Отправлено 08 сентября 2011 - 15:37
АТТИЛА.
ВСТУПЛЕНIЕ.
ОБЗОРЪ ИСТОРИЧЕСКИХЪ И НАРОДНЫХЪ СКАЗАНIЙ ОБЪ АТТИЛЕ.
Въ изследованiя о первобытныхъ населенцахъ Германiи неизбежно должны были войдти и соображенiя о временахъ Аттилы. Къ этому великому явлению V-го века, которому поклонился и гордый Римъ въ ноги, мы приблизились съ противоположной стороны пути Г. Венелина; но вполне сошлись съ его главнымъ взглядомъ, обличающимъ укоренившiяся ложныя понятiя о происхожденiи и значенiи въ Исторiи, такъ называемыхъ, Hиnni.
Новое произведенiе Тьерри «Histoire d'Attila», увенчало труды Запада по этому предмету; но безъ малейшаго испытанiя, прочно ли основанiе, на которомъ они воздвигнуты. При всей воображаемой непогрешимости приговора историковъ въ деле о происхожденiи Гунновъ, еще не решено: верить ли Амману, который при описанiи возстанiя Гунновъ на Готовъ, со стороны Востока, не затрудняется соседямъ Аланъ (1) приписать имевшiяся сведенiя о безобразiи Заволжской Торгоутской Орды; или верить Iорнанду, который сообщаетъ тайну происхожденiя Гунновъ, по преданiю (ut refert anliquifas), отзывающемуся и обычнoй малороссiйскои поговоркой (2), и сказками о происхожденiи СкиӨовъ и Сарматовъ. Мы въ этомъ случае скорее веримъ Iopнанду, темъ более, что его сведенiя почерпнуты частiю изъ Русскихъ волшебныхъ сказокъ. По Iорнанду, главнымъ виновникомъ причины нарожденiя Гунновъ, былъ Филимеръ (3), сынъ Гандарика великаго, конунга Готовъ. Не изгони онъ изъ среды своего народа некоихъ ведьмъ (quasdam magas mulieres), называемыхъ, правильно, или ошибочно Aliorumnes и Aliorunes, Гунны бы не существовали. Но онъ изгналъ ихъ въ пустыни, и это изгнанiе пало не только на главы Готовъ, но и на многiя главы Исторiи, въ которыхъ упоминается о великомъ переселенiи народовъ. Ведьмы, какъ мы увидимъ ниже, переселились именно на Черторыю, при Чертовомъ беремище, и пленили собой враждебную Готамъ силу. Iорнандъ утвердительно говоритъ, что вражья сила, бродя по степямъ (spiritus immondi per eremum vagantes), сочеталась съ ведьмами и произвела на светъ то зверское племя, которое сначала было очень ничтожно и принадлежало къ числу людей, только по имени, означающемъ словеныхъ (4).
Это сказочное преданiе, какъ мы уже заметили, напоминаетъ и повествованiя Геродота о СкиӨахъ, произшедшихъ отъ союза Иракла съ русалкой Эхидной, полудевой, полурыбой, и о Сарматахъ, произшедшихъ отъ сочетанiя благорожденныхъ (έλευΟρων) СкиӨовъ съ Амазонками (Άμαζόνες). Кто такiя были эти щитоносныя девы или жены, по Готски kwane, близiя соседки съ Άλαζώνες, въ земле которыхъ протекали Тирасъ и Гипанiсъ, это определить время, если только Iорнандовскiя Aliorunes не образовались изъ Άμαζόνες; но Птоломей изгналъ и Άμαζόνες и Mελάγχλαtνοt съ приднепровья и поместилъ вместо ихъ Άμάδοxοt и Άμαξόbtοt. (5)
Странно верить въ существоваше Амазонокъ; но нельзя же и не верить, зная что Исторiя полна метаморфозъ. Въ иносказательныхъ преданiяхъ часто скрывается истина, какъ святыня отъ изуверовъ, и какъ сокровище отъ хищниковъ.
Г. Тьерри, отвергая неестественное, счелъ более благоразумнымъ верить естественному, хотя ни на чемъ не основанному, происхожденiю белыхъ и черныхъ костей победоносныхъ дружинъ Болемира и. Аттилы отъ костей Монгольскихъ.
Вместе съ этимъ положенiемъ является неизбежно новое: движущаяся картина давленiя народовъ, отъ густоты населения въ неизмеримыхъ пустыняхъ Сибири: «Les nations Finnoises fort espacées à I'Ouest et au Nord, mais nombreuses et compactes a I'Est autour du Volga et des monts Ourals, éxerçaient sur le Germain et le Slave une pression dont le poids se faisait déjà sentir a I'empire Romain.»
Подобное давленiе компактнаго Чудскаго населенiя на Славянъ, Славянъ на Германовъ, Германовъ на Галловъ, и Галловъ на Римлянъ, не уступаетъ Скандинавскому разсаднику безчисленныхъ народовъ, и напоминаетъ сказанiе о томъ, какъ Александръ Великiй заключилъ въ горахъ за Лукоморьемъ вси сквернiи языци, и что предъ кончиной мipa они изыдутъ на пагубу его. По Тьерри, следовательно, предсказанiе совершилось въ V столетiи, когда Римскiй мiръ (urbs—orbis) палъ отъ этихъ заключенныхъ варваровъ, прорубившихъ горы и нахлынувшихъ на Rоmа invicta, Rоmа aelerna.
Отстраняя однако же некоторые размахи красноречивого пера г. Тьерри, не льзя не сознать высокаго достоинства труда его, въ отношенiи увлекательного обозренiя историческихъ, легендарныхъ и поэтическихъ преданiй объ Аттиле.
