[АлександрСН]

ФРАНЧЕСКО ТЬЕПОЛО

О ДЕЛАХ МОСКОВСКИХ
(ок. 1560 г.)

Московия некогда была одним из многих герцогств, на которые делилась великая область Руссия, заключенным в границах, ныне достаточно хорошо известных. Этому [герцогству] и его городу Моска дала имя река Моско, проходящая посредине города. Оно весьма известно среди других соседей, всегда было под независимым государем и никому не подчинено. Но после того как Джованни, сын Даниэля, великий герцог Руссии, предок нынешнего, покинув город Володимерию, перенес свою резиденцию в Моску, он захотел, чтобы она [Моска] была главой всех областей, ему подчиненных. Оттого позднее его преемники стали называться герцогами уже не Московии, а Руссии, пока, наконец, Джованни, дед нынешнего, не освободился от дани татарам, платившейся его предками с 1240 г. Этот [последний], отняв владения у некоторых из своих вассалов и приведя в подчинение себе некоторые другие области, оставил титул [герцога] Руссии и вновь принял первый [титул герцога] Московии, почему и вся эта страна Белой Руссии, бывшая владением его и Базилио, его сына, отделенная от Красной Руссии большой рекой Непер, получила имя Московии. О границах ее скажем в своем месте, а теперь поговорим о границах, которыми кончается все владение этого государя.1

С востока, между морем Каспио и Северным Океаном, юно ограничено четырьмя ордами татар, называемых ногаи, щибаны, козацки, тумены, и другими народами, разделяющимися на много частей, подчиненными той же нации, находящимися между туменами и Океаном и называемыми у нас одним единственным именем — гипербореи. От них владения герцога отделены Волгой, пустынной степью и обширными лесами.2

С севера лежит пролив очень большого полуострова Энгронеландии, ограниченного Океаном и большим заливом Грандвико, а от этого пролива [московские владения идут] до провинции Биармии.3

С запада между сказанным побережьем и заливом Финляндским лежит провинция Биармия и часть Карелии. Первая целиком, вторая — частью подчинены королю Швеции, От них [владения герцога] отделены большим Белым Озером, обширными лесами и рекой Польной, а следуя дальше от устья (Следуем тексту большинства ркп. В нашем списке dalle acque, т. е. “от вод”.) этой реки до реки Нарвы, отграничены Финляндским заливом от провинции, получившей от него имя и подчиненной сказанному королю. Остальное на западе — это ливоны, литовцы и жители Руссии Красной. Первые — данники короны Польской, оба другие [народа] во всем [ей] повинуются. От них отделяют реки Нарва и Непер, некогда называвшийся Борисфеном, и леса, лежащие у их истоков.4

С юга лежит пустынный остров Каффа и море Дзабаккэ, некогда именовавшееся Меотидским Болотом. Вплоть до города Таны [все] находится под властью турок, а от этого города до устьев реки Волги, древними называвшейся Ра, иначе — Ледиль, находятся чиркассы и аланы, некогда именовавшиеся альбанами. Те и другие свободны и христиане греческого обряда. От них отделяет степь и часть громаднейшей горы Кокас, некогда называвшейся Кауказо.5 Хотя эти границы оказываются не вполне меридиональными, мы расположили их таким образом в зависимости от того, насколько больше смотрят они в одну сторону, чем в другую (Приблизительно: в зависимости от преимущественного уклона каждой в одну, а не в [какую-либо другую сторону]).

Эта величайшая страна — от устья Нарвы до крайней части своей провинции Вяткан, где граничит с татарами, имеет в длину около 1800 миль. С запада на восток от устья Польны до гипербореев это расстояние много больше, но не вполне известно. Вероятная ширина с юга на север — между городом Таной и устьем Двины, примерно, около 1600 миль, и много больше между устьями Волги и реки Обис, впадающей в залив Грандвико, но с этой стороны она еще не достаточно известна.6

Все это — равнина, кроме побережья сказанного залива, где между владениями короля Швеции и гипербореями тянется высокая и широкая горная цепь, от которой отходит весьма широкое ответвление чрезвычайной высоты и почти везде очень большой крутизны, простирающееся почти до провинции Сибиер, населенной ногаями; считается достоверным, что это и есть те горы, что в древности именовались Гиперборейскими.7

Равнина в большей части покрыта лесом. Оттуда, из больших озер и болот вытекают крупные реки, которые, пополняясь другими меньшими, а еще больше снегом, тающим в летнее время, заливают более низкий и ближайший берег, разливаются и, вместе с зарослями [лесами] почти со всех сторон отрезывают страну, делая ее весьма безопасной от нападений врагов. Но так как от холода замерзает большая часть рек, а также и другие воды, доступ становится менее трудным. Однако, из-за крайнего холода ни один почти народ не делал попыток к этому, кроме татар, которые, имея привычку ко всяким лишениям, приходят туда и, быстрым набегом захват, в добычу, возвращаются в свои места. Но с тех пор как области Кассан, Читракан и Кумания покорены нынешним герцогом [Московский], а ногаи и прекопиты разбиты и вследствие этого очень обессилены, страна стала более, чем прежде, безопасной и свободной от их набегов.8

Среди рек, текущих по этому государству, наибольшая — Обис, которая вместе с Петцорой и Большой Двиной впадает в залив Грандвико, а среди тех, что впадают в Финляндский залив, более известны Польна, Нарва и Двина Малая. Непер течет в Великое море, Танаис — в море Дзабакке, а Волга, принимая в себя Оку и Моско — в море Каспио.9 По этим peкам и другим весьма многочисленным, впадающим либо в большие, либо непосредственно в море, и по множеству озер и болот, весьма обильных водой, производится плавание во всех направлениях по этой стране. Она столь обширна, что разделена на восемь провинций, а именно: Московия, Булгария, Кумания, Читракан, Кассан, Вяткан, Пермия и Джугрия (Имя Югры берем в транскрипции большинства ркп.). О той части Карелии, которая подчинена герцогу, по ее незначительности и потому, что она находится под юрисдикцией Нугардии, не будет сказано особо, но она будет считаться включенной в Московию, которой, как главе, повинуются все прочие.

Провинция Московия имеет с севера и запада те же границы, что мы выше отметили. С юга имеет Куманию и Булгарию, от которых отделена обширными лесами и частью реки Оки,10 начиная от города Киовии на реке Непер, идя вплоть до истоков Танаиса и кончая [местом], где эта Ока впадает в Волгу. С востока лежат Пермия и Джугрия.

Эта область была покорена Байдом, сыном Гокольты, второго императора татар, около 1240 года, после того, как разбито было войско куманов и русских, взята Кумания и другие соседние области. Ему и его преемникам эта область не только платила дань, но подчинена была и в том отношении, что ее герцоги обязаны были получать от них утверждение в своем владении, наследуемом от предков. И это продолжалось до тех пор, пока Джованни, дед нынешнего, рассчитывая на внутренние смуты в этом народе, не отказал им в уплате дани, которая потом больше уж и не платилась им. Дело в том, что, когда названное царство перешло к Сида Гамет, последнему преемнику Байда, и он, после поражения, нанесенного ему прекопитами близ [реки] Непер, был взят, отведен в Вильну и там кончил жизнь, это царство было уничтожено прекопитами.11

Не довольствуясь этим, герцог присоединил к своему государству [области] Пермию (Следуя большинству ркп., вставляем “Пермию”, вместо которой в нашем списке Provincia.), Вяткан и Джугрию, прежде бывшие в подданстве у того царства. Поэтому у татар в дальнейшем все больше слабеют силы в этих границах, а у московитов, наоборот, растут. Это явствует из того, что царство Кассанское сделалось их данником во время Базилио, сына и преемника этого герцога, а затем, так как оно восстало, снова было покорено нынешним герцогом, так же как Читракан и вышеназванная часть Кумании.12 В этой области немного городов, но много крепостей и бесконечное число деревень, построенных из дерева, кроме городов Нугардии и Плесковии, которые окружены каменными стенами и имеют немало других строений из того же материала.

В Моске есть замок и кое-какие дворцы и церкви. Равным образом есть крепость в Резане и еще кое-где на границах, построенные из крепкого камня.

Среди городов Моска — главный и самый большой, [следующий затем] Нугардия — близ Финлянского залива.

Эта область почти повсюду представляет равнину, изобилует пастбищами и отлично обработана.13

Булгария с запада и севера имеет Московию, с востока — Кассаи, с юга — Куманию. От первой отделена лесом и рекой Окой (Следуя большинству ркп., читаем “Окой”, а не “Океаном” (!), как в нашем списке.), от второй — Волгой и от третьей — обширными лесами. Это — маленькая область с немногими холмами, в остальном ровная, в значительной части лесиста, более или менее обработана, очень плодородна и богата пастбищами. В ширину она когда-то простиралась от Волги до Таны, но после того как большая часть ее племен, отделившись от других, ушла в Европу, те, что остались, ослабев, при нападении народа газарского потеряли свободу, какой пользовались долгие годы, и стали данниками [газар], захвативших при этом большую часть их территории и владевших ею, пока те и другие не были покорены куманами, а затем татарами.

В это время обитаема была только та часть сказанной Булгарии, какая потом была отнята у татар московитами, под властью которых она находится и до сих пор. Эта область, иначе именуемая Мордуа, по российскому произношению называлась Вулгария, так как ограничена Волгой. В ней, там, где река Сура впадает в Волгу, есть единственная крепость, по имени Базильгрод, построенная из камня. Есть много деревень и немного других разбросанных жилищ из дерева.14

Кумания, частью находящаяся под покровительством герцога, большая область. С востока она граничит с Кассаном, отделяясь от него Волгой. С юга — с Читраканом, Чиркассией и полуостровом Каффой. С запада — с Красной Руссией за рекой Непер. С севера — с Московией и Булгарией.15

Вся она представляет равнину, частью лесиста и мало обработана, хотя частью и плодородна, но более всего пригодна для пастбищ. В ней нет городов, кроме Таны, подчиненной туркам, которую очень ценили, пока туда привозились из Читракана пряности, другие москательные и прочие товары, а оттуда закупались большей частью Европы. Однако, после того как по разным обстоятельствам эта торговля прекратилась, купцы, приезжающие туда, в большинстве привозят только товары, добываемые в ближайших областях.

Там, в этой области нет ни одной крепости, но есть кое-какие деревни и много отдельных домов, выстроенных по северному обычаю из дерева. Главная причина того, что там так мало поселений, в том, что все народы, жившие там, прежде чем область попала под господство московитов, вместо домов употребляли повозки.16

Эта [область] была в течение долгого времени подвластна королю булгар, у которых ее отняли газары, ставшие потом данниками короля Кумании и вместе с куманами населяющие их землю.

Названа она была Куманией оттого, что сначала была в обладании куманов — между Борисфеном и рекой Джазарте. Под таким именем и мы ее знаем. Затем пришли туда татары и, разбив с большим кровопролитием войско куманов и русских, обратили прочих в рабство, а эту область удержали за собой и стали жить там в 1238 году. У них она была отнята герцогом Московии, ныне правящим, после того как разбиты были прекопиты и бывшие в ней поселенцы, а было это в 1557 году.17

Читракан—область не очень большая, прежде — царство, заимствует [свое] имя от города того же [имени], находящегося у устьев Волги. В прошлом она была общим рынком (Вместе с большинством ркп. читаем emporio — “рынком”, а не imperio.) всех и северных и южных народов, до тех пор пока европейские купцы посещали город Тану, куда привозились пряности и разные другие товары из Индии и иных южных стран. Но после того как по разным причинам венецианские и генуэзские купцы перестали торговать в Тане, Читракан стал мало посещаться персами и другими им соседними народами. Поэтому с прекращением торговли, область в большей части и почти целиком потеряла прежнюю славу и величие, пока, наконец, не была покорена татарами. Однако, потом, после того как она попала под власть московитов, открылось плавание по Волге, до тех пор очень затрудненное, а поэтому персы и армяне снова стали возить пряности и другие товары, которые оттуда переправляют дальше вверх по Волге, Оке и Моско в Моску.18 Границы этой области: с востока — Волга, отделяющая ее от ногаев, многочисленного и храброго племени, с юга — море Каспио и часть большой горы Кокас (Согласно большинству ркп. и одному из вариантов в нашем списке, читаем Cocas, а не Tauro.), где она граничит с аланами, прежде называвшимися альбанами; с запада — чиркассы, с севера — Кумания. От двух последних она отделена бесплодной степью.

Вся страна представляет равнину за исключением принадлежащей ей части упомянутой горы: там она сплошь лесиста, а в остальном испытывает недостаток дерева; частью плодородна, более всего по соседству с Волгой, где несколько и обработана. Часть ее, ближайшая к морю, имеет много болот. Все прочее бесплодно.

В ней нет городов или крепостей, кроме Читракана, немного деревень и [отдельных] жилищ — все из дерева. Около 1238 года область была отнята у куман татарами, основавшими там царство, которое несколько лет тому назад было захвачено прекопитами, затем отнято у них ногаями, а в конце 1557 года отобрано у этих [последних] герцогом Московии. Этот [герцог], укрепив город по итальянскому образцу, перевел туда храбрую колонию своих, и там из опасения ногаев установлена очень внимательная охрана.

Кассан — прежде царство, теперь область, была очень велика и никому не подчинена, но, подвергшись нападению Байда, сына Гокольты, второго императора татар, вслед за Куманией попала ему в подчинение в 1239 году, и с этого времени в дальнейшем население ее оказалось в рабстве. Не довольствуясь этим, татары поселились там на житье, но после того как преемники Байда, из-за войн с прекопитами и другими, ослабели, татарская орда, владевшая лучшей частью этого царства вместе с его городом Кассаном, собралась и дала своему главе имя короля, а он сделал своей резиденцией сказанный город, получивший, как и [все] царство, имя от реки Кассана.

