц, а причисляя указанные цифры к безвозвратным потерям военных. От спекуляции на цифрах сегодня до извращенной уверенности в них общества завтра - один шаг.
8. От 5 до 8 % лиц, ушедших воевать из того или иного региона, не учтены нигде и никак. Первичные источники учета в военкоматах по ним уничтожены, они не вошли в книги призыва, не попали в донесения о потерях из воинских частей, о них не заявили в военкомат родственники после войны, при них не было ни медальонов, ни официальных документов о личности. Установить их судьбы можно только случайно.
9. В 50-х годах военное ведомство, по чьей-то вредительской инициативе, уничтожило первичный учет рядового состава в военкоматах на местах, своими руками оборвав нити к миллионам судеб. И суди-ряди - в чьем государстве мы живем? В нашем ли? Более сильных ударов по исторической памяти нашего народа, нежели те, что нанесло по ней имевшееся и имеющееся руководство, наверное, не смог бы нанести даже самый подлый враг в открытом бою.
.
И.И. Ивлев.