Предупрежденные имъ въ высказанномъ удивленiи предъ подобнымъ лицомъ Исторiи, какъ Аттила, мы однакоже удивляемся ему не такъ какъ выходцу изъ степныхъ улусовъ, но какъ Русскому Великому князю, свергнувшему Готское иго съ Славянъ, какъ великому полководцу, разбившему въ прахъ соединенныя силы Римлянъ и Визиготовъ на поляхъ Каталаунскихъ, какъ царю (βασiλεύς), который заключалъ письменные договоры съ просвещеннейшими державами того времени, и къ которому явился на поклонъ самъ Папа Леонъ, въ полномъ облаченiи апостольского наместника, сопровождаемый всемъ духовенствомъ Рима и посольствомъ Императора Валентинiана. Положимъ, что Аттила былъ варваръ въ Греческомъ смысле, т. е. язычникъ; но варваръ политикъ, который прежде чемъ брался за opyжie, состязался переговорами; варваръ, по сознанiю прос-вещенныхъ враговъ своихъ, мудрый въ советахъ, снисходи¬тельный къ просьбамъ, верный въ данномъ слове. (6)
Въ отношенiи пространства владычества Аттилы, верховный властитель Норики, Комитъ Ромулъ, бывшiй при немъ посломъ Рима, говорилъ: «Никто изъ царствовавшихъ до сихъ поръ надъ СкиӨiей и надъ иными странами, не совершалъ столько великихъ делъ и въ столь короткое время, какъ Аттила.. Его влaдычество простирается на острова, находящаяся въ Океане, и не одни СкиӨы платятъ ему дань, но и Римъ.»
Аттила однакоже не ходилъ войной на Германiю, не только за море, на острова Океана; какое же имелъ онъ право на это преобладанiе, кроме обычнаго «и быстъ Самодержецъ земли Русской», простиравшейся на все пространство населенiя племенъ Славянскихъ, на суше и на островахъ. Въ то время Русь, изрубленная на части Римлянами и Готами, быстро срослась въ единое тело: стоило только полить ее живой и мертвой водой.
Грекъ, женившiйся и поселившiйся въ СкиӨiи, коротко и ясно описалъ Приску бытъ народа во время Аттилы: «Здесь каждый владеетъ спокойно темъ, что у него есть, и никому не придетъ въ голову притеснять ближняго.»
Правдивый Прискъ не утаилъ коварнаго поступка Θеодосiя, который хотелъ, чрезъ своего эвнуха Хрисафiя, подкупить приближеннаго къ Аттиле вельможу, чтобъ онъ извелъ своего государя. Прискъ не утаилъ даже словъ Аттилы, кото¬рыя онъ поручилъ сказать Императору: «Θеодосiй высокъ по породе своей, знаменитъ по происхожденiю; Аттила не менее высокъ и знаменитъ по своему роду; но Аттила, наследовавъ монархiю отъ отца своего, вполне сохранилъ достоинство; а Θеодосiй потерялъ это наследственное достоинство, не только потому, что согласясь платить дань Аттиле, соделался его рабомъ; но еще более потому, что какъ рабъ неверный и злой, задумалъ строить ковы господину своему, поставленному надъ нимъ небомъ и судьбой.»
Подобныя черты величiя дали бы право и дикарю Монголу встать на ряду съ великими просвещенныхъ странъ; но г. Венелинъ, первый, обличивъ искаженiе преданiй, сказалъ, что Аттила былъ царь Руссовъ, а не Ноинъ Калмыцкiй; и следовательно (ст. 10) большая разница смотреть на него, какъ на необъятный метеоръ, или какъ на величественную комету, которой путь можегъ быть вычисленъ и определенъ, и которой явленiе можетъ рано или поздно повториться для Европы.
Что Аттила имелъ своихъ историковъ въ современныхъ ему гавлярахъ(?неразб), воспевавшихъ подвиги славныхъ(?неразб) Князей и его собственную славу, то это несомненно изъ посольскихъ книгъ Приска; но не века и не перевороты въ судьбахъ лишили Pyccкiй народъ памяти о славъ прошедшей: онъ самъ стерт ее, когда Христианская религiя, водворенная краснымъ cолнцемъ Россiи, отнесла и земную славу къ славе Единаго. И нигдъ, въ устахъ пъвцовъ славы, не заменилась такъ добровольно витязная песнь песнiю духовной.
Это составляетъ главную причину, что изъ временъ язычества Славянъ и Руссовъ сохранилось только то, что по отношенiямъ, или случайно, вошло въ преданiе соседнихъ народовъ. Но у всехъ исконныхъ дипломатическихъ друзей правда не сходила съ языка. Г. Тьерри сознается, что «еслибъ Аттила попал подъ перо Данте, то певецъ Ада возвелъ бы ужасное величiе его до размеровъ страшныхъ для воображенiя;» особенно пользуясь произведениями кисти и пера художниковъ Италiи: «Questo Attile flagellum Dei, avea lа testa calva, e gli orecchi a modo di cane.»
Аммiанъ вывелъ Гунновъ отъ Ледовитаго моря изъ страны КинокеӨаловъ, и на этомъ историческомъ основанiи, кисть и резецъ Авзонiи, перо Галлiи, машинацiя Британiи и созерцательность Германiи, могли создавать какiя угодно Өантастическiе образы ¬краски суеверiя, предубежденiя и пристрастiя очаровательно ярки, и затьмять какую угодно безцветную правду.
Аттила flagellum Dei-бичъ Божiй; но откуда же родилось это названiе, какъ не изъ собственнаго сознанiя, что Римское владычество стоило бичеванiя? Аттила варваръ; но ведь этотъ эпитетъ значитъ то-же, что Аттила не Грекъ и не подчиняется Эллинской премудрости.
Аттила ведетъ войну съ Грецiей, съ Римомъ, съ Готами, словомъ со всей остальной Европой; но что же ему делатъ, если вместо соблюденiя мирныхъ договоровъ по взаимной клятве, съ одной стороны хотятъ врезаться въ его тело, съ другой всосаться, а съ третьей подносятъ заздравный кубокъ съ ядомъ, какъ Олегу у воротъ Цареградскихъ. Аттила побеждастъ и Грековъ и Римлянъ и Готовъ; но какой же победоносецъ не побеждаетъ? И Римъ побеждалъ для того чтобъ утучняться; а Аттила отрезалъ ли хоть кусокъ чужой земли?
Чтобъ не убеждать другихъ одними голословными собственными убежденiями, разсмотримъ все преданiя объ Аттиле и потомъ обратимся къ разсказамъ очевидца Аттилы.
Главныя и вернейшiя сведенiя о царе СкиӨовъ, Гунновъ или Руссовъ, заключаются въ сокращенныхъ выпискахъ изъ статейныхъ книгъ посольства императора Θеодосiя къ царю Гунновъ въ 448 году, веденныхъ состоявшимъ при после Максимине, риторомъ Прискомъ.