Эта орда недолго оставалась в таком счастливом положении, так как Базилио, отец нынешнего герцога Московии, привел в подданство [себе] одного из преемников этого короля, и в течение нескольких лет дань [действительно] платилась, но, наконец, из-за каких-то разногласий, кассакцы восстали и при помощи прекопитов долго воевали с московитами.19 Однако к концу 1557 года нынешний, последний герцог, разбив кассанцев и прекопитов, покорил все это царство и, укрепив Кассан, перевел туда колонию своих, при помощи которой и остальных людей, каких он там держит, охраняет [теперь] от соседних татар весь этот край. Для того же, чтобы наиболее обезопасить себя, он перевел на жительство в более отдаленные, лежащие на северо-западе, области Московии всех, кто в этой войне были взяты в плен из Кассана, Читракана и других татарских орд. В дальнейшем из царства Кассан стала областью.

Она с запада граничит с Волгой, отделяющей ее от Булгарии и Кумании, с юга — с ногаями, с востока — с щибанами и козацками, независимыми татарскими ордами. Остальная часть ее восточной окраины граничит с провинцией Вяткан, а с севера — с Пермией. От этих двух она отделена лесами и болотами” а от вышеназванных — пустынными и бесплодными степями. К этой области относилось и некоторое пространство равнины за Волгой, ныне входящее в Куманию. Область, кроме Кассана, не имеет ни одного города, имеет немного деревень и много отдельных жилищ, все деревянных. Она лесиста, представляет равнину, отчасти обработана и довольно плодородна. Во времена своих королей она обычно выставляла в поле 30 тысяч воинов, большей частью пеших и отличных лучников, среди которых всегда ценились черемисы и чузаски (Т. е. чуваши.), но последние отличались не только в этом, но также и в искусстве плавания по рекам, у которых живут, и в этом они весьма опытны.20

Вяткан с ее городом, того же имени, называется так по реке, пересекающей ее. Это — узкая и длинная область, в большей части бесплодная и болотистая из-за множества рек, протекающих по ней и впадающих вместе в реку Кассан.

[Область эта] имеет по Волге много крепостей и деревянных селений. Это — равнина, частью лесистая. Она представляет как бы пристанище для рабов, убегающих от татар, так как граничит с ними. С запада от нее — Кассан, с юга — область Сибиер, населенная ногаями; с востока — щибаны и козацки; с севера—тумены и Пермия. Она была подвластна царству Кассанскому, пока не была вместе с ним обращена в рабство Байдом, королем татар, у которых была отнята дедом нынешнего герцога Московии, после того как он овладел областью Пермией. Как ближайшая к татарам, [Вяткан] особенно хорошо охраняется да при том и сама по себе защищена множеством лесов и болот, почти со всех сторон ее окружающих.21

Пермия — большая область, названная так по ее городу, находящемуся почти в центре ее. Других городов и крепостей она не имеет, но имеет много деревень и других поселений, построенных из дерева. Она повсюду представляет равнину, кроме восточной части, где вышесказанными горами граничит с татарами Тумена и с Джугрией. С севера и запада она имеет Московию, от которой отделена лесами и болотами. С юга — Кассан и Вяткан, от которых таким же образом отграничена.

Как и вышесказанные, эта [область] была взята Байдом татарином около 1238 года и была отнята у этого народа Джованни, дедом нынешнего герцога, который, найдя ее языческой, начал вводить там христианскую веру. Теперь она там уже очень распространилась.

По этой [области] течет много рек, впадающих в Волгу и Большую Двину. Там много озер и болот, делающих эту область почти повсюду судоходной. Вместе с громадными лесами, окружающими ее отовсюду, они делают ее безопасной от нападений врагов.22

Джугрия почти так же велика, как Пермия. Это — самая восточная из областей, подвластных московитам. Происхождение ее названия неизвестно. С востока от нее отделены лесами вышесказанные племена гипербореев. С севера — пролив Энгронеландии и залив Грандвико — вплоть до других границ Московии. С запада — названная Московия и орда туменов. С юга некоторые племена скифской народности, прежде подчиненные татарам; оттуда вытекает величайшая река Обис. Вместе с другими меньшими, впадающими в нее, она делает судоходной и их страну и Джугрию.23

Вся область представляет равнину, кроме места, где она соприкасается с вышесказанными горами; очень лесиста и мало обработана. Население живет в отдельных деревянных хижинах и в деревнях.

Отсюда ведут свое происхождение унгары, народ хорошо известный в Европе. Язык у них тот же, что и у жителей этой области. Эти [последние] подчинялись татарам со времени Байда до тех пор, пока Джованни, дед нынешнего герцога, не покорил их и не начал выводить из язычества, приводя в христианскую веру, как сделал и с Пермией. Это доброе и похвальное начало продолжал развивать Базилио, его преемник.24

Для расширения своего государства в этой части он послал некоторых своих военачальников, чтобы они, переплыв пролив, вошли в Энгронеландию и исследовали ее. Посланные, испытав много трудов при переходе через крутой покрытый снегом горный кряж, отделявший ее от Джугрии на большом пространстве, воротились назад, не достигнув цели.25

Вся эта величайшая страна, разделенная на столько царств и областей, производит многое и для собственного употребления, и для вывоза в другие страны. Московия дает большое количества зерна. Булгария, Кассан и Читракан — по крайней мере столько, что хватает на их нужды. Кумания и другие — очень мало, с одной стороны вследствие дурной обработки [mal coltivate], а с другой также и из-за больших холодов; в значительной части их может удовлетворить Московия.26

Ни одна их этих [областей] не производит ни вина, ни [растительного] масла, а того, что привозится из чужих [земель] по Великому морю, [реке] Непер и Германскому океану, мало и оно дорого. Вместо вина, высшие употребляют медон, очень тонкое питье, сделанное из меда, а все прочие — пиво. Взамен масла [растительного] применяют коровье масло, которого делается очень много, как и всякого рода молочных продуктов (Вместо casilini, читаем (как в большинстве ркп.) latticinii.), благодаря величайшему обилию у них животных, крупных и мелких. Вследствие того же у них много мехов и шерсти, очень грубой, из которой делают войлок.

Чрезвычайно богата [эта] страна дикими животными, среди которых очень ценны соболи, куницы, горностаи, белки, векши, бобры, рыси, лисицы белые [песцы] и черные, что в общем приносит жителям неоценимую пользу. Из птиц есть сокола, называемые grifalchi, очень хорошие и большой стоимости. Воском и медом богата больше других стран.

В Кумании, близ Танаиса, растет ревень и ароматический тростник [аир].

Поистине достойно удивления то, что чем беднее какая область хлебом, тем более изобилует мехами, рыбой и медом.

Рудников там нет, кроме железных и свинцовых, но страна очень богата деревом всякого рода и больше всего таким, которое пригодно для постройки домов и судов. Коноплей и смолой обеспечена сверх своей потребности. Добывает соль для себя и соседних татарских народов, что приносит громадную выгоду государю. Из залива Грандвико добываются некие рыбы, именуемые морзи, с громадными зубами, похожими по белизне на слоновую кость. В более южных областях родятся фрукты почти всех сортов, но нет орехов.27

Московия весьма населена за исключением [местности] близ залива Грандвико, где из-за гор, болот, лесов и из-за сильного холода, царствующего там в зимнее время, жителей мало. Другие области, ей подчиненные, хотя и не столь населенные, все же имеют достаточно жителей, кроме Кумании, которая из-за бывших войн осталась почти без земледельцев.

Жители в общем очень сильны, привычны ко всяким невзгодам и нужде, а также к войне и ее трудам, так как постоянно приучаются государем. Вместе с тем они не забывают земледелия, скотоводства и прочих необходимых занятий, а в местностях, где другие занятия в меньшем употреблении, [недостающее] восполняется скотоводством, и живут там приплодом, получаемым от животных, дичью, рыбой и медом. При этом, где нет чего-либо одного, там его с избытком заменяет что-нибудь другое, как мы это видим в Вяткан, Пермии и Джугрии.

В этом государстве говорят на пяти языках, отличающихся друг от друга. В Московии — на славянском, в Булгарии, Пермии и Джугрии — в каждой на своем природном, материнском. Что же касается до Джугрии, то ее язык настолько похож на венгерский, что почти во всем тождествен. Это и не удивительно потому, что, как мы выше говорили, венгры ведут происхождение от джугров.

Другие четыре области употребляют татарский язык, хотя в Кумании и Читракане пользуются наравне с ним и кумчнеким.28

Московиты исповедуют христианскую веру по-гречески, джугры и пермы, прежде молившиеся идолам, в значительной части уже крещены и, благодаря большим стараниям герцога и московитских священников, можно надеяться, что скоро и другие, по их примеру, будут приведены под то же знамя. Прочие — магометане, за исключением колонистов и других, поселенных в тех местах для охраны. До сих пор нельзя было побудить их что-либо сделать в пользу религии, поскольку, как выше сказано, они лишь несколько лет тому назад покорены московшами.29

Живет население тем, что выше нами указано. Более богатые носят одежду из тонкой шерсти, а также из шелка; все прочие — из шерсти грубой работы. Их платье почти во всем похоже на венгерское, и только шапки у всех белые и островерхие.

Жилища у них — из дерева, стоящего им дешево по обилию его в стране. Вообще, так как они в достатке имеют все необходимое, то живут без больших расходов.

Во всем этом государстве не чеканят золота, а то, что там обращается, венгерское или рейнское. Серебряные монеты делаются разной цены частными мастерами без отчисления в пользу государя. В более северных областях вовсе не употребляют ни золота, ни серебра.

Торговля, какая ведется в этой стране, почти вся состоит в обмене товаров, что теперь еще в гораздо большем употреблении, чем прежде, ибо таково желание и повеление последних герцогов ради удобства и выгоды их [подданных]. Это обычно соблюдается не только [в делах] между ними самими, но и с иностранцами.30

Товары, добываемые из этих стран, это — драгоценнейшие меха в большом количестве, обозначенные поименно выше, и другие [шкуры] крупных и мелких домашних животных; мел, воск, соль, деготь, войлок, ароматические тростник [аир], ревень и весьма ценные зубы рыбы морзо.

Ввозятся туда: золото в нитях, разного рода металлы, изделия из железа (Следуем тексту VMBT; в нашем списке fuorche ferro, т. е. “кроме железа”.), жемчуг, шелковые и шерстяные материи, шелк, пряности, мелкий дешевый товар и другие вещи. Все это везут в разные места на ярмарки (Так в большинстве ркп. В нашем списке alla fine (наконец?), вместо alle fiere.) и обменивают на местные товары. Жители отдают то, что у них в избытке, и приобретают недостающее и необходимое, не затрудняясь деньгами. Поэтому деньги остаются внутри государства к большой выгоде для государя.

Места наибольшего привоза и вывоза товаров — это Моска, куда прежде, кроме местных, допускались только литовские и польские купцы, но теперь приходит немало персов, а еще больше армян, затем город Клопигрод (Следуем VMBW, вместо ошибочного Epigrod нашего списка.) в герцогстве Нугардии, куда могут приходить турки и татары; в Нугардию — шведы, ливонцы и германцы; в Читракане и на торговом острове близ Кассана действуют татары, персы и армяне.31

Из Московии в Германию вывозятся меха и воск в обмен преимущественно на металлы и разные другие товары. В Литву и Турцию идут кожи, меха и зубы вышеназванной рыбы. Из Польши прибывают шелковые и шерстяные материи, золото и серебро в нитях в обмен на меха и воск. Из Татарии привозят войлок и приводят много лошадей. От тех, кто среди татар называются калмуки и дзагатаи или иначе от Зеленых Шапок, живущих за ногаями у моря Каспио, прибывают шелковые материи, а получает этот народ только соль, уздечки, кожи (Читаем cuoi, как VMW.) и одежду. К народам, живущим близ Океана, привозится одежда из грубой шерсти, топоры, ножи, иглы и другие мелкие товары. Под [страхом] тягчайшего наказания герцог запрещает вывозить из своего государства железо, а особенно в Татарию. Персы и армяне привозят пряности, жемчуг, шелковые материи и другие вещи, производимые ближайшими к ним областями и, что особенно важно для герцога, оружие тончайшей работы. С моря Каспио в Моску привозят превосходнейшую рыбу в большом количестве.

Торговля непрерывно растет в этих местах, а в Читракане больше, чем в других.

Доставка товаров, как для вывоза, так и для ввоза легка и дешева вследствие большого удобства рек, делающих эту громадную страну судоходной почти во всех ее частях.32

Обычные доходы, извлекаемые герцогом из всего этого государства, состоят в податях, пошлинах и соли. Из числа податей, некоторые поступают деньгами — от областей более южных, другие мехами — от северных областей и среди них от Пермии, дающей, кроме мехов, много лошадей, которыми она очень богата. Пошлины преимущественно собираются в Московии, Кассане и Читракане. Соль распределяется внутри государства, а кроме того в большом количестве продается татарам. Выгода, какую этими путями извлекает государь, почти неоценима и с каждым днем возрастает, так как страна становится все населеннее, а торговля растет.33

Чрезвычайных доходов герцог мог бы извлечь много, так как население очень покорно, но насколько можно было узнать, налоги у него не в обычае. В своей казне он имеет громадные сокровища в золоте, серебре, жемчугах и других дорогих вещах, собранные его предками, а им еще увеличенные — и от доходов, и особенно от того, что им приобретено путем присоединения стольких царств и областей.34

О расходах хотя и нет подробных сведений, я скажу то, что до меня дошло.

Герцог мало расходует на свой двор при всем том, что живет блестяще и что множество знати и владетелей служит ему. Это не только потому, что Московия имеет большое обилие предметов питания, но также и потому, что служат ему — одни за малую плату, а другие и вовсе без платы.35

В мирное время он [герцог] держит конницу в Читракане, Кассане и Вяткане для защиты границ от татар, ногаев и других соседей его государства с этой стороны, а равным образом в Колуге, городе, лежащем против Таны, для предотвращения набегов прекопитов. Конницы этой бывает то больше, то меньше в зависимости от необходимости, но в общем [число ее] не превышает 15 или самое большее 20 тысяч [человек].36

На охрану крепостей этот государь тратит очень мало, потому что некоторые [из них] охраняются колонистами, другие своими жителями и лишь немногие, за исключением военного времени, его солдатами; нет надобности в большой охране и на границах татар, потому что этот народ [татары] не имеет ни пехоты, ни артиллерии, а [имеет] только легковооруженную конницу. Отсюда и происходит то, что эти люди негодны к взятию крепостей приступом, и, даже если бы пришлось охранять их все на свой счет, то это было бы [герцогу] нетрудно, поскольку немного [и крепостей].

Во время войны [герцог] выставляет в поле много людей: при взятии Кассана и Читракана было, кроме конницы, какую он держал против прекопитов и в других местах, более 100 тысяч конных и 20 тысяч пеших, а если бы он был вынужден большей необходимостью, он мог бы выставить 200 тысяч конных и немалое число пеших сверх вышесказанных.37

Его подданные никогда не были столь привычны к оружию, как теперь, так как прежде все это были конные лучники, и [лишь] немногие имели латы и копья.

Верно то, что во время отца нынешнего герцога впервые появился у них отряд конных аркебузьеров (Следуя VMBT, добавляем к archibusieri — a cavallo.) и некоторое количество пехотинцев, и то неопытных и плохо вооруженных. Теперь конные и пехотинцы в довольно хорошем порядке.

Каждые два или три года герцог делает в своих областях перепись всем наиболее годным к военному делу, среди них отмечаются сыновья знатных людей [дворян] с числом находящихся при них слуг и лошадей, и более бедным [из них] он дает жалованье — по разному: одним 6 дукатов в год из государевых средств, другим — 12 дукатов, с обязательством для них служить на свои средства, как делают и все другие, кто не получает никакого жалованья. Поэтому в мирное время у него мало расходов, немного и во время войны.38

Более важно то, что он образовал большой отряд в 15 тысяч пехотинцев, которыми пользуется так же, как синьор Турок янычарами, давая им плату, как обычно.

И конница, и пехота целиком состоят из его подданных, но также пользуется он и иностранными солдатами, а больше всего пехотинцами-немцами. Он разрешил им построить для жительства довольно большой деревянный город недалеко от Моски, который дает ему более 8 тысяч аркебузьеров.

Конница из более знатных и богатых одевается в панцири из тонких и хорошо закаленных металлических пластинок и островерхие шлемы, равным образом сделанные из пластинок, причем все это производится в Персии. Эти [конники] в большинстве действуют копьем, прочие же все, вместо лат, носят толстые кафтаны, очень плотно набитые хлопком и хорошо противостоящие ударам, а особенно стрелам. Среди них есть большой отряд аркебузьеров, а все другие действуют луком. Общим для всех оружием являются меч и кинжал, а немногие выделяются [своими] железными палицами.

Лошади у них малорослы, но весьма приспособлены к труду и всяким невзгодам, а сверх всего и к холоду.

Пехота носит такие же кафтаны, а немногие имеют шлемы.

Прежде они все обыкновенно были лучниками, но теперь по большей части владеют аркебузом. Они не носят ни копий, ни другого оружия, кроме меча и кинжала.39

Нынешний герцог превосходит всех своих предшественников, как численностью войска, так и тем, что в мирное время обучает его, а чтобы делать это лучше, он дал у себя приют многим иностранным солдатам, и, как сказано выше, предоставил им жилища в своем государстве. Теперь во многих местах, а главном образом в Моске, при помощи их и других, московиты по праздникам обучаются аркебузу по германским правилам и, став уже весьма опытны, изо дня в день совершенствуются во множестве.

Он также призвал из Германии и Италии инженеров и литейщиков пушкарей,40 при помощи которых укрепил по-итальянски Кассан, Читракан и другие места, а также отлил большое число пушек. В Моске есть длинный ряд мастерских, где делают аркебузы в большой массе.

Государь, которому повинуется все Московское царство — Джованни, наследовавший отцу своему Базилио 24 года тому назад в возрасте 6 лет.41

Предки его ведут происхождение от варегов, народа одноплеменного вандалам, жившего на побережье залива Грандвико. Было три брата, которые в ... году были призваны в Руссию ее жителями и с согласия их разделили между собой поровну эту область. Из них, за убылью двух других, Рурик остался наследником и государем всей страны. Преемники его никого не признавали над собой господином вплоть до 1240 года, когда, подвергшись нападению Байда, императора татар, после большого поражения, [понесенного] ими вместе с куманами, они стали его данниками. Байду было нетрудно покорить почти всю эту область, так как он нашел ее разделенной на множество княжеств, что делало ее тем более слабой, и с этих пор он стал владеть Руссией.42

Теперь у них один государь, которому все другие повинуются. Среди них наибольшим авторитетом пользовался Вуолодимерио, который в ... году, взяв в жены Анну, сестру Базилио и Константина, императоров Константинопольских, привел Руссию, незадолго до того обратившуюся к христианской вере, целиком под знамя Христа. Приняв святое крещение, он был назван Базилио. Когда однако эта область в большей части попала в подданство татарам, обстоятельства ее сильно ухудшились не только в том л отношении, что приходилось ежегодно платить дань, но и потому, что по всякому желанию татар [население] должно было, или вместе с ними или отдельно, идти на войну против литовцев, поляков и других соседних народов, а его герцоги, по порядку сменявшиеся в разных герцогствах, принуждены были получать утверждение от королей татарских. Если бы там у них был кто-нибудь, кому бы повиновались либо все, либо большая часть герцогов этой области, то они, положившись на свои силы, решились бы начать войну против татар. Но поэтому русские и не могли вполне освободиться от дани, пока наконец Джованни, дед нынешнего герцога, увидев, что уже вся Красная Руссия и часть Белой, при помощи поляков и литовцев освободилась от ига этого рабства, а татары ослаблены внутренними войнами, истощены и находятся в раздоре, положившись на свои силы, не отказался от уплаты привычной дани, чем и освободил остальную часть области. Не довольствуясь этим, он отнял у тех же татар области Вяткан, Пермию и Джугрию, а большую часть своих вассалов лишил их владений. Ему наследовал Базилио, который, идя по следам отца, отнял власть у остальных вассалов, принудил царство Кассанское стать ему данником и отнял у литовцев принадлежавшую им часть Белой Руссии, став таким образом господином всей Руссия. Умирая он оставил под опекой матери и дяди наследником единственного сына, того, что ныне правит, что было в 1536 году.43 Этот, достигнув возраста, когда он мог управлять государством, [решил] отомстить за обиды, нанесенные отцу его кассанцами, которые не только подняли восстание, но вместе с прекопитами много раз с разных сторон делали разорительные набеги на государство герцога. В 1557 году он лично с громадным войском напал на это царство и, разбив прекопитов, пришедших на помощь кассанцам, силою оружия покорил его целиком, а вслед за этой последней победой отнял у татар ту часть Кумании, какой он ныне владеет, и царство Читракан. Затем, укрепив столицы этих царств и переведя туда поселения своих, вернулся победителем в Моску, обремененный добычей и пленными.44

Немного спустя, послав войска против прекопитов и нанеся им ряд поражений между Танаисом и Непром, принудил их отступить на их полуостров, где они, при помощи турок и рва, отделяющего их от материка, нашли защиту от московитов, не дав им войти. Тут эти последние, появившись внезапно на множестве вооруженных судов и лодок из устьев Танаиса и Непра, захватили в Великом море и [в море] Дзабаккэ три больших турецких грузовых корабля и много малых судов, а после этого безуспешно пытались [взять] город Тану, но были отозваны герцогом и, оставив это предприятие, перешли в Ливонию и присоединились к герцогскому войску, пришедшему разорить эту область. Так как она обратилась к королю Польскому, уступив ему семь своих крепостей, то война разгорелась. После нескольких поражений, понесенных обоими сторонами, моски потеряли много замков, первоначально занятых ими, и доныне эта распря между ними не кончена.45

В это время ногаи, напав на государство герцога, сильно разорили его набегом и с бесчисленной добычей и большим количеством пленных вернулись назад, чтобы перейти Волгу, но, не удовлетворившись этим и стремясь к добыче, они вновь проникли в самую Московию. Там однако попали в большую засаду и, потеряв много тысяч своих, ушли в Сибиер.46

В настоящее время герцогу 30 лет. Он силен телесно, а о доблести его нет лучшего свидетельства, как выше упоминавшиеся подвиги, в значительной части выполненные им лично. Он совершенствует своих в военном деле не только во время войны, но и в мирное [время] и далеко превосходит своих предков, как доблестью и деятельностью, так и величием государства, численностью и качеством войска.

Это все, что я мог собрать и свести в краткий обзор о делах государства Московского герцога, [пользуясь] историей самих московитов, историей их соседей и [рассказами] лиц, воевавших под начальством этого герцога. Если многого я не мог, как было нужно, описать, то всю вину [за это] следует отнести к дальности расстояния и [неполноте] история, не дающей более точных сведений. Однако, если случится [мне] в будущем узнать что-нибудь большее, чего могло не хватить в этом рассуждении, я обещаю возможно скорее дополнить его всесторонне с наибольшей тщательностью.47

Конец.

(оригинальный текст рукописи и карту Джакомо Гастальдо не приводим)

(пер. С. А. Аннинского)
Текст воспроизведен по изданию: Рассуждение о делах московских Франческо Тьеполо // Исторический Архив, Том III. М.-Л. 1940

[АлександрСН]

Комментарии

1. Это краткое историческое вступление в основном, как многое и далее, следует Герберштейну. Автор Discorso, несомненно, имел в руках итальянский перевод Commentari della Moscovia et parimente della Russia e delle altre cose belle et notabili composti per il signor Sigismondo, libero barone in Herberstein et Guethag, tradotti nuoamente di latino in nostra lingua volgare italiana,.. (Venetia, G. B. Pedrezzano, 1550. Далее в ссылках: Herberstein).

Сравним следующие места в “Записках о Московитских делах” (перевод А. И. Малеина, СПб., 1908; далее в ссылках: Герберштейн): об имени Москвы — стр. 97А—Б; о перенесении столицы из Владимира — стр. 100В, 102Б; о титуле московского государя — стр. 23—24; о покорении Иваном Ш вассалов — стр. 12, 15.

Вместе с тем нельзя не заметить, что наш автор кое в чем намеренно отступает от своего источника. Чувствуя неясность в понимании Герберштейном имени Руссия то в смысле одной Московия, то в смысле Западной Руси, то в смысле вообще славянских земель (Герберштейн, стр. 2 и 97; ср. Е. Замысловский. Герберштейн и его историко-географические известия о России. СПб., 1884, стр. 127), Тьеполо пытается по своему разъяснить вопрос и, хотя его несколько сбивает с толку общепринятое тогда в Западной Европе обыкновение именовать Московией (а не Россией) все русское государство (А может быть, и предисловие к итальянскому Герберштейну, где соотношение Московии и Руссии выглядит очень неясно.), его понимание все же остается более ясным, чем у Герберштейна.

Историческая роль Ивана III обрисована в Discorso вовсе не по Герберштейну, у которого Иван III изображается покорным вассалом татар (стр. 16 АБ), а о татарской дани сказано, что она платились русскими “вплоть да нынешнего Василия” (III-го — см. стр. 10Б, 139А).

Тьеполо мог заимствовать такую точку зрения из литературных источников, хотя бы, например, на Chronica Polonorum Матвея Меховского (Краков, 1521, кв. IV, гл. LXXXV, стр. 377), где прямо сказано: “Он [Иван III] сбросил татарское иго и... заставил платить дань тех, кому раньше сам ее платил”. Возможно, однако, что к 60-м годам XVI в. и устным путем достаточно широко распространилась и уже достигла Италии аналогичная версия придворных историографов Ивана Грозного (ср. Историю о Казанском царстве, ПСРЛ, XIX, СПб., 1903).

Хронологические даты Тьеполо приводит не по Герберштейну, а, вероятнее всего, по М. Меховскому, пользуясь либо “Хроникой”, либо “Трактатом о двух Сарматиях”.

Наименования: Белая Россия (Russia Alba, Rossia Bianca) и Красная, Червонная Россия (Russia Rubea, Russia Rossa) постоянно в XVI в. встречаются на западно-европейских картах, в географических руководствах и т. д. для обозначения:
а) московских земель к востоку от Днепра и
б) юго-западной Руси — к западу от Днепра.
См. карту в латинском издании Географии Птолемея, Argentorati, 1513 (Кордт. Материалы по истории русской картографии, вып. 1. Киев, 1899, табл. II); карты Giacomo Gastaldo 1548 и 1561 гг. (ibid., табл. IV и V); карту A. Wied'a (ibid., табл. VI). См. также у Амброджо Контарини (В. Семенов. Библиотека иностранных писателей о России, т. I, СПб., 1836, раздел II, стр. 104; далее в ссылках: Семенов); у Павла Иовия (Павел Иовий Новокомский. Книга о Московитском посольстве, перевод А. И. Малеина СПб., 1908, стр. 259В; издано вместе с выше упомянутым переводом Герберштейна; дальше ссылки по этому изданию).

Подлинные названия русских рек (Днепр, Дон и т. д.) в отдельности встречаются уже Плано Карпини и Рубрука, но в общий обиход западноевропейских географов введены были Матвеем Меховским (его “Трактатом о двух Сарматиях”). Герберштейн, которому следует Тьеполо, в этом случае не был уже новатором. Ср. Матвей Меховский. Трактат о двух Сарматиях, перевод С. А. Аннинского. М.—Л., 1936, стр. 47, 61, 62, 95, 106,109, 110, 115 и др.