Дальнейшiя сведенiя находятся въ Исторiи Готовъ—Iорнанда, пристрастнаго къ своимъ сродникамъ. Онъ повторяетъ сказанiя Приска, переиначиваегь ихъ и пополняетъ извлечевнымъ изъ Кассiодора (7) описанiемъ возстанiя Аттилы на Визиготовъ и Римлянъ, подавлявшихъ въ Испанiи Гейзу (8), вождя Славянъ западныхъ.
Оставляя въ стороне техъ Гунновъ, которые, какъ мы увидимъ ниже, еще въ начале 3-го века, въ числе 900,000, подъ предводительствомъ 170 Русскихъ Князей въ первый разъ воз¬стали на усилившихся Готовъ на Cевepе, Iорнандъ почерпалъ описанiе Гунновъ V века откуда пришлось, несвязно, разбросанно, какъ и вся его Исторiя о Готахъ.
На одной странице, по простодушiю-ли, или съ намеренiемъ, въ духе времени, онъ помещаетъ басню о чудномъ происхожденiи Гунновъ отъ нечистой силы; на другой выводить ихъ изъ недръ населенiя Булгаръ (9); по неопределенньмъ сведе¬нiямъ Византiйцевъ, сперва разделяетъ онъ Гунновъ на два рода, на Aulziagri и на Aviri (Σνβιρoι); потомъ присоединяетъ къ нимъ Hunugari (10); а въ 53-й главе, являются вместо Aulziagri—Ulzingures, Angiscires, Bitugores и Bardores. Въ заключенiе, описываетъ наружность Гунновъ по Аммiану, до котораго дошли слухи о пораженiи Готовъ, какими-то Huni, иллюстри¬рованные изображенiемъ калмыка изъеденнаго оспой.
Bcе эти Hunni, явясь на сцену неестественными существами, призраками, испортили все Готское дело: развязали руки Славянамъ скованнымъ Эрманарикомъ, и по обычаю призраковъ изчезли, предоставивъ свою Hunaland, съ главньмъ городомъ Hunugard существамъ естественнымъ и законнымъ владетелямъ—Руссамъ. Саксонъ Грамматикъ Ruthenos el Hunnos pro iisdem accipit (11); но ктожъ ему поверитъ, когда для победы Готовъ нужна была не простая Русская сила, а сверхъ-естественная, чудовищная.
О значенiи средневековыхъ Латинскихъ легендъ объ Аттиле, достаточно повторить слова Тьерри: «Если верить Легендамъ и хроникамъ VII, VIII и IX вековъ, то Аттила не оставил камня на камне во всей Галлiи и Италiи. По мненiю среднихъ временъ, каждое созиданiе принадлежитъ Юлiю Цесарю, каждая развалина по всемъ правамъ Аттиле. Если летописцу нужно было знать время раззоренiя какого нибудь города, а алiограӨу время мученичества, то хронологiя не затруднялась приписывать все рушенiя и истязанiя нашествiю Аттилы.»
Такъ какъ историки среднихъ временъ, безъ затрудненiя и безъ апелляцiи, избрали средой царства Аттилы Угpiю, то Мадярамъ следовало же иметь у себя какiя нибудь преданiя объ Аттиле; преданiя и нашлись, хотя довольно поздно, во времена сочиненiя хроникъ и поэмъ. Сперва пояснилось, что Мадяры и Гунны сродни другъ другу, что Саки (Szekelyek) есть остатокъ Гунновъ Аттилы; потомъ отыскано родословiе предводите¬лей ста восьми племенъ Мадярскихъ и Гуннскихъ, изъ коихъ трое: Бела, Кеве и Кадиша изъ рода Земановъ (Zémein); другie трое: Аттила, Буда (т. е. Владъ, брать Аттилы) и Рева (т. е. Рао. Rhoua, дядя Аттилы) изъ рода Erd, напоминающаго Эрделiю (Залесье, Трансильванiю). Въ дополненiе у нихъ верхов¬ный правитель Кадаръ, радоначальникъ племени Турдо (12).
Все это полчище ста восьми племенъ обитало некогда въ стране Dentumoger, преизобилующей райскими благами. Тамъ воздухъ былъ чистъ, небо ясно, жизнь безпредельна, серебро и золото стлались на поверхности земли, молочныя реки текли между медовыми берегами по изумрудамъ и сапӨирамъ. Чего же кажется лучше? Но все это надоело Мадярамъ и Гуннамъ, и они отправились искать чего нибудь похуже, и пришли въ страну земныхъ благъ—Эрделе; но тутъ встретили они Лангобарда Макрина и Римского Императора Θеодорика. Пришлось добывать землю кровью. И вотъ, начинается сраженiе при Тарнокъ-велькъ. 200,000 воиновъ Θеодорика положены на месте; у Гунновъ легло только 125,000; но за то въ числе убитыхъ былъ Кеве. Гунны отступили бы; но оставлять Воеводу на поле сражения было и у нихъ постыднымъ деломъ, какъ у древнихъ Руссовъ (13): «Где ты Княже ляжешь головою, ту и мы головы сложимъ». Гунны возвращаются въ битву, отыскиваютъ тело Кеве, хоронятъ его по СкиӨскому обычаю, бутятъ надъ нимъ каменную могилу, (14) и потомъ преследуютъ Макрина и Θеодорика, и, при Cesunmaur, перваго убиваютъ на повалъ; а второй, съ вонзенною стрелой между двухъ глазъ, уходить..
Въ этихъ преданiяхъ наборъ историческихъ именъ вставленъ въ какой-то народный разсказъ, и почти нетъ сомненiя, что Кеве имеетъ отношенie къ Kiю, a Kewehaza къ Кiевой могиле или къ Кiевцу на Дунае.
Остается еще одинъ источникъ преданий о Гуннахъ и Аттиле, источникъ очень замечательный, если Исторiи Гунновъ, дозволится какъ Иcтopiи Свео-Готовъ и Дацiянъ (Датчанъ) положить въ основанiе свои древнiя Исландскiя квиды и саги, собранныя въ XI—XIII веке, пополненныя и поясненныя новыми, позднейшими квидами и сагами. Между владетельными и витязыми именами, которыхъ славу воспевали гадляры, гальдрары или скальдрары, раздавалось и имя могущественнаго царя Гунугардскаго.
Когда рушился капиталъ вещественной силы, скопленной Готами при Эрманарике, тогда прекратилось и влiянiе ихъ духа; между темъ какъ Христiанство быстро проливало свой светъ, изобличая призраки тьмы. Стихiйная тройственность Сайванъ, повсюду свободно, безъ борьбы сомненiя, сознавала духовную Св. ученiя. Только деизмъ Готовъ скрывался отъ потока света во все углубленiя; но и туда проникалъ Iорданъ, обращавшiйся въ море. Казалось не было уже нигде исхода; но лукавое отри¬цанiе нашло его въ арiанизме. Подъ этой личиной Христианства, деизмъ копилъ новыя силы на Западе, въ Аквитанiи, и постепенно развиваясь, къ седьмому веку проникъ въ Испанiю, свергнулъ съ престола владетельный Русскiй родъ—наследниковъ Князя Витича (Vitiza), и Готъ Родерикъ, бывшiй вассалъ Витича, овладелъ престоломъ. Но тиранство его и жестокость Визиготскихъ уставовъ превзошли меры; Русь Испанская переселялась въ АӨрику; сыновая Витича Иво и Сизибудъ обратились къ помощи Руси Мавританской, которая и волей и неволей предалась уже исламизму (15).
Подъ предводительствомъ КалиӨа Валида, Русь Мавританская вступила въ Испанию, какъ въ страну, которая принадлежала ея предкамъ, и Готское могущество рушилось и на всемъ Западе.
Явная пропаганда деизма и арiанизма кончилась. На всемъ материке Европы не оставалось места, где бы можно было воздвигнуть снова храмъ златому тельцу.
Въ Галлiи, по Рейнъ, и на всемъ Юге по Дунай, водворилось уже Христiанство. Между Эльбой, Севернымъ Океаномъ, Дунаемъ, Чернымъ моремъ и Волгой владычествовали Руссы-Сайване, или поклонники Сивы. Оставались въ прибежище только острова на Океане; (16) но удобна ли была эта новая Θини¬кiя дли развитiя сети конторъ и Өакторiй? Съ чего начать промыселъ, лишившись накопленныхъ вещественныхъ богатствъ?—Разумеется съ товара невещественнаго: съ продажи науки и мудрости на площадяхъ. (17) И вотъ, скарлатная епанча взошла на подмостки.
Нужно ли называть то лицо, къ которому привился духъ Готовь? Это лицо, въ одно и тоже время поборникъ и Триипостаснаго Бога и деизма подъ личиной науки, было, разумеется безсознательно, истиннымъ воплощенiемъ дуализма, посредникомъ Христа и Антихриста. Проповедованiе Слова Божiя, вооруженное до него изустнымъ двуострымъ мечемъ, въ первый, разъ вооружилось въ этомъ лице одностороннимъ лезвеемъ простаго меча. Тайные противники Св. Ученiя для него были недозримы, оно видело только явныхъ противниковъ за Рейномъ: краины Чеховъ (Caeti, Catli) принявшихъ въ Исторiи названiе Саковъ, были первыми жертвами безпощаднаго его меча. (18)
Слава, или славленiе составляло исконное достоянiе Славянъ, врожденное имъ и нераздельное съ ихъ древлерелигiознымъ именемъ; эта витязная песнь, и песнь воспоминанiй, была всегда потребностью духа народнаго и могла существовать только тамъ, где еще не переродилась Славянская душа въ чуждую самой себе и своей природе.
Въ эпоху Карла Великаго, первобытная Великая Русь (Vilkina land), заключавшая въ себе пространство между Рейномъ и Одеромъ, полустровъ Сербскiй (Херсонесъ Кимврiискiй) и всю Скандинавiю, подпала на твердой земле подъ власть Θранковъ, а за моремъ подъ оперившееся влiянiе Готовъ. Русь заморская, отрезанная отъ сообщенiя съ материкомъ, слабела безъ помощи, покорялась, или отправлялась на своихъ корабляхъ искать новыхъ земель на краю света. Этотъ первый гражданскiй слой посе¬ленiя былъ собственно Сербы, известные въ Иcторiи подъ искаженными названiями Кимвровъ, Камвровъ, Цимбровъ, Самбровъ. Повсюду па прибрежьяхъ и островахъ, челядь ихъ составляли скитальческiя семьи такъ называемыхъ Цельтовъ или Чуди. Туда перенеслись съ ними народныя поверья, преданья и гадляры, воспевавшiе славу.
Это было конечное время для изустныхъ народныхъ преданiй на всемъ Западе и Севере Европы; преданiя стали переобразовываться въ науку исторiи и стихотворства, по образцу Грецiи и Рима. Очень естественно, что подражанiе не могло обойтиться безъ Академiи. Душою этой Академiи были Готы, (19) у которыхъ ничего не делалось спроста и безъ помпы. Карлъ Великiй, принявъ званiе председателя, возведенъ въ санъ псалмопевца царя Давида, Ангильбертъ въ званiе Гомера, (20) ΘеодульӨъ Пиндара, РикульӨъ Дамета, и пр. и пр.
Эгинхардъ былъ музой Каллiопой. Такъ и не иначе они величали другъ друга. Алькуинъ писалъ къ РикульӨу: «я здесь те¬перь одинъ одинехонекъ: ты, Даметъ, въ Саксонiи, Гомеръ yехалъ въ Италию, Кандидъ въ Британiю.... дай Богъ, чтобъ возвратился скорее Давидъ и все сопутствующiе победоносному Царю».
Когда коренной народъ Германiи былъ покорёнъ чуждой вла¬сти, и земли его поступали въ награду и уделъ (odal, adel) даже не Өранкскимъ владетельнымъ рòдамъ, стоявшимъ при Карле ошуюю его, но лицедеямъ представлявшимъ ӨилосоӨовъ и поэтовъ древности, и стоявшимъ одесную его, тогда изустная гайда, изменилась въ письменную квиду (quida, gydda), одушевленiе потухло, голосъ измеръ. Но Карлъ видалъ, какъ витязная песнь возбуждаетъ мужество; нельзя было пренебрегать такимъ хорошимъ, хоть и языческимъ средствомъ, для возбужденiя храбрости и въ собственныхъ солдатахъ (21); а потому онъ повелелъ составить коллекцiю витязныхъ, или победныхъ песенъ, учить ихъ наизусть и образовать при войскахъ штатныхъ песенниковъ (22).