2. Названия татарских орд взяты из Герберштейна, но у него — и в латинском тексте, и в итальянском переводе они даны в более близкой нам транскрипции. См. Herberst., 56: “...li Tartari contermini, li quali Schibanschi et. Kasatzki chiamano”; ibid., 82: “Dila da Vuiatka et Cazan appresso Permia habitano li Tartari, li quali Tumenski, Schibanschi et Cosatzki sono chiamati”. Cp. Герберштейн, о. с., стр. 145А, 157Б, 159Б.

3. Энгронеландия — очевидно, имя Гренландии, очень искаженное в рукописях (Engrondandia — в тургеневской копии ватиканской рукописи и копии Штрандмана с рукописи Барберини; Engrovelandia — в издании S. Romanin. Storia documentata di Venezia, t. VI. 1857, стр. 505 и в копии Ciampi, хранящейся в архиве Академии Наук СССР; Ingrovelandia — в издании В. v. Wichmann. Sammlung bisher noch ungedruckter kleiner Schriften... Bd. I.1820, стр. 363; Eugrouelandia — в академической рукописи).

Об Энгронеландии трижды упоминает Герберштейн. Он определяет местоположение этой “неведомой земли” очень туманно, но во всяком случае не отождествляет ее (по месту) с Гренландией

“Эта река (Северная Двина), — говорит он (о. с., стр. 127А), — пройдя 100 миль, впадает в Северный Океан, где он омывает Швецию н Норвегию н отделяет их от неведомой земли Энгранеланд”; далее (ibid., стр. 132Б—133А, в отрывке об Уральских горах, “Поясе мира”): “За этой рекой [Печорой] простираются до самых берегов ее высочайшие горы... Так как... перейти через них нелегко, то по этой причине область Энгронеланд совершенно неизвестна”; ibid., стр. 191В: “Ледовитое море простирается на далекое пространство за Двину вплоть до устьев Печоры и Оби. За ними, как говорят, находится страна Енгрояеландт” (Орфография имени по переводу А. И. Малеина.).

Географические карты, какие мог знать Тьеполо, либо вовсе не указывают ни Энгронеландии, ни Гренландии (в частности, карта Джакомо Гастальдо, бывшая при итальянском издании Герберштейна 1550 г.), либо путают местоположение Гренландии.

В Geographia Universalis Птолемея на таблице XIII (Basileae, 1545) обозначен к северо-западу от Laponia большой полуостров под наименованием Gronlandt, id est Virens Terra. Вообще же старейшие географические карты нередко указывают Гренландию восточнее Исландии и севернее Норвегии. Таковы, например, первая печатная карта северной Европы Николая Германца, приложенная к птолемеевой Географии изд. 1482 г. (см. Nordenskiold. Die Umsegelung Europas und Asien, Th. I. Leipzig, 1878, стр. 43), или карта Вальдзеемиллера 1507 г., многое заимствующая у Николая Германца (см. Кордт., о. с., вып. 1, табл. I; см. также в приложениях V и VI у Fischer'a в Die Entdeckungen der Normannen in Amerika).

Специально занимавшиеся этим вопросом Бьёрнбо и Петерсен делят все карты Северной Европы начала XVI в. на два типа (А и В) в зависимости от правильного (А) или неправильного (В) помещения Гренландии. См. Bjornbo og Petersen. Fyenboen Claud. Clausson Swart. Kobenhavn, 1904; ср. Кордт, о. с. вып. 1, стр. 2.

По тексту Тьеполо видно, что для него, как и для Герберштейна, Энгронеландия — “неведомая земля”, лежащая где-то к востоку от Скандинавии. На него тут, очевидно, влияли “воззрения и известия, распространенные в то время в Италии о Северной Европе” (Кордт, о. с., вып. 1, стр. 3 - о Николае Германце; Fischer, о. с, стр. 87—89).

Напомним также, что именно Гренландией назвали Шпицберген англичане, впервые, вероятно, после норманнов открывшие его. Ср. Тиандер. Поездки скандинавов в Белое море (Записки историко-филологического факультета СПб. университета, ч. LXXIX, СПб., 1906, стр. 99; далее в ссылках Тиандер).

Грандвико — усвоенная итальянцами форма имени Гандвик, каким обозначается Белое море у западных писателей. См. Saxo Grammaticus. Historia Danica. Hauniae, 1858, стр. 18; у Олая Магна (карта); на карте Джакомо Гастальдо 1563 г. (копии карты Г. Меркатора 1554 г.): Golfo Gradvich (см. Кордт, о. с., серия II, вып. 1, табл. VII) и др. В XVII в., например, на карте Сибири И. Гондиуса 1606 г.: Sinus Granvicus al. Mare Album (Кордт, ibid., табл. XVIII); у Рейтенфельса в “Сказаниях... о Московии 1630 г.” (перевод А. Станкевича. М., 1906, стр. 192).

К. Тиандер отмечает тождество названий Кандалакша, Кандалахти, Кандалакская губа с именем Гандвик, так как -laks (по-фински) в первом случае и -vik во втором значат одно и то же — “залив”. См. Тиандер, о. с., стр. 72—74.

Биармией на картах XVI—XVII вв. именуется Лапландия. См. карты: 1) Олая Магна 1539 г (Кордт, о. с., сер. II, вып. 1, табл II); 2) Sebast. Munster. Cosmographiae univ. 11. VI. Basileae, 1550, стр. 830 (карта), 3) карту неизвестного по Г. Меркатору 1554 г. (Кордт, ibid., табл. IV); 4) Джакомо Гастальдо 1568 г. (копия с карты Г. Меркатора; см. ibid , табл. VII); 5) Дженкинсона 1562,1583,1598,1601 гг. (Кордт, о. с., вып. 1, табл. XVII-XX); 6) А. Вида (ibid., табл. VI) с надписью: “Occiduum latus Scandie peninsulae isthmus Biarmios Lapponesque feros homines habens”.

Биармия и жители ее не раз упоминаются уже у Саксона Грамматика (о. е., стр. 52, 53,116, 249, 278, 404, 452—454) и вообще не редкость в средневековой географии, но у пишущих о Московии почти не встречаются. После Тьеполо “Беармийцы” упоминаются в “Сказаниях” Рейтенфелъса (о. с, стр. 204) в рассказе о Перми.

Сближение и даже отождествление Биармии с древней Пермью долгое время было предметом споров в вашей исторической литературе. Сторонниками такого сближения были: Strahlenberg (Das Nord- und Oestliche Theil von Europe und Asien, 1730), Ломоносов, Шегрен, Кастрен, Европеус; отрицали эту гипотезу: Соловьев, Иловайский, А. Дмитриев (издатель “Пермской старины”), И. Н. Смирнов (Известия общества археологии при Казанском университете, т. IX, 1891). Свод мнений см. у Тиандера, о. с., стр. 58—72. См. также С. К. Кузнецов. К вопросу о Биармии (отдельный оттиск из “Этнографического обозрения”, кн. LXV—LXVI, 1905).

По мнению К. Тиандера (о. с., стр. 64), скандинавское (предполагаемое) имя *berm, то есть “прибрежная земля”, через биармийцев или через посредство лапландцев усвоено было финскими племенами и впоследствии приурочено к более южному народу, называвшему себя коми. Финны изменили *berm в perm и в этой форме от них его узнали русские.

4. Зная Белое море либо под именем Гандвик (Grandvico Тьеполо), либо — под латинским названием Mare Album и не понимая смысла также известного им русского имени “Белое море” (впрочем у Меркатора на карте 1595 г.: Bella more, id est Album mare), картографы XVI в. нередко обозначали на картах в непосредственном соседстве Белого моря еще какое-то lacus albus (ср., например, карту Олая Магна 1539 г. — Кордт, о. с., сер. II, вып. 1, табл. II—Ш; карту Джакомо Гастальдо 1568 г. — ibid., табл. VII). Это Белое озеро иногда представляли себе, как большой внутренний водный бассейн, дающий начало многим рекам. Ср. П. Иовий, о. с, стр. 263В—264А. Герберштейн (о. с., стр. 122В, 123АБ) правильно понимает имя Белое озеро.

Реки Польна, Нарва, Днепр, как пограничные, указываются и у Герберштейна (о. с., стр. 120В, 122А).

5. Каффа — здесь Крымский полуостров — по имени старой генуэзской колонии там, на месте нынешней Феодосии. Ср. П. Иовий, о. с., стр. 253Б. Барбаро иногда, как и Тьеполо, называет Каффой весь полуостров. См. Семенов, о. с., раздел 1, стр. 49.

Дзабакке (Mare Zabacche или Zabache) — итальянское название Азовского моря, в античной географии именовавшегося Меотидским болотом. Название Zabache взято из татарского “чабак-денгеси”, что значит “гнилое море”. Mare Zabacche встречается, между прочим, у Барбаро (о. с., стр. 69) и на многих картах, например: 1) Джакомо Гастальдо 1543, 1550, 1561, 1562, 1566 гг. (см. Кордт, о с, вып. 1, табл. IV, V, XV, XVI, XXII); 2) Г. Меркатора (ibid., табл. XXIV); 3) неизвестного, на основе карты Меркатора 1554 г. (ibid., сер. II, вып 1, табл. V); позднее Тьеполо — на картах: 4) И. Магина 1596 г. в Венеции (ibid., вып. 1, табл. XXV); 5) С. Нейгебауэра 1612 г., (ibid., табл. XXVIII); 6) И. Массы 1633 г. (ibid., Табл. XXIX); Г. Сансона (изд. де Росси) 1688 г. (ibid., сер. 11, вып. 1, табл. XVI).

Тана — при устье Дона город на месте Азова. Ср. С. Ptolemei Geographia universalis. Bas., 1545, стр. 94 (Tanais — Таnа vulgo); Барбаро (о. с., стр. 3, 5,15, 19, 32); Контарини (Семенов, о. с., раздел II, стр. 91, 102).

Греческое имя Волги — Pa (Rha — впервые у Птолемея) и арабское — Эдель, Лэдиль (Edel, Ledil; Atel и Etel уже у Константина Багрянородного) упоминаются у Герберштейна (о. с., стр. 113В), а до него у Барбаро (о. с., стр. 6, 14, 56, 57), у Матвея Меховского (Эдель — см. “Трактат”, стр. 61, 62, 84, 115) и др.

Чиркассы и аланы на юго-востоке у Черного и Каспийского морей упоминаются у Плано Карпини в “Истории Монгалов” (перевод А. И. Малеина. СПб., 1910, стр. 35, 36, 50), у В. де Рубрука (тот же перевод, стр. 83, 88, 96); у Барбаро (о. с., стр. 69, 94), у М. Меховского (Трактат, стр. 62, 69, 72, 75, 77, 94), причем у трех последних это — “христиане греческого обряда”. Герберштейн (о. с., стр. 160) упоминает только черкесов, “греческих христиан”. Себастиан Мюнстер (о. с., стр. 996) указывает: “Albani, qui mint Caspii maris accolae”. Ср. также Птолемея Geographia universalis. Bas., 1545, стр. 93.

Альбания или Алания, область аланов, упоминается (с разной пространностью) у Рубрука (о. с., стр. 96), Барбаро (о. с., стр. 69) и М. Меховского (о. с., стр. 61, 62). Она значится на картах: 1) Батисты Аньезе 1525 г. — над Астраханью (Citracan), к северо-западу от Каспийского моря (см. Кордт, о. с., вып. 1, табл. Ш); 2) Дж. Гастальдо 1548 г. в венецианском издании Географии Птолемея (то же в издании 1561 г.): Alania — восточнее Circassiae над горами, на уровне северной части Азовского моря, к востоку от нее, не доходя до Волги (см. Кордт, ibid., табл. IV и V); Себ. Мюнстера в латинском издании Космографии 1559 г. — Circassi populi южнее Волги, севернее гор, a Albania южнее их и гор (ibid., табл. X). Черкесы, кроме того, на картах: Гиршфогеля 1546 г., Герберштейна 1556, 1557 гг. и Дж. Гастальдо 1550 и 1566 гг. (ibid., табл. XI-XVI).

Кавказ — см. Птолемея, о. с., стр. 94 и Tabula Asiae II.

6. Расчет расстояний сделан, по-видимому, на основании цифр Герберштейна (о. с, стр. 112Б, 134В), но с переводом его германских миль в итальянские (1x5). По Герберштейну — от Смоленска до Перми 330—380 германских миль. В итальянских мерах это: 1650—1900 миль. Цифра Тьеполо в 1800 миль, вероятно, взята приблизительно, а ширина в 1600 миль также приблизительно определена по карте Дж. Гастальдо при итальянском издании Герберштейна. В издании Кордта (о. с., вып. 1, табл. XV) на этой карте расстояние от устья Наровы до восточной окраины Перми равно 18 см, а от Таны до устья Северной Двины —16 см.

Картографы XVI в. вообще представляли себе территорию европейской части нашего Союза гораздо более вытянутой с запада на восток, чем с севера на юг. Особенно типична в этом отношении карта Батисты Аньезе 1525 г., назначавшаяся для первого издания книги Павла Иовия (см. Michow. Die aeltesten Karten von Russland; Кордт, о. c., вып. 1, табл. III).

О впадении Оби “в залив Грандвико” не упоминает никто, кроме Тьеполо. У Герберштейна (о. с., стр. 130В): “Обь впадает в Океан”. Ни одной карты, сближающей устье Оби в Гандвик нам неизвестно. Возможно, что эта ошибка Тьеполо объясняется отсутствием на картах, какими пользовался автор “Рассуждения”, полного очертания берегов Северного океана.

7. На карте Дж. Гастальдо 1550 г. изображена горная цепь, идущая по берегу океана от Биармии к Уралу (см. Кордт, о. с., вып. 1, табл. XV и у нас в приложении). Так же и на некоторых позднейших картах (см. Кордт, ibid., табл. IV, XVI, XXIV, XXV, XXVII, XXVIII, XXXVIII). О горах на побережье Северного океана говорит и М. Меховский (Трактат, стр. 83).