На какой же языкъ или наречiе было передано это собранiе народныхъ песенъ? Θранки и Славяне не нуждались въ нихъ: они были богаты собственнымъ достоянiемъ песенъ и естественнымъ одушевленiемъ во славу прiобретаемую отчизной. Вопросъ и разрешается темъ, что Готы составляли и дворъ и дружину Карла. Известно, что «Charlemagne composa pour la langue Tudesque une grammaire, et par la il éleva, en quelque sorte, ce jargon à la dignité de langue et il tâcha de la fixer.»
Это былъ языкъ новыхъ поселенцевъ пространства между Рейномъ и Одеромъ, языкъ Готскiй народный, ледяное море, въ мертвыя воды котораго вливались живые потоки языковъ древнеперсидскаго, Греческаго, Славянскаго и наконецъ Латинскаго.
Надъ преобразованiемъ изустныхъ гайдъ и сказокъ въ Готскiя квиды и саги, трудились: Гомеръ, Горацiй, Пиндаръ el cetera: эти труды читались въ Академiи, ихъ твердили наизусть во всехъ школахъ, тщательно и съ ошибками переписывали для библiотекъ; эти квиды и саги служили основами Исторiи и Генеалогiи, (23), изъ нихъ почерпали содержанiе поэмъ, строя и переобразовывая все во славу новыхъ Юпитеровъ, Геркулесовъ и Ахиллесовъ. Благодаря успехамъ промышленности подешевела и слава. Рыцарь Карла, изъ породы энахимъ, облаченный съ головы до ногъ въ железный черепъ, какъ ракъ, косилъ Чеховъ, какъ траву, восклицая: «что мииь(неразборчиво) эти Венды? лягушки. и больше ничего; нанижиь ихъ штукъ семь, посели, на к.ичцию, и кончено!»
Не знаемъ, былъ ли бы Карлъ великъ безъ помощи Скóтовъ и Готовъ, поднимаемый на высоту только съ одной стороны Римомъ; но нетъ сомненiя, что безъ нихъ онъ не задалъ бы по¬томству задачи трудной для решенiя, не носилъ бы фуфайки изъ выдры; а главное Славянскiй Западъ также бы легко, безъ малейшихъ потрясенiй, принялъ Христiанство, какъ и Востокъ, не было бы разделенiя церкви, а изгнанные изъ храма торгаши не воротились бы въ него.
Въ IX и X веке, проповедыванiе Христiанства, на севере Германiи и за моремъ, продолжалось въ отношенiи Славянъ, на томъ же условiи какъ при Карле: (24) въ одной руке мечъ, въ другой крестъ. Острова устилались слоями переселенцевъ, уносившихъ съ собою только память былаго.
Нетъ возможности чтобъ въ глуши, въ продолженiи несколькихъ вековъ, изустная песнь не потеряла своихъ первобытныхъ звуковъ, не разрознилась по наречiямъ и не изменилась вместе съ языкомъ народнымъ. Новое, даже своеобычливое время, похоронивъ родное, старое, все таки чтитъ его поминками, но (неразборчиво) наследiе переходить въ чужiя руки, то, для посторонней души сторона и чужая святыня: чемъ скорее простылъ следъ и стерлась память—темъ лучше.
Время объяснить, имели ли северныя квиды, въ первобытномъ ихъ виде, кровное родство съ Славянскими гайдами или кайдами; дуаны Ерсовъ съ думами Руссовъ; а певцы назы¬вавшiеся galdrar, а по другому наречiю и писанiю skaldrar, съ теми гадлярами, которые по обычаю ходили посланцами къ разъединеннымъ съ ними родичамъ, и про которыхъ упоминаетъ Θеофанъ. (25) Съ родни ли они были также и темъ Гуннскимъ певцамъ, посланцамъ Агтилы, которыхъ Бургундскiй король встретилъ словами:
«Seid willekommen ihr beide, ihr Heunen Spielemann,
Und eure Heergesellen; hat euch her gesandt
Etzel der viel reiche zu der Burgundenland,
Въ отношенiи сборника Исландскихъ квидъ (26) и сагъ, составленнаго Снорро Стурлезономъ, следует принести мнение Томаса Хилля (Hill) объ изданiи древнихъ Ерскихъ, или Каледон¬скихъ дуановъ, Макферсономъ:
«Въ томъ ли самомъ виде изданы Макферсономъ, такъ называемыя Оссiановскiя песни Ерсовъ, въ какомъ оне поются въ народе?»
«Надо сознаться что нетъ; хотя достоверность существованiя ихъ въ народе несомненна; но въ различныхъ местахъ Шотландiи различны и изустныя и письменныя песни Оссiана. Причина этого заключается не только въ различiи наречiй, но и въ безпорядке изустнаго преданiя. ихъ, въ выпускахъ, измененiяхъ и вставкахъ, внесенныхъ въ разныхъ местахъ и въ разное время. Должно полагать, что въ народе произведенiя певца Оссiана пелись въ отрывкахъ, не последовательно, мешаясь съ придум¬ками и позднейшими произведенiями поэтовъ, почерпавшихъ содержанiе изъ техъ же народныхъ преданiй».
То же самое следуетъ сказать и о квидахъ севера, или лучше сказать Исландiи. Этотъ пустынный островъ, соседъ Новому Свету, не представляющiй ничего кроме пастбищныхъ окраинъ между лавой огнедышущихъ недръ своихъ и наносныхъ льдинъ Севернаго моря, былъ последнимъ притономъ изгнанниковъ и переселенцевъ Северной или Норицкой войсковой вольницы, принужденной жить наездами на все окружающiе ихъ и враждебные имъ берега твердой земли. Какъ во времена преобладанiя Рима, не имея инаго названiя кроме даннаго имъ Римлянами: Saxones latroni, т. е. разбойники скалъ, (27) они наезжали и грабили прибрежныя Римскiя области, такъ и во времена возникавшаго Готскаго преобладанiя, они разъезжали по морямъ подъ именемъ Викинговъ т. е. войниковъ, потомковъ Франковъ, Варанговъ (βάραγγος), или по старосаксонски Варяговъ (Warag), (28) разъезжавшихъ на добычу въ чужь и на мену добычи къ родичамъ.
Когда после Карла Великаго, возникшее смешенiе языковъ и верованiй на севере Германiи, приведено было къ одному знаменателю, а Гаральдъ-рыжiй покорилъ все прибрежные острова, далекая Исландiя осталась единственнымъ прибежищемъ для староверовъ, поклонниковъ и Сивы и Адонаи. Туда окончательно въ IX, X и XI столетiяхъ, скрылось множество знаменитыхъ рóдовъ отъ гоненiй Норвежскихъ властителей. Все боевые пере¬селенцы разныхъ временъ принесли съ собою въ Исландiю память о прошломъ быте, о прежней славе, дорожили своей стариной, и каждый родъ хранилъ изустно и письменно преданiя о величiи своихъ предковъ. Должно заметить, что витязныя песни о славе племенъ и родовъ (княжескихъ) не относятся къ коренному духу Готовъ; ихъ песнь безлично относилась къ на¬роду—Codthiod (29).
Заметимъ также съ особеннымъ вниманiемъ то, что въ сагахъ Исландiи, упоминающихъ о переселенiяхъ, упоминается и обычай посылать впередъ бога занимать новую землю. Мы имели уже случай объяснить этотъ исконный обычай Славянъ при выселенiяхъ, (30) а также значенiе Tyра(неразб.), подъ. предводительетвомъ котораго были(неразб.) посвященные богу победы на поискъ новой земли.
Не входя въ сближенiя Славянскаго Тура (Ћуро(неразб.)) съ севернымъ Tor, Thor, Thur, и Деваны(неразб.) съ Freya, (31) мы повторимъ слова Гейера, который говоритъ, что «язычники презирали Одина и поклонялись Тору;» следовательно «felices errore suo» (32) не желали чужихъ боговъ.
Первоначальнымъ поселенцемъ острова Исландiи, по преданiямъ, былъ Ингольфъ съ своимъ родомъ и дружиной. Но Ingolf есть только измененiе имени Ingue; и следовательно родъ его относился къ владетельному въ Скандiи роду Yngue (33).
Въ XI веке, светъ Христiанскаго ученiя проникъ и въ Исландiю. Одинъ изъ проповедниковъ, Земундъ, прозванный мудрымъ (Soemund hins frödi), съ другимъ духовнымъ лицемъ—Аре, прозваннымъ полигисторомъ, написали, какъ говорятъ, целыя книги Исторiи Севера, Германiи и Англiи; но ни сокровища мудрости, ни зерцало Иcтopiи Земунда, не дошли до потомства; объ нихъ погибла бы и память, еслибъ не Снорро Стурлезонъ. Снорро былъ знаменитымъ скалъдомъ при трехъ Норвежскихъ короляхъ, при одномъ Шведскомъ (34) и при несколькихъ Ярлахъ (35). Новая династия любила старую славу, и скальды, воспевавшiе конунговъ, получали награды, почетныя званiя и доходныя места. Вероятно, въ следствiе подобныхъ заслугъ и ученый скальдъ Стурлезонъ былъ произведенъ въ Ярлы Норвегiи и назначенъ верховнымъ судьей въ Исландiю. Въ бытность свою тамъ, Снорро Стурлезонъ оказалъ великую услугу всему мыслящему мiру. Во первыхъ, онъ собралъ изустные, а по мненiю некоторыхъ начертанные рунами, сиречь могильными письменами, остатки древней Эдды, приписываемой Земунду, которая заключала въ себе, по мненiю Резенiя (Р. I. Resenius) «древнейшую философiю, называемую Voluspa» (36), изреченiя (приписываемые Одену), называемыя Haramal и пр.; потомъ собралъ квиды скальдовъ (Skaldatal); потомъ написалъ Heimskringla (Or¬bis terrarum), или сказанiя о роде Инговъ. Въ дополненiе, для всехъ скальдовъ будущихъ временъ, онъ объяснилъ древнюю Эдду, Эддой новой; но, вопреки положенiю Ганнемана, тьма не изгнала и не осветила тьмы. Ни полиглотъ Эдды Alwis (всеведающiй), ни мудрецъ Fiölsvidir (многознающiй) не оживятъ убитую народную песнь, замененную разновременными академическими произведенiями ученыхъ скальдовъ среднихъ временъ.
По мненiю Шиммельмана (37) Эдда есть «urspünglich em wahrhaftes Product von den Sueven, und Pommerschen Ganglern, Veneten und Vandalen.» Названiе Gylva ginning, по словамъ его, переведено Стурлезономъ съ целiю (gut christlich); нo «recht scbuurrisсh(неразб.), offenbar unriehtig, und falsch, aus eigenen Gehirn»; что Gylva ginning ни сколько не значитъ Hari mendacium; нo Yerotlenbarung des Har (an den Vandalen)».
Мы не стоимъ за справедливость мненiя Шиммельмана, составляетъ ли Gylva ginning и вся толковательная новая Эдда, собственно Snorri mendacium; но и не постигаемъ какую древнюю философiю и какую vaticinium(неразб.) таить въ себе Voluspa, которой содержанiе состоитъ какъ будто изъ перетасованной колоды листовъ, заключавшихъ вирши о созданiи мiрa и Девкалiоновомъ потопе, (38) после котораго, какъ известно, на земномъ шаре вместо настоящихъ людей, были воплощены въ людской образъ кремни (39).
Намъ кажется, что для каждаго непременно желающаго знать подлинный таинственный смыслъ Voluspa, надо читать не темные, догадочные переводы искаженнаго глагола древней мнимой волшебницы, но 1-ю книгу Метаморфозъ Овидiя, (40) который такъ пленялъ, Дунайских варваров своими стихами на Сармато-Готскомъ языке, что они величали его своимъ поэтомъ. (41)
Meiri ос minni Majores et minores
Maugo Heimdalar. Posteros Heimdalli.