Со времени Герберштейна географы стали отождествлять Гиперборейские горы древних с Уральским хребтом. Ранее, особенно до появления в печати Трактата о двух Сарматиях Матвея Меховского (первое издание в Кракове 1517 г.), о Гиперборейских и Рифейских горах на севере Скифии читались неправдоподобные сказки и у античных и у средневековых писателей. Меховский впервые и в очень резкой форме разоблачил их ложность (о. с, стр. 46, 83, 84, 118; свод мнений о Гиперборейских и Рифейских горах — ibid., в примеч. 5; см. также М. П. Алексеев. Сибирь в известиях иностранных путешественников и писателей, т. I. Иркутск, 1932, стр. 26 и сл.).

О ногаях у Герберштейна сказано (о. с, стр. 1575): “За татарами казанскими прежде всего встречаем татар с прозвищем ногаи (Nagai), живущих за Волгой около Каспийского моря, по реке Яику, вытекающей из области Сибирской”. В итальянском же переводе Герберштейна (о. с., 61) читаем: “Dopo li Tartari Cazanensi, li primi Tartari cognominati Negai ci vengono incontro, li quali di la dal fiume Vuolga appresso del mar Caspio al fiume Laick nella provincia detta Sibier habitano”. Из сравнения этих текстов ясно, что известие Тьеполо о Сибири, “населенной ногаями”, может идти только от итальянского текста Герберштейна, где nella provincia detta Sibier легко может быть отнесено к Negai... habitano.

8. Описание русской равнины, может быть, взято у Павла Иовия (о. с., стр. 257А—В и 263В—264А), но стратегические соображения, известия о покорении Казани, Астрахани, Кумании и пр. принадлежат Тьеполо.

Кассан и Читракан — Казань и Астрахань. Кумания — половецкая земля, см. ниже примеч. 15.

Прекопиты — перекопские татары. Так называются крымские татары у Меховского (о. с., стр. 63, 65, 68,71, 86, 92, 94), а после него и у Герберштейна (о. с., стр. 75).

9. Все называемые здесь реки упоминаются и у Герберштейна. О р. Оби последний говорит (о. с., стр. 129В—130А): “Ширина ее до такой степени велика, что простирается почти до восьмидесяти верст”. На карте А. Вида (Кордт, о. с., вып. 1, табл. VI) Обь изображена широкой, как озеро, раз в пять шире самых широких рек. По ней идет надпись: “Obi fluvius sesquidiei navigatione latus atque tam plenus piscibus, ut navigantiam ramis premantur”, т. е. “Река Обь шириной в полтора дня плавания и столь богатая рыбой, что ее (рыбу) давят весла плывущих”. У Себ. Мюнстера (Cosmogr., Basel, 1544) сказано: “Obi fl. 24 myln breit”. Так же широка Обь на карте Гиршфогеля 1546 г. (Кордт, о. с., вып. 1, табл. VIII). Менее это подчеркнуто у Дж. Гастальдо. Причиной преувеличений, вероятно, была ширина Обской губы.

Великое море (Mare Maggiore) — Черное море. Так в средние века называли его генуэзцы и венецианцы. Так именуется оно (Mare Maius) и у Марко Поло, Плано Карпини, Рубрука (о. с., стр. 48, 65 и примеч. на стр. 191). В Geographia Univ. Птолемея (о. с., стр. 46) о Понте Эвксинском сказано: “Mare Magnum vocatur”. Итальянские картографы XVI — XVII вв., в частности Дж. Гастальдо, всегда называют Черное море Mare Maggiore.

10. См. в приложении карту Джакомо Гастальдо 1550 г.

11. Байдо (Батый) именуется сыном Hoccota can, a Hoccota саn — secondo imperatore de Tartari у Рамузио в Historia del signor Hayton Armeno (Secondo volume delle navigazioni e viaggi... Venetia, 1559, стр. 63 и 64). Себ. Мюнстер (Cosmographia, стр. 1063) заимствовал у Гайтона “генеалогию татарских императоров”, в частности сказанное о Байдо. У М. Меховского (Трактат, стр. 64) отцом Батыя правильно назван “второй император”, Иокухан, то есть, по-видимому, Джучи-хан. Ср. С. Бахрушин — рецензия на книгу: М. Меховский. Трактат о двух Сарматиях. М. — Л., 1936 (Историк марксист, 1937 г., n° 2, стр. 161). У Плано Карпини (о. с., стр. 11 и 17) то же лицо называется Оккодай хан.

В действительности, Батый (1224—1255) был не сыном, а племянником Угэдэя (Гоккота, Оккодай хана), сыном Джучи, брата Угэдэя. См. С. Лэн-Пуль. Мусульманские династии. Хронологические и генеалогические таблицы с историческими введениями. Перевод, примечания и дополнения В. Бартольда. СПб., 1899, табл. к стр. 199.

В рассказе о поражении половцев (куманов) и русских при Калке Тьеполо, по-видимому, следует изложению Гайтона у Рамузио (о. с., стр. 64; перевод наш): “Байдо, второй сын Гоккоты хана, шел на север с татарами... пока не пришел в королевство (regno) куманское. Куманы... были разбиты и бежали в королевство венгерское, где и доныне еще есть много живущих там куманов. После того как Байдо выгнал куманов из их королевства, он обратился против Руссии и покорил ее. Он занял еще землю газарскую, королевство Булгарию...”.

Сообщениям М. Меховского (Трактат, стр. 47, 48) и Герберштейна (о. с., стр. 138) наложение Тьеполо соответствует, но ни первый (за единственным случайным исключением), ни второй не называют половцев куманами.

Об оценке исторической роли Ивана III см, выше примеч. 1.

Сида Гамет — Шейх-Ахмет, хан золотоордынский или заволжский, разбитый Менгли-Гиреем крымским. Известие о нем идет от М. Меховского (Трактат, стр. 65, 66, 91) и могло быть заимствовано нашим автором, как непосредственно из “Трактата” Меховского, так и через Герберштейна (о. с., р. 161).

12. О покорении Перми и Югры Иваном III упомянуто у М. Меховского (Трактат, стр. 117).

О казанской дани Василию III — из Герберштейна (о. с., стр. 145Б).

13. Нугардия и Плесковия — Новгород и Псков (по старому написанию Пльсков).

О каменной стене, окружающей Новгород, не говорят ни М. Меховский, ни Герберштейн. Наоборот, о Пскове упомянуто у обоих (Трактат, стр. 108: “Замечательный город Псков, каменный и большой...”; Герберштейн, о. с., стр. 121).

О крепости в Рязани упоминается у Герберштейна (о. с., стр. 105А, 151А). О каменных “замках” в Псковской земле у Меховского (Трактат, стр. 108).

Отрывок “Среди городов… залива” не вполне ясен в виду сбивчивости интерпункции в рукописях. Кроме данного нами перевода, возможен и другой “Среди городов Моска — главный, а самый большой — Нугардия близ Финляндского залива”. Такая версия соответствовала бы сказанному Герберштейном о Новгороде (но не о городе, а о княжестве!): “Новгород Великий — самое обширное княжество во всей Руссии” (о. с., стр. 115).

Краткая аграрная характеристика Московии соответствует сказанному у Герберштейна о разных местах области (о. с., стр. 98В, 102БВ, 103А).

14. Герберштейн, дважды упоминая Булгарию (стр. ИА и 138В), говорит о ней: “находится на Волге ниже Казани”.

Тьеполо также сохраняет это старое имя, в XVI в. существовавшее разве только в полном титуле московского государя (Наличие этого имени в царском титуле, хорошо известном за границей (ср. у Герберштейна стр. 23Б; у Павла Иовия стр. 255В—256А), вероятно, и заставляло географов считать “княжество болгарское” действующим политическим термином.) и относит его к области, заселенной мордовскими и чувашскими племенами, тогда как собственно областью волжских болгар в X—XIV вв., как известно, были земли но р. Каме и средней Волге.

У географов Запада Булгария на Волге встречается не только в XVI, но еще и в XVII в. На карте М. Вальдзеемиллера 1516 г. Bulgaria Magna помещена внутри изгиба Волги и внутри изгиба Дона, по ту сторону “Рифейских гор” (см. Кордт, о. с., сер. II, вып. 1, табл. I); на анонимной карте, сделанной по карте Меркатора 1554 г., Булгария лежит восточнее Волги и южнее Казани (Кордт, ibid., табл. V). То же видим на позднейших картах — Г. Меркатора 1594 г., С. Нейгебауэра 1612 г., И. Массы 1633 г. (Кордт, о. с., вып. 1, табл. VI, VII, XXIX; на карте И. Гондиуса 1633 г., на карте Сибири Сансона 1654 г. (Bulgarie Royme), на его же карте России, изданной де Росси в 1688 г. (Ducato di Bolgar) — см. Кордт, о. с., сер. II, вып. 1, табл. XIX, XX, XVI. На карте Дж. Гастальдо Булгария не названа (см. приложение), но так как Моrdua pop. (“народ Мордва”) находится внутри изгиба Волги, можно думать, что Тьеполо, указывая границы своей Булгарии, ориентировался по этой карте или по другой подобной (типа Вальдзеемиллера).

Сближение имени Булгария с именем Волги очень редко в западной литературе. Позднее Тьеполо оно имеется у Рейтенфельса в “Сказаниях” (стр. 23: “Кому не ясно, что Болгаре, или вернее — Волгаре, получили свое имя от реки Волги” — перев. А. Станкевича). Впервые, по-видимому, сделал это сближение византийский хронист XIV в. Никифор Грегора, Он говорит: “CwroV thV esthn eV ta epekeina te kai boreiotera tou “Istrou keimenoV, kai potameV rewn di autou ou mikroV. Boulgan auton onomazousin oi egcurioi aj ou dh kai autoi to thn Boulgarwn meteilhjesan onoma, Skujai to ex archV onteV ?” — т. е.: “Есть местность, лежащая по ту сторону Истра (Дуная) к северу, и река через нее течет немалая. Волгой (Вулга) называют ее туземцы, откуда и сами получила имя Вулгар, будучи сначала скифами”. См. Corpus scriptorum historiae Byzantinae, pars. XIX. Bonnae, 1829; Nicephori Gregorae Historiae Byzantinae, vol. I, стр. 26 (перевод наш).

О Великой Булгарии упоминают Плано Карпини (о. с., стр. 25, 35, 59) и Рубрук (о. с., стр. 83, 96, 101). Первый говорит между прочим: “С севера, же к Комании непосредственно за Руссией, Мордвинами и Билерами, то есть Великой Булгарией, прилегают Баскарты, то есть Великая Венгрия” (о. с., стр. 50). Однако, ни у Плано Карпини, ни у Рубрука, ни у позднейших предшественников Тьеполо мы не нашли сближения Волга — Булгария. Откуда непосредственно заимствовал его Тьеполо, мы не знаем. Не имея данных для предположения, что автор Discorso пользовался византийскими источниками (Латинский перевод хроники Грегоры (вместе с Зонарой, Никитой Акоминатом и Халкондилом) был впервые издан в Венеции в 1567 г., но, например, сочинение Дуки уже в XV в. было переведено на итальянский язык в Венеции же. См. К. Krumbacher. Geschichte der byzantinischen Litteratur, 2 Aufl. Muenchen, 1897, стр. 296, 307; и по-русски: К. Крумбахер. Византийские историки и хронисты (Очерки по истории Византии, вып. III. СПб., 1913, стр. 59, 67)), мы готовы допустить, что в Венеции, на восточной, ближайшей к Византии окраине западного мира, Тьеполо мог получить цитату из Никифора Грегоры устным путем — в беседе где-либо в кружке греческих ученых.

О мордве впервые упоминается у Птолемея, затем у Страбона (аорзи), Иордана (Mordens), Константина Багрянородного (Mordia). Наш автор читал о мордве у Герберштейна (о. с., стр. 103АВ и 137А).

15. По Тьеполо Кумания охватывает весь юг России — от Днепра до устья Волги, но современные ему географические карты уделяют ей гораздо меньше места. И у Дж. Гастальдо (карты 1550, 1562, 1566 гг.), и на анонимной карте, сделанной по карте Меркатора 1554 г. (Кордт, о. с., сер. II, вып. 1, табл. V, XV, XVI, XXII), Кумания занимает сравнительно небольшое пространство к северо-западу от Азовского моря на левой его берегу севернее Крыма; к северу или северо-востоку от нее бывает Gazaria или Cabardi, к востоку Tartaria. Так же на венецианской карте И. Магина 1596 г.

Для XVI в. Кумания (по-нашему Половецкая земля) — такой же анахронизм, как Булгария на Волге или Хазария. Впервые имя куманов появляется в 1078 г. у византийцев (Как в наших летописях половцы — в 1055 г. Ср. J. Marquart. Ueber das” Volkstum der Komanen в Abhandlungen der Коen, Ges. der Wiss, zu Goettingen, phil.-hist. Klasse, N. F., Bd. XII, n0 1, стр. 28 и сл., и В. Бартольд. Новый труд, о половцах — рецензия на работу Маркварта в “Русском Историческом журнале”, кн. 7, Пгр., 1921, стр. 140 и сл.); через них надолго попадает в западно-европейскую историографию и географию; встречается, между прочим, у Плано Карпини (о. с., стр. 25, 26, 50) и у Рубрука (о. с., стр. 68, 85), известия которых Тьеполо мог читать в “Зерцале историческом” Винцентия из Бовэ; попадается и у Иозафы Барбаро (о. с., стр. 6,48), в Geographia Universalis К. Птолемея (о. с., стр. 119) и в “Космографии” Себ. Мюнстера (о. с., стр. 995: “значительная часть этой земли называется в наше время [?] Куманией. Это — татарское княжество”).

Сохранив такую долговечность в географических руководствах, наименование Кумания уже с XIII в., со времени татарского завоевания, утратило всякое реальное значение.