Vildat it ec Valfadur Velim coelestis patris
Vel fyr telia Facinora enarrare
Fornspiol fira Antiquos hominum sermones
Dau er freinst um man. Quos primos recordor. (!)
Овидiй. Смыслъ по соображенiю съ Овид.
In nova fert animus mutatas dicere formas Песнь возглашаю я, о всехъ существахъ
Corpora. Di, coeptis, nam vos mutastis et illas, великихъ и малыхъ порожденныхъ мiромъ.
Adspirate meis, primaque ab ori¬gine mundi Соблаговолите боги, успешно высказать
Ad mea perpetuum deducite ternpo¬ra carmen. отъ начала временъ до временъ новыхъ.
Следуетъ по Овидiю изображенiе довременнаго хаоса (Омрока); но Voluspa также аг var allda, dar er Ymyr bygdi—пустота была повсюду где обиталъ Хаосъ. Въ Овидiи: «Nullus adhuc mundo praebebat lumina Titan; nec nova crescendo reparabat cornua Phoebe». Въ Voluspa: Sol dat né vissi hvar han sali atti, mani dat ne vissi hvat han megins atti; т. е. солнце не знало где его чертоги, луна не знала где ея месяцъ.
По Овидiю, богъ-природа полагаетъ всему границы, отделяетъ небо отъ земли, землю отъ водъ. По Voluspa: adur Bursynir Bodmum up ipdo, deir er Midgard möran scopo». т. е. силы творческая создали землю, и отделили твердь отъ моря. (42)
Da gengo regin öil | Tunc omnes Dii occuparunt | Овид.: Ergo ubi marmoreo
a raucstola..... | Elatas sellas..... | Superi sedere recessu.....
Въ Овидiи, после устроенiя природы, сотворенiе человека изъ земли по подобiю Божества; въ Voluspa, после устроенiя природы, попалъ какой-то длинный списокъ именъ; потомъ упоминается о dvi lidi: Asc ос Emblo.
По Овидiю, во время золотаго века (GuIIweig (?): wika, wiko, Англ. Сак. weoc, по Датс, uge—соотв. Гальс, age, определенное время) люди питаются желудями падающими съ великаго древа Юпитера, пьютъ нектаръ млечныхъ потоковъ и струи текущаго изъ деревъ меда.
Въ Voluspa это древо Iggdrasil—Eichbaum; молочные потоки—Mimis brunni (?)—Milchbrunn; пьется также и медъ: dreckr miöd Mimir.
Съ наступленiемъ вька железнаго, по Овидiю, явились Эриннiи (Erinnys, Евмениды, фурiи); nо Voluspa, оне Норны—Nornir, Nonnur, Naunnor.
Tad varen folkvig | Тогда настала воина въ По Овид.: Iamque nocens
Fyrst i heime. | первый разъ въ мipе. fег¬rum, ferro que
prodierant: prodit bellum.
Въ Овидiи Гиганты возстаютъ на небо; въ Voluspa являются изъ Iотунгейма Турсы. Тогда снова боги собираются на седалища скалъ Олимпа (Raukstola), вокругъ престола Юпитера, а по Эдде Тора, па совещанiе—ofrad giallda (Rath halten); решаются истребить людей; но вопрошаютъ: «что безъ людей будетъ съ землей? кто будетъ возжигать жертву богамъ?»—Edr scyldo gödin öil gildi eiga? Глава боговъ отвечаетъ на это, что онъ населить землю новой породой людей. И вотъ, сперьва решаются погубить людей огнемъ; но это наказанiе Юпитеръ отклады¬ваетъ на всякiй случай на будущiя времена и губитъ людей потопомъ. Тоже и въ Voluspa: Söl tecr sortna, sigr fold i mar,—солнце помрачается, земля погружается въ воду.
По Овидiю, отъ потопа спасаются Девкалiонъ и Пирра, земля снова разцветаетъ, и въ Voluspa она выходить изъ водъ и разцветаетъ: Iord or aegi idia gröna. Въ заключенiе, no Овидiю, на земле народился страшный змей—Пиөонъ, а въ Voluspa летучiй драконъ: «Dreki fliugandi» и темъ кончилась Voluspa; между темъ какъ, по Овидiю, Аполлонъ избавилъ людей отъ этой змеи.
Изъ этого беглаго сравненiя Voluspa, съ 1-й кн. Метаморфозъ, ясно видно, что vaticinium Valae есть ничто иное какъ отрывокъ перевода Метаморфозъ съ перепутанными строфами. Продолженiе же Метаморфозъ заключается частiю въ новой Эдде Снорро Стурлезоиа, въ которой есть между прочимъ и следы Русскихъ волшебныхъ сказокъ.
Метаморфозы были сочинены Овидiемъ до его изгнанiя; и потому следуетъ решить, самъ ли онъ переводилъ ихъ на Сармато-Гoтскiй языкъ, и передалъ слово mulatio, metamorphosis, вполне соответственнымъ Булгарскимъ словомъ Вълошьба (Volospa); или надъ этимъ трудилась целая академiя подъ председательствомъ Карла великаго, или, наконецъ, какой нибудь скальдъ, упражняясь переводами съ Латинскаго языка, передалъ по своему 1-ю книгу Метаморфозъ, и, можетъ быть, подражая Овидiю, въ свою очередь собралъ народныя волшебныя сказки и комическiя представленiя, составилъ изъ нихъ содержанiе новой Эдды, где между прочимъ играетъ замечательную роль и Lokke—лукавый, (43) строя каверзы богамъ и забавляясь надъ людьми. Вообще должно полагать, что стпхотворенiе I'oluspa. пли I'ölospa (въ которомъ упоминается и Loкке, Ликаонъ 1-й книги метаморфозъ, и Fenris—волкъ, въ котораго онъ былъ обращенъ Юпитеромъ) въ соединенiи съ некоторыми фабулами новой Эдды, составляло некогда сборникъ северныхъ mutatae, подъ общимъ заглавiемъ Вълошьбa. Собравъ отрывки этого сборника, Снорро Стурлезонъ не могъ поступить иначе какъ Макферсонъ съ песнями Оссiaнa: онъ свелъ, объяснилъ ихъ по своему смыслу, передалъ соотече¬ственникамъ на современномъ ему языке, присоединивъ родословную Одена и толкования.