16. О вывозе пряностей в Западную Европу через Тану упоминается в “Путешествии” Амброджо Контарини (Семенов, о. с., разд. II, стр. 91): “Говорят, что прежде Цитрахань была значительным торговым местом и что сюда привозились все товары, отправляемые из Венеции через Тану. В обмен же за оные, сколько мог я понять и разведать, брали разные пряности, которые отвозили потом в Тану, отстоящую, как говорят, от Цитрахани не далее 8 дней пути”. Так же у Барбаро (о. с, стр. 56).

О домах-повозках у татар говорит Павел Иовий (о. с., стр. 258), ссылаясь на древних, за это называвших кочевников амаксовиями, и разумея, вероятно, Помпония Мэлу. О том же у Барбаро, о. с., стр. 22.

17. Джазартэ — река Яксарт в Согдиане. Ср. у Павла Иовия (о. с., стр. 259): “город Самарканд... Через него протекает величайшая в Согдиане река Яксарт; в ста, приблизительно, милях оттуда она впадает в Каспийское море”. В Географии Птолемея (изд. 1545 г., Tabula Asiae VII) указан народ Comari (команы) несколько восточнее истоков Iaxartus.

Об успехах Ивана Грозного в борьбе с татарами и на востоке и на юге Тьеполо довольно точно осведомлен, но южные несколько преувеличивает. Ср. С. М. Соловьев. История России, изд. “Общественная польза”, т. II, стр. 101-105.

18. О прежнем значении Астрахани, как важного пункта транзитной торговли с Западом, отчетливее всего сказано у Барбаро (о. с., стр. 56): “Теперь он [город Цитрахань] почти совершенно разорен, но прежде славился обширностью и богатством. До разрушения его Тамерланом пряные коренья и шелк, отправляемые ныне через Сирию, доставлялись в Тану через Цитрахань и потом уже на шести или семи венецианских галерах перевозились в Италию”. См. также у Контарини (о. с., стр. 91). Таким образом, 1395 г., дата разрушения Астрахани Тамерланом, оказывается, по Барбаро, конечной датой расцвета астраханского транзита. Сообщение Тьеполо об этом очень неясно. По его словам выходит, что еще до татарского завоевания (которое он относит к 1238 г., когда Астрахань была “отнята у куманов татарами”), Астрахань потеряла прежнюю торговую славу, что едва ли верно, так как именно татарское нашествие закрыло для западного транзита путь через Астрахань.

То, что Астрахань будто бы принадлежала куманам-половцам, вероятно, домысел Тьеполо. В XI—XIII вв. Астрахань еще не упоминается. Арабские источники ее не знают, а на ее месте называют сначала хазарский город Итиль, потом — Саксин, город гузов (огузов — туркмен). Ср. J. Marquart, о. с., стр. 56; В. Бартольд, о. с., стр. 143.

Второй расцвет Астрахани, относящийся, по Тьеполо, ко времени после московского завоевания, наступил значительно ранее. Ср. у Павла Иовия упоминание о “торжище Цитрахи” (о. с., стр. 253), у Герберштейна (о. с., стр. 159): “Астрахань — богатый город и великое татарское торжище”. На карте Батисты Аньезе 1525 г. надпись: “Citracan emporium civitas magna”.

19. О дани казанских татар Василию III и о восстании — из Герберштейна, о. с., стр. 145Б, 146Б.

20. О численности казанского войска, о черемисах и чувашах — заимствование из Герберштейна (о. с., стр. 145А).

21. Выражение: “Это — узкая и длинная область” как будто подсказано картой. Между тем ни на одной из доныне известных карт первой половины XVI в. границы областей Московии не намечены. См. Кордт, о. с, вып. 1, табл. VI—XVII, XXIV, XXVIII и сер. II, вып. 1, табл. V.

Вполне возможно, что Тьеполо видел и такие карты Московии, каких мы не знаем. Джакомо Гастальдо, excellentissimo cosmographo Piamontese, которого Норденшильд равняет с Г. Меркатором и А. Ортеллием, работал в Венеции как раз во время Тьеполо (В конце 30-х гг. там работал и знаменитый автор Historiae de gentibus septentrionalibus, Олай Магн (ум. в 1557 г.)) и располагал, надо думать, самыми разнообразными данными по географии Восточной Европы. В его мастерской, в мастерских других картографов, а может быть, также и в государственных архивах Венеции автор Discorso мог познакомиться с неизвестными ныне рукописными картами Московии или с предварительными набросками карт, в печати, принявшими потом иной, более упрощенный вид (например, без красок, размечавших области). Какая-нибудь из таких карт, вероятно, и изображала Вятку в виде “узкой и длинной области”.

О болотистости и бесплодии области, о реках, о том, что Вятка служит пристанищем для беглецов от татар; о соседних татарских племенах — заимствовано у Герберштейна (о. с., стр. 134—136).

22. О завоевании и крещении Иоанном III Перми могло быть заимствовано из “Трактата о двух Сарматиях” (стр. 117) и у Герберштейна (о. с., стр. 135). О названии области и о естественной защищенности от врагов — у Герберштейна (стр. 134В).

Пермская область изображена на картах: Батисты Аньезе 1525 г. (у южного течения Северной Двины; восточнее ее Югория), Дж. Гастальдо 1548 г. (переиздана в 1561 г.), 1550 г. (см. наше приложение), 1566 г.; неизвестного (по карте Меркатора 1554 г.); А. Вида, Гиршфогеля —1546 г., в изданиях Герберштейна 1556 и 1557 гг. В “Космографии” Себ. Мюнстера 1544 г. Перми нет вовсе, но в издании 1559 г. она значится на карте Сарматии Азиатской в северо-восточном углу. См. Кордт, о. с., вып. 1, табл. III—VI, XI—XVI и сер. II, вып. 1, табл. V,

23. Озеро Китран (Outran) — искаженное Kitai или Kitaisko, озеро, откуда, по Герберштейну, вытекает река Обь. На карте Дж. Гастальдо 1550 г. (см. приложение) озеро правильно по Герберштейну называется Kythay lago.

24. Версия о происхождении венгров из страны югров и о тождестве языка тех и других была очень распространенной. Об этом говорится уже у Рубрука (о. с., стр. 101): “Язык Паскатир [Югра] и венгров один и тот же... из этой земли Паскатир вышли гунны, впоследствии венгры...”. То же самое с большой уверенностью утверждает Матвей Меховский, обыкновенно не ссылающийся на Рубрука (см. Трактат, стр. 83, 118). Эней Сильвий Пикколомини в главе XXIX своей “Космографии” (Aeneae Sylvii Piccolomini Senensis... opera, quae extant omnia... Basileae, 1571) приводит даже свидетельство очевидца — бывшего у югров веронского монаха, о том, что “язык у них тот же, что у венгров” (В другом месте книги (Европа, гл. I) он опять упоминает о тождестве языков, как о факте.). Знает об этом и Герберштейн (о. с., стр. 135В, 136А), хотя и оговаривается, что русского известия о тождестве языков он не мог проверить. В XVII в. ту же версию повторяет, между прочим, Рейтенфельс (о. с., стр. 204): “Древние обитатели ее [Югории]... образовали венгерский язык из соединения своего с языком гуннов. Доказательством сему отлично служит наречие, поныне употребляемое в Югории”.

В отличие от некоторых других областей (хотя бы Вятки, имя которой картографы постоянно коверкают, а самую область из-за этого иногда показывают дважды в разных местах), Югра указана чуть ли не на всех известных картах начала XVI в. Ср. Кордт, о. с., вып. 1, табл. Ш—VIII, XI—XVII, XXIV, XXV, XXVIII, XXIX и сер. II, вып. 1, табл. V—VII и XVI. На карте Дж. Гастальдо 1550 г. (см. приложение) Iuhra имеет примечание: “Horigine de Vngari”. Местоположение Югры на картах XVI в. неустойчиво (постепенно ее все дальше отодвигают на восток), но к половине века она обыкновенно помещается к востоку от р. Оби.

25. Это известие целиком идет от запутанного рассказа Герберштейна о походе Семена Федоровича Курбского в Югру (в 1499 г.), повторяя и ошибку Герберштейна в имени московского государя (вместо Ивана III, организатором похода назван Василий III).

У Герберштейна сказано (о. с., стр. 133) о Рифейских и Гиперборейских горах: “Так как они покрыты постоянными снегами и льдом, и перейти через них нелегко, то по этой причине область Энгронеланд совершенно неизвестна. Князь Московии Василий, сын Иоанна, некогда досылал через Пермию и Печору для исследования местностей за этими горами и для покорения тамошних народов...” Далее говорится о семнадцатидневном безуспешном восхождении экспедиции на гору “Столп”. Считал ли и Герберштейн целью похода Курбского “Энгронеланд”, мы не знаем, но его сообщение можно понять и в этом смысле, что, как видим, делает Тьеполо.

26. Говоря о Московии в узком смысле (о Московской области, то есть о территории, примерно, б. Московского уезда), Герберштейн отмечает, что она “не плодородна, ее плодородности вредит главным образом песчаная повсюду почва ее, которая убивает посевы при самом незначительном избытке сухости или влаги. К этому присоединяется неумеренная и чересчур жестокая суровость климата, от которой зимняя стужа побеждает иногда солнечную теплоту, и посевы иногда не доходят до созревания” (о. с., стр. 97—93; о недозревании хлебов см. также в “Трактате” Меховского стр. 114). Далее Герберштейн характеризует суровость московских холодов и говорит о дороговизне хлеба из-за засухи 1525 г. Это все дает как будто отрицательную характеристику. Ниже, однако, читается такая фраза: “Хотя она (Московская область) и достаточно возделана усердием и трудами земледельцев, однако за исключением того, что произрастает на полях, все остальное привозится туда из окрест лежащих областей. Именно, если она и изобилует хлебом и обыкновенными овощами, то во всей стране нельзя найти более сладких сортов вишен и орехов...”.

Некоторая неясность тут налицо: изобилие хлеба и пр. при описанных природных условиях не вполне понятно читателю, каково бы ни было “усердие земледельцев”. О вывозе же хлеба из Московской области во всяком случае говорить не приходится. Между тем Тьеполо противопоставляет Московию, дающую “большое количество зерна”, Булгарии, Казани и Астрахани, имеющим “столько [хлеба], что хватает на их нужды”, т. е. считает, очевидно, что в Московии бывает и избыток хлеба, а ниже прямо говорит, что мало хлебные местности “может удовлетворить Московия”. Тут дело в том, что Московия Тьеполо гораздо шире Московской области: она включает и Владимир, и Нижний Новгород, и Рязань и др., т. е. и те местности, о плодородии которых Герберштейн говорит вполне отчетливо. См., например, стр. 133В—134А: “Среди всех княжеств и областей Московского государя первое место по богатству почвы и изобилию во всем присвояет себе Рязань. За ней следуют Ярославль, Ростов, Переяслав, Суздаль и Владимир, которые по плодородию земли ближе всего подходят к Рязани”. О Владимире подробнее на стр. 102БВ, о Рязани — на стр. 104А, о Ростове и Переяславе — на стр. 124.

О бедности хлебом, если не Кумании, то равных “других мест”, Герберштейн говорит на стр. 126Б (о дороговизне хлеба в Вологде, о том, что на Ваге и в Устюжской области почти не бывает хлеба), на стр. 134Б (о скудости Вятской области), на стр. 135А (о редкости хлеба в Пермской земле) и т. д. Причину бедности Кумании хлебом Тьеполо объясняет ниже редкостью населения: “Из-за бывших войн [область] осталась почти без земледельцев”.

27. Характеристика природных богатств “Руссии”, обладая несомненным достоинством со стороны сжатости и компактности, не дает ничего нового сравнительно со сказанным ранее у М. Меховского, Павла Иовия и Герберштейна. Своеобразно, кажется, лишь указание на обилие коровьего масла и молочных продуктов,

О привозном вине и питье из меда см. М. Меховский, “Трактат”, стр. 111, 114; Барбаро, о. с., стр. 57, 59; П. Иовий, о. с., стр. 272.

О пиве (cervosa, cerevisia) см. у Меховского, о. с., стр. 111.

О множестве пушного зверя и мехов — см. М. Меховский, о. с., стр. 84, 117; П. Иовий, о. с., стр. 257, 261; Герберштейн, о. с., стр. 95, 96 и др.

О кречетах (grifalchi) — см. М. Меховский, о. с., стр. 85; П. Иовий, о. с., стр. 262; Герберштейн, о. с., стр. 211—212.

О богатстве медом и воском — А. Контарини (Семенов, о. с., разд. II, стр. 111); M. Меховский, о. с., стр. 95; П. Иовий, о. с., стр. 266—267 (знаменитый, широко распространившийся анекдот Дмитрия Герасимова об утонувшем в меду крестьянине, которого спасла медведица); Герберштейн, о. с., стр. 102, 103, 107, 109. О богатстве Московии медом еще и в XVII в. рассказывали небылицы. Так, у Рейтенфельса (о. с., стр. 184) говорится: “Во многих местах можно видеть на зеленеющих лугах траву, обильно покрытую медом, который по каплям падает на нее с неба, как жемчужина в раковину”.

О ревене и аире в южной России см. у М. Меховского, о. с., стр. 62, 96.

Об отсутствии металлов в северных областях Московии ibid., стр. 117,120, 121; П. Иовий, о. с., стр. 167 (“за исключением железа”).

О богатстве Московии деревом часто у М. Меховского и у П. Иовия (о. с., стр. 167 и др.).

О конопле — П. Иовий, о. с., стр. 167. О соли — М. Меховский, о. с., стр. 96; Герберштейн, о. с., стр. 120, 122, 124, 127, 136, 157.

О моржовых зубах — М. Меховский, о. с., стр. 83, 118; Герберштейн, о. с., стр. 91 (с примечанием, что морж не рыба, как думали до полов. XVI в. Ср. наше фольклорное “дорог рыбий зуб”).

28. О наречиях Московии у М. Меховского сказано почти то же (о. с., стр. 116): “...в Московии одна речь и один язык, именно русский или славянский...”; далее (стр. 117): “В Пермской земле свое наречие, в земле Башкир — свое, в Югре — свое и в Кореле — также свое”; о татарском языке в Московии (стр. 116): “Они [татары] вместе с сарацинами, почитают Магомета и говорят на татарском языке”.

О тождестве языка венгров и югры см. выше примеч. 24.

Что разумеет Тьеполо под “куманским” языком, сказать трудно. Вернее всего — это его домысел, своего рода постулат от мнимого наличия еще в XVI в. куманов, как народа.

29. О религии московитов и им подчиненных народов: М. Меховский, о. с., стр. 97, 116; П. Иовий, о. с., стр. 261, 267—270; Герберштейн, о. с., стр. 40, 74, 135 и др.

30. Сравнение русской одежды с венгерской и известие о белых островерхих шапках — из Герберштейна (о. с., стр. А и 86Б). Интересно, что в итальянском переводе 1550 г., которым, как мы полагаем, пользовался Тьеполо, нет слова appuntiti — заостренные, островерхие, имеющегося в латинском тексте. По-видимому, пользуясь итальянским Герберштейном с большей легкостью, Тьеполо звал и латинский текст.

О золотой и серебряной монете — из Герберштейна (о. с., стр. 89). О предпочтении меновой торговли для удержания денег в стране — ibid.

31. Перечень ввозимых товаров — см. у Герберштейна (о. с., стр. 90В). Об иностранных купцах в Москве — ibid. О торге в Холопьем городе — ibid., стр. 124; в Новгороде — стр. 117; в Астрахани — см. у Павла Иовия, о. с., стр. 264Б; о “Гостиновом озере” или Isola dei mercanti близ Казани — Герберштейн, о. с., стр. 152, 157.

32. Эта более подробная характеристика ввоза и вывоза представляет хорошую компиляцию из Герберштейна, Иовия и других источников. См. Герберштейн, о. с., стр. 91 (о Германии, Польше, Литве, Турции, о вывозе в Татарию и на север); стр. 157 (о привозе рыбы из Астрахани); П. Иовий, о. с., стр. 259 (о ввозе шелка от Джагатайских татар, о доставке коней и войлока другими, о привозе оружия из Персии).

Зеленые шапки, Berette verdi — перевод татарского Jesilbas. У Рамузио в Secondo volume delle navigationi et viaggi... (Venet., 1559, л. 16) мельком сказано: “... occorse che que' signori Tartari dalle Berette verdi, chiamati Jesilbas...”. В издании Relazioni degli ambasciatori Veneti al Senato, raccolte... da Alberi (ser. III, vol. 1, Firenze, 1840, стр. 24) в донесении Даниэля де Людовизи от 3 июня 1534 г. об Оттоманской империи читаем: “Degli altri Tartari veramente che sono piu fra terra, quelli che al presente si nominano, sono li Gisilbasci, cioe delle berette verdi che vengono sotto il nome di Tartari e confinano oltre il mar Caspio con il paese del Sofi e vengono in considerazione del Signor Turco per la molestia, che danno о possono dare al Sofi”.

Отрывок “К народам, живущим близ Океана... особенно в Татарию” основан именно на итальянском тексте Герберштейна, так как латинский дает тут менее ясный смысл, допускающий ошибочное понимание. Ср. перевод А. И. Малеина (о. с., стр. 91): “В Татарию вывозятся седла, уздечки, одежды, кожа; оружие и железо вывозятся только украдкой или с особого позволения начальников в другие места, расположенные к северо-востоку. Однако они вывозят [к Татарам?] (Скобки и ? принадлежат переводчику.) и суконные и льняные одежды, ножики, топоры...”.

33. О том, что Пермь платит подати мехами и конями, говорится у Герберштейна, о. с., стр. 135А.

О продаже соли татарам — ibid., стр. 157А.

34. В отрывке о богатстве царской казны разумеются, вероятно, сокровища, вывезенные Иваном III из Новгорода. См. также у М. Меховского, о. с., стр. 106—107.

О покорности населения и о власти великого князя Московского сообщали многие. См., например, у Герберштейна, о. с., стр. 20, 22, 23, 74 и др. Покорность московитов, как подданных, стала почти аксиомой для западных наблюдателей. Ср. в донесении Паоло Эмилио Джованнини, бывшего аудитором в Польше при кардинале Коммендоне (А. И. Тургенев, Historia Russiae monumenta, т. I, стр. 206; перевод наш): “У королевства Польского нет более могущественного, грозного и внушающего подозрения неприятеля, чем герцог Московии вследствие того, что Московит владеет обширнейшей и покорнейшей страной”; или в донесении Джерио дожу венецианскому 1570 г.: “Я думаю, что и Турку так не повинуются, как повинуются Московиту, ибо это — великий тиран” (Тургенев, о. с., стр. 214).

35. О службе без оплаты — у Герберштейна, о. с., стр. 20Б.

36. Ср. у Герберштейна (о. с., стр. 74В, 75А): “... если он (государь) не ведет никакой войны, то все же каждый год обычно ставит караулы в местностях около Танаида и Оки в количестве двадцати тысяч человек для обуздания набегов и грабежей перекопских татар”. Далее (ibid, стр. 108Б): “Город Калуга на реке Оке... Государь обычно располагает там ежегодно свои караулы против набегов татар”.

Калуга “лежит против Таны” например, на карте Джакомо Гастальдо 1548 г. (переиздана в 1561 г.); ср. Кордт, о. с., вып. 1, табл. IV, V. На его же карте 1550 г. расстояние между Калугой и Таной больше.

37. См. описание военных приемов татар у Герберштейна, о. с., стр. 142—144, особенно стр. 144Б.

Интересны замечания о постройке и обороноспособности русских крепостей, содержащиеся в донесении папе Фульвио Руджиери, бывшего в 1568 г. нунцием в Польше (Тургенев, о. с., стр. 209; перевод наш): “Он [великий князь Московский] имеет таким образом кое-какие маленькие деревянные крепости на границах Литвы и Руси. Таких, пока я был в Польше, он выстроил четыре с невероятной быстротой, а так как способ их постройки кажется мне весьма примечательным, я кратко расскажу о нем. После того как его инженеры предварительно осмотрели места, подлежащие укреплению, где-нибудь в довольно далеком лесу рубят большое количество бревен, пригодных для таких сооружений; затем, после пригонки и распределения их по размеру и порядку, со знаками, позволяющими разобрать и распределить их в постройке, спускают [бревна] вниз по реке, а когда они дойдут до места, которое намечено укрепить, их тянут на землю, [передавая] из рук в руки; разбирают знаки на каждом бревне, соединяют их вместе и в один миг строят укрепления (li castelli), которые тотчас засыпают землей, а в то же время являются и их гарнизоны, так что король [Польский] только еще первое известие получает о начале сооружения; потом они оказываются столь крепки и внимательно охраняемы, что осаждаемые громаднейшим королевским войском, испытывая храбрые нападения, мужественно защищаются и остаются во власти Московита”.

Донесения сенату современных Тьеполо венецианских дипломатов часто подчеркивают численность московских войск. Так, в донесения Доменико Тревизано от 1554 г. сказано: “Con il duca di Moscovia tiene amicizia il Gran-Signore con pace sigillata con capitoli; il quel duca e signore grande per il molte paese che possiede, e per la moltitudine grande di genti alle quali egli comanda, essendo fama che potrebbe mettere in campagna da cento cinquanta mila uomini a cavallo buoni ed atti a combattere” (см. Relazioni degli ambasciatori Veneti al Senato, raccolte... da E. Alberi, ser. III, vol. 1. Firenze, 1840, стр. 162), т. е.: “С герцогом Московии Великий Государь [султан турецкий] держит дружбу и мир, скрепленный договором. Этот герцог — великий государь по множеству земель, которыми он обладает, и людей, которыми повелевает; говорят, что он может выставить в поле сто пятьдесят тысяч конных, вполне годных к бою”.

В донесении Марино Кавалли от 1560 г. (ibid., стр. 279) сказано: “E certo che lе соsе di Moscovia sono degne di esser tenute in molta considerazione, potendo quella gran provincia ora fare, come si afferma, piu di cento cinquanta mila cavalli e sessanta mila fanti archibugieri, avendo schioppi ed artiglieria ed essendo i Russi vittoriosi sempre contro Tartari e Polacchi”, т. е.: “Дела Московии, несомненно, заслуживают большого внимания, так как эта страна может сразу дать, как утверждают, более ста пятидесяти тысяч конных и шестьдесят тысяч пеших аркебузьеров, имеет много ружей и артиллерии, а [в боях] против татар н поляков русские всегда бывают победителями” (переводы наши).

В “Рассуждении о Московии”, приписываемом Марко Фоскаринн (примерно, 1557 г.) довольно много говорится о военных силах Московии и между прочим сказано следующее: “И я в непродолжительное время своего пребывания здесь [в Москве] видел два конных войска, каждое в 100000 человек...”. См. А. И. Тургенев, о. с., стр. 153 и перевод Вл. Огородникова: “Донесение о Московии второй половины XVI в.”. М., 1913, стр. 15 (“Рассуждение” это, на две трети представляющее компиляцию книги Павла Иовия, в части, касающейся времени Ивана Грозного, содержит кое-что новое. Как итальянский текст его, напечатанный Тургеневым по дурной и плохо прочитанной рукописи, так и русский текст Вл. Огородникова, добавляющий к дефектам рукописи ошибки и неточности перевода, заслуживают пересмотра и поправки. В собрании Института Истории Академии Hayк СССР имеется превосходная рукопись Discorso псевдо-Фоскарини (конца XVI в.), позволяющая со временем предпринять эти работы.).

Сравним с этим — в выше упоминавшемся донесении Фульвио Руджиери 1568 г. (Тургенев, о. с., стр. 208—209): “Et si figura di molti, che possa (великий князь Московский) metter in campagna 200 mila cavalli, ma di cento cinquanta mila credo al sicuro, che si possa affirmare”. В “Рассуждении” Джерио 1570 г., посланном дожу венецианскому (Тургенев, о. с., стр. 214): “Lui (великий князь Московский) puo metter in campo fino ducento millia huomini a cavallo et piu ancora…”.

Уже во время Василия III Павел Иовий (по сведениям, полученным им от Дмитрия Герасимова) насчитывал более 150 000 в московской конница (о. с., стр. 274Б), а Ян Лаский, архиепископ гнезненский, в 1514 г. писал в докладе Латеранскому собору, что великий князь Московский “supra bis centum milia e quitum habere consuevit”.

38. О наборе войска ср. у Герберштейна, о, с., стр. 74В. О плате в 6 и 12 дукатов— ibid., стр. 20БВ.

39. Ср. у Герберштейна, о. с., стр. 99БВ (в описания города Москвы). “Далее, невдалеке от города заметны некоторые домики и заречные слободы, где немного лет тому назад государь Василий выстроил своим телохранителям новый город Нали...”.

О вооружении московского войска — ibid., стр. 75БВ. О лошадях — ibid 75А.

40. См. у Герберштейна, о. с., стр. 78А.

41. Иоанн Грозный родился 25 августа 1530 г. Умирая 3 декабря 1533 г., Василий III оставил его трехлетним, а не шестилетним ребенком. Из дальнейшего видно, что годом смерти Василия Тьеполо считает не 1533, а 1536 г. Таким образом, его расчет в итоге правилен и устанавливает, как дату написания Discorso, 1560 г.

42. О варягах-вандалах ср. у Герберштейна (о. с., стр. 4АБ). Не разузнав ничего у русских о варягах, о которых читал в русских летописях, ученый автор “Записок” высказывает следующие соображения: Балтийское море называется у русских Варяжским — очевидно, первые их князья-варяги были “или шведы, или датчане, или пруссы”. Варяжское море, вероятно, получило имя от Вагрии, “славнейшего некогда города и области вандалов”. “Сверх того, вандалы в то время были могущественны, употребляли, наконец, русский язык и имели русские обычаи и религию”. Поэтому, думает он, русские и призвали первых князей от вагрийцев или варягов (вандалов).

Известие о русском языке у вандалов, несомненно, идет от М. Меховского (Трактат, стр. 77, впрочем, не о русском языке, а о славянском или польском), которого Герберштейн (и то глухо) упоминает лишь тогда, когда опровергает, в других местах вовсе умалчивая об этом своем источнике. У Меховского же мысль о тождестве вандалов с поляками (вандалы — не германцы, а поляки и язык у них был польский) обусловлена националистически-польской установкой его сочинения, требовавшей доказательств “генеалогического первородства” и автохтонности польского народа.

О трех братьях-князьях и Рюрике — см. у Герберштейна, о. с., стр. 4В, 5А.

О раздорах князей и нашествии Батыя — ibid., стр. 10АБ.

43. О крещении Владимира — см. у Герберштейна, о. с., стр. 9В

Об освобождении Западной Руси от татар — ibid., стр. 139А. О раздорах преемников Батыя — ibid., стр. 139БВ.

О покорении Иваном III вассалов — ibid., стр. 12БВ. О Василии III — ibid., стр. 16В, 20Б, 1455. О дате смерти Василия III см. выше примеч. 41.

44. Общую картину событий 1534—1552 гг. Тьеполо рисует правильно. Ср. С. М. Соловьев. История России, изд. “Общественная Польза”, т. II.

Краткий перечень главнейших фактов в истории татарско-московских отношений за эти годы таков.

Осенью 1535 г. в Казани, под руководством царевны, сестры Махмет-Аминя, и князя Булата, составился заговор. Ставленник и союзник Москвы Еналей был убит, а царем провозглашен Сафа-Гирей крымский (Соловьев, о. с., стб. 23; у Тьеполо: “Кассанцы... подняли восстание...”). В мае 1534 г. крымские татары разоряли русские места по р. Проне. В августе 153э г. они напали на берега Оки. В 1536 г. — война с Сафа-Гиреем. Татары сожгли села у Нижнего, но были отбиты от Балахны. Казанцы вторглись в костромские волости. В 1537 г. Сафа-Гирей пришел под Муром, сжег предместья и ушел. В 1538 г. крымцы опустошили каширские и растовецкие места. В 1539 г. казанцы, надеясь на защиту Крыма, начали опустошать московские пограничные области, подходили к Мурому и Костроме. В 1540 г. Сафа-Гирей с казанцами, крымцами и ногаями подступил к Мурому. Летом 1541 г. пришел с большим войском Саип-Гирей, был отбит у города Осетра и нe мог переправиться через Оку. Отступив, тщетно осаждал Пронск и ушел. Весной 1542 г. старший сын Саип-Гирея, Имин-Гирей, напал на Северскую землю, но был разбит. В августе того же года крымцы приходили в Рязанскую область. В декабре 1544 г. Имин-Гирей, напав на белевские и одоевские места, ушел с большим полоном (Соловьев, о. с., стб, 19, 22, 23, 25, 52, 53, 54, 55, 56; у Тьеполо “Кассанцы... вместе с прекопитами много раз с разных сторон делали разорительные набеги на государство герцога”).

В 1545 г.— поход русских воевод под Казань. В конце 1547 г. первый поход Ивана Грозного на Казань, а в начале 1548 г. возвращение без результата. В ноябре 1549 г. — второй поход Ивана на Казань. В конце зимы 1550 г. — возвращение без результата. Весной 1552 г. третий поход, а 2 октября того же года взятие Казани (Соловьев, о. с., стб. 57, 58 и сл., 71—82; у Тьеполо: “Он лично [великий князь] с громадным войском напал на это царство... и силою оружия покорил его целиком”).

Еще до взятия Казани, в июне 1552 г. крымцы осадили Тулу, но, потерпев урон при вылазке, отступили, а затем были разбиты при речке Шивороне царскими воеводами, отправленными вдогонку (Соловьев, о. с., стб. 73; у Тьеполо: “разбив прекопитов, пришедших на помощь кассанцам”). Весной 1554 г. — поход на Астрахань, а в начале июля первое взятие Астрахани. В течение 1555—1556 гг. неустойчивое положение в Астрахани вследствие распрей татарских князей, искавших помощи то в Москве, то в Крыму. В марте 1556 г. потеря Астрахани русскими (“московский посол Мансуров выбит из Астрахани”). Поздней осенью 1556 г. окончательное занятие Астрахани (Соловьев, о. с, стб. 93—98; Тьеполо: “отнял у татар... царство Читракан”).

Таким образом, ход событий изложен в Discorso, хоть и очень кратко, но правильно, а то, что взятие Казани и Астрахани объединено под одной датой — 1557 г., едва ли можно считать большой ошибкой в таком схематическом изложении.

Вполне основательно и сообщение о захвате великим князем у татар той части Кумании, “какой он ныне владеет”. Ср. Соловьев, о. с., стб. 99—100.

45. Крымские дела, описываемые в этом отрывке, относятся к 1555—1559 . Летом 1555 г. Иоанн отправил боярина Ив. Вас. Шереметева с 13 000 войска с Перекопи в Мамаевы луга. Получив от Шереметева сообщение, что хан идет с 60 000 войском к рязанским или тверским украйнам, царь пошел к Туле. Преследуя отступавшего хана, Шереметев потерпел поражение. В марте 1556 г., узнав, что хан ранней весной собирается на московскую украйну, царь послал дьяка Раевского с казаками на Днепр — идти Днепром на крымские улусы на разведку. Другой отряд — Чулкова, посланный Доном, встретил близ Азова 200 крымцев и разбил их. Ржевский под Ислам-Керменем отогнал скот, взял острог у Очакова, побил турок и татар; его преследовали, он многих побил, у Ислам-Керменя отбился “от всего Крыма”, нанеся врагам урон. В начале 1558 г. царь отправил Дмитрия Вишневецкого с пятитысячным отрядом на Днепр. В начале 1559 г. посланы были — тот же кн. Вишневецкий с пятитысячным войском на Дон и окольничий Даниил Адашев с 8-ю тысячами в городок на Пселе, чтобы оттуда выплыть на Днепр и промышлять над Крымом. Вишневецкий близ Азова разбил 250 крымцев, Адашев же, выплывши на лодках в устье Днепра, взял два турецких корабля, высадился в Крыму, опустошил улусы, освободил русских пленников — московских и литовских. Ср. Соловьев, о. с., стб. 101—105.

Как видим, рассказ Тьеполо, при всей краткости, обладает точностью, вполне удовлетворительной для таких известий издалека.

Гораздо менее ясно известие о Ливонской войне. О начале ее (1558 г.) и о договоре ливонского правительства с Сигизмундом-Августом (1559) рассказано вполне правильно (Польше отдано было под залог не 7, а 9 волостей.) (ср. Соловьев, о. с., стб. 113, 131), но дальнейшее вызывает серьезное недоумение.

К 1560 г. Иоанном завоевана была почти вся Ливония. За этим следовало раздробление орденских владений и переход Ливонии к Польше. В 1562 г. началась война с Польшей, но после взятия Полоцка русскими войсками 15 февраля 1563 г. решительных военных действий не было в течение нескольких лет, а в 1570 г. заключен был мир на основе uti possidetis. Только по вступлении на польский престол Стефана Батория в 1576 г. вновь началась война, на этот раз неудачная для русских. В 1579 г. потерян был Полоцк, а в следующем году — и ливонские завоевания Иоанна.

До какого же момента доходит рассказ Тьеполо?

Он говорит: “После нескольких поражений, понесенных обеими сторонами, моски потеряли много замков, первоначально занятых ими...”. Если это сообщение точно, то отнести его можно только к событиям конца 70-х годов, когда действительно начались неудачи московских войск.

Сомнение вызывает важнейший термин этого отрывка — слово “потеряли”. Из всех известных нам рукописей только наш список (L — академический, правда, по-видимому, старейший из всех) дает ясное persero (Аналогичную форму (perse) см. на стр. 349 в упоминании о потере Астраханью прежней торговой славы.), т. е. “потеряли”, другие же, вместо persero, имеют presero, то есть “взяли” (рукописи: ватиканская, Ciampi-Тривульцио, Штрандмана-Барберини и венецианская 1-я), а венская (W — в издании Wichmann'a) — posero (?). Читая presero, вместо persero, в переводе получаем странную фразу: “мосхи взяли много замков, первоначально занятых” (кем?), но если принять ее, не взирая на странность, то конечная дата рассказанных Тьеполо событий передвинется с конца 70-х гг. к началу 60-х или даже, может быть, к 1560 г., поскольку Тьеполо говорит только об отдаче Польше 7 ливонских замков, но умалчивает о переходе к Польше всей Ливонии (1561 г.).

Следуя нашей рукописи, мы читаем persero и переводим “потеряли”, считая весь этот отрывок дополнением к основному тексту Тьеполо, сделанным при переписке в 1570-х гг. Заметим, что по бумаге (филигрань) наш список датируется 1576 г. См. Введение.

46. Если считать, что Discorso включает сведения не позднее 1560 г., то известие о сильном разорении Московии татарами непонятно. Единственное событие, более или менее подходящее к рассказу Тьеполо, это — нашествие Девлет-Гирея крымского и сожжение Москвы в 1570 г. (Неточность в имени татарской орды (ногаи, а не “прекопиты”) в изложении Тьеполо сравнительно мало важна.).

Возможно, что первоначальный текст Discorso при последующей переписке дополнялся новыми сведениями без учета внутренних дат старого текста, относивших его к 1560 г. (см. Введение). Возможно, однако, что Тьеполо тут разумеет и какой-либо из менее значительных набегов, в наших источниках не отраженный, но преувеличенно переданный враждебными Московии польскими наблюдателями.

Сопоставим следующие сообщения из Варшавы, имеющиеся у Тургенева (о. с., стр. 207, 220 и 221).

В извлечении из сообщения о делах московских, посланного в Рим в 1568 г., говорится: “Dalla corte di Polonia a li 12 Febrario 1568. Di Polonia non ci e altro di nuovo, se non che al fine di Gennaro li Tartari ritornavano di Moscovia con grandissima preda, tra la quale conduceano circa 46 mila huomini, ma li Moscoviti li seguitavano con due esserciti l'uno de'quali era di 40 mila cavalli et l'altro — di 30 mila. Hora aspettiamo nuova...”, т. е.: “От польского двора 12 февраля 1568 г. Из Польши тут нет ничего нового, кроме того, что в конце января татары возвращались из Московии с громадной добычей, в числе которой вели около 46 тысяч человек, но московиты преследовали их с двумя войсками, из коих одно было в 40 тысяч конницы, другое — в 30 тысяч. Теперь мы ждем новостей...”.

В известии из Польши от 4 июля 1570 г.: “Tartari, qui numerosissimo exercitu ex quatuor hordis contracto in mense maii excurrerant in Moscoviam, ipso die Ascensionis domini prope arcem dictam Kolyhoy ingentem deleverunt Моsсоrum numerum, qui illis duce Ivan Bielsky occurrerant. Inde postmodum ad ipsam contenderunt Moscam, totius gentis urbem primariam, quam cum a principe tyranno paulo ante in arcem Biallojeziory profugo reperissent desertam et indefensam, triduo post triginta in locis simul incensam ita combusserunt, quod multa hominum milia flammis et aquis, in quas semiusti se praecipitarunt miseri, una die absumpserint, reliquos et incredibilem vim iumentorum secum domum traxerunt. Promiscua miserorum hominum turba, quam illi secum pecudum more in foedam servitutem abigunt, scribitur a palatino Russiae ad dominum vice-cancellarium esse centum et quinquaginta milium. Infinita fere homicum omnis sexus atque aetatis multitude ferro caesa, igni absumpta et aquis suffocata dicitur. De quibus omnibus propediem multos hic oculatos testes habebimus. Adventat enim altera a victore Tartaro legatio, quae serenissimo huic regi victoriam hanc denuntiet et debita stipendia exigat...”, т. е.: “Татары, собрав многочисленнейшее войско из четырех орд, сделали набег на Московию и в самый день вознесения господня истребили под крепостью, называемой Калуга, громадное число москов, выступивших навстречу им под предводительством Ивана Бельского. Затем они устремилися к самой Москве, столице всей страны [всего народа] и, найдя ее покинутой государем-тираном, несколько ранее бежавшим в крепость Белозерскую, и незащищенной, по прошествии трех дней подожгли сразу в тридцати местах и сожгли, так что в один день погубили много тысяч людей и в огне и в воде, куда они, несчастные, бросались полу обгоревши; остальных и невероятную массу скота погнали с собой домой. Воевода русский пишет господину вице-канцлеру, что смешанная толпа несчастных людей, которую они гонят с собой, как скот, в ужасное рабство, доходит до 150000. Бесчисленное множество людей обоего пола и всякого возраста перерезано, погибло в огне и утонуло. На днях у нас здесь будет много очевидцев всего этого, так как прибывает второе посольство от победителя-Татарина, чтобы сообщить яснейшему королю о победе и потребовать должную дань”.

О прибытии, вероятно, этого посольства и его сообщениях говорит известие из Варшавы от 15 августа 1571 г.: “L'ambasciatore del Tartaro e venuto con notificare la rotta data al Mosco, per avere la mancia, et la dice come appresso. Che hanno saccheggiato, bruciato et predato circa 60 leghe in lunghezza et 45 in larghezza dei beni del Mosco. Che possano aver morti circa m/60 uomini nell'uno, et nell'altro sesso; item fattone circa m/60 de migliori (Корректируем, вместо miglioni, читаемого у Тургенева.) prigioni. Che sono giunti sino in Mosca et bruciata tutta la citta et il castello, nel quale si era ritirata molta gente, che di fumo deve esser morta. Che circa 120 pezzi di artiglieria, non potendola portare, hanno battato nel fiume di Mosca. Che il Mosco si era ritirato in Sloboda Alessandrova (nell'agro Alessandrino (Корректируем, вместо Messandrino, читаемого у Тургенева.), distante da Mosca 18 miglia germaniche, et stava al suo tesoro, che e sicurissimo per avere intorno il lago bianco, che lo circonda”. В переводе это значит: “Прибыл татарский посол с сообщением о поражении, нанесенном Московиту, чтобы получить дань, и говорил следующее: что они, разорили, сожгли и разграбили около 60 лиг [лье] в длину и 45 в ширину во владениях Московита; что мертвыми пало, может быть, около 60 тысяч того и другого пола; затем взято около 60 тысяч лучших пленных; что они [татары] дошли до Москвы, сожгли весь город и замок, куда собралось много народу и, должно быть, задохлось в дыму; что около 120 штук пушек они утопили в реке Москве, не могши их увезти; что Московит удалился в Александрову слободу, отстоящую от Москвы на 18 германских миль, и остался там у своей казны в весьма безопасном месте, так как там находится белое озеро, окружающее его”.

Два последние известия, несомненно, говорят о разорении и сожжении Москвы Девлет-Гиреем, но к чему относится первое, предшествующее этим событиям? Ни одного столь крупного набега между 1559 и 1570 гг. мы не знаем. Возможно, конечно, что смущающие нас цифры просто преувеличены, а известие Тьеполо о набеге ногаев основано на каких-то раздутых слухах о рядовом набеге, но, повторяем, нельзя совершенно исключить и другого предположения — что отрывок о ногаях вставлен только в 70-х годах, при переписке Discorso.

47. Заключение Discorso ценно в трех отношениях: а) оно указывает источники, какими будто бы пользовался автор; б) устанавливает, что автор в Московии не был, и в) не отрицает возможности позднейших дополнений однажды написанного. Ср. примеч. 46.