Въ Voluspa, въ число несвязныхъ строфъ вошли, какъ видно, и отрывки изъ постороннихъ eй квидъ; въ ней упоминаются и Азы и Готы (Godthiodar) и Ваны, т. е. Венды (Vaner, Windheim), и даже имеющiе для насъ очень важное значенiе Гуны (Hunalunde), заменяемые въ варiантахъ по изданiю Резенiя Энетами (Einnaetlann). (44)
Упоминанiе о Гуннахъ, они же и Энеты и Венеты, было бы очень значительно для исторiи Гунновъ, если бы можно было верить всему что въ переводахъ придуманная Сивилла (45) говоритъ непонятнаго, приговаривая столь же неуместныя слова: vite their en eda hvad?
Въ новой Эдде Снорро Стурлезона важнее всего дли Исторiи простодушно внесенное преданiе о Гильве (Gilva ginning), поясняющее распространенiе прозелитизма между народомъ отдаленнаго Севера пропагандой Готовъ Дацiи.
Гильвъ, по предположенiю Далина, владелъ Скандинавiей, около 123 года по Р. X. Но такъ какъ невольный переходъ Одена съ Готами отъ Дуная на островъ Зеландiю, совершился при немъ, по покоренiи Траяномъ Дацiи въ 98 году по Р. X.; то и сказанiя о Гильве относятся къ исходу 1-го века.
«Сигге Фридульфзонъ (пишетъ Далинъ), луковый и храбрый правитель и верховный жрецъ Азовъ или Готовъ, жившихъ при р. Танахъ (Tanaqvisl, т. е. Дунае, въ Готiи или. Дацiи), познакомился съ легковернымъ Гильвомъ и наставлялъ его въ богословiи, весьма отъ древней истины отделявшейся. Гильвъ путешествовалъ въ Асгардъ, и вскоре после этого Оденъ получилъ отъ него дозволенiе поселиться съ своими Готами на острове Зеланде, ветупилъ съ нимъ въ родство, и посредствомъ этого родства прiобрелъ весь островъ въ наследiе сыну Скiольду.»
Путешествiе Гильва въ Готiю при-Дунайскую, разсказывается въ Эдде следующимъ образомъ:
«Некогда въ Свевонiи царствовалъ вещiй Гильвъ. Онъ съ ужасомъ заметилъ, что народъ его сталъ оказывать необыкновенное вииманiе къ пришлымъ Азамъ (Asa-Folck, asianske Folck), (46) и не понималъ, приписать ли это личнымъ ихъ достоинствамъ, или могуществу боговъ, которымъ они покланялись. Чтобъ объяснить себе это, Гильвъ решился самъ отправиться въ Асгардъ, подъ видомъ простаго старца. Но хитрые Азы, знали впередъ о прiезде и намеренiи Гильва, и такъ ослепили его кудесами своими, что ему чудилось, будто онъ попалъ въ сверхъестественный мiръ. Прибывъ въ городъ, онъ увиделъ тамъ палаты каменныя, крыша золотая. При входе какой-то человекъ игралъ семью ножами, взбрасывая ихъ на воздухъ и ловя одинъ за другимъ. Этотъ человекъ спросилъ Гильва, кто онъ такой? Гильвъ отвечалъ, что онъ путникъ отъ горъ Риөейскихъ (Refels stigum) и просить ночлега. Человекъ повелъ его въ палаты; но едва Гильвъ вступилъ во внутренность, двери въ следъ за нимъ захлопнулись на замокъ. Гильвъ увиделъ множество покоевъ и въ нихъ тьму народа. Одни пили, другiе играли въ различныя игры, иные боролись, и вообще все проводили время въ различныхъ забавахъ. Дивясь на все эти невиданныя имъ съ роду вещи, старецъ проговорилъ про себя:
«Прежде чемъ войдешь куда нибудь,
Осмотрись осторожно, есть ли выходъ:
Нельзя знать, где засели враги,
Которые тебе строятъ ковы.»
Все обряды севера, до перехода Готовъ, относились къ Сайванскому верованiю, къ которому разумеется принадлежалъ и Гильвъ. Вступая въ Hall, или Herberge Асгарда, и видя, что попалъ въ ловушку, онъ произносить первую строфу изъ изреченiй Харо (Haramal), относящихся къ древней Эдде, и приписанныхъ мудрости Одена. Но, относясь къ верованiю Гильва, ихъ скорее должно считать отрывками изъ Бгартрихари или изреченiй Вишну, въ свойстве the goddess of speech—Bhar¬trihari. (47)
Строфа Haramal, положительно определяющая къ какому верованiю и обрядамъ должно отнести изреченiя Харо, есть следующая:
«Хоть поздно нарожденный, но сынъ дороже всего;
ибо кто воздастъ отшедшему отцу память по душе
на могиле (Bauta-Steina), кроме кровнаго?»
Эта строфа объясняется только закономъ Индiи, что все предки того, кто не имеетъ сына, для совершенiя срадха (поминовенiя души) или погребальнаго обряда о блаженстве душъ ихъ, изключается изъ вечныхъ селенiй:
«Чрезъ сына (совершающаго поминовенiя) человекъ переходитъ въ мiръ вышнiй; чрезъ внука прiобретаетъ безсмертiе, чрезъ правнука поступаетъ въ обитель света.»
«Такъ какъ сынъ избавляетъ отца отъ преисподней, называемой путь (48); то онъ и прозванъ самимъ Брамой «избавителемъ отъ ада» (путра).»
«Тотъ у кого нетъ сына, можетъ обречь въ сына внука своего: «да будетъ произрожденный моею дочерью, моимъ сыномъ, и да совершитъ онъ срадху въ память мою».
Обратимся теперь къ Skaldamal, или къ сборнику витязныхъ песенъ, квидъ Эдды.
По нашему мненiю въ нихъ на столько скрывается истины, на сколько оне были родственны съ гайдами гадляровъ, гайдуковъ, (49) и вообще походныхъ бандуристовъ, гусляровъ, которые и во времена Тацита, «возлагали свои вещie персты на живыя струны, и сами струны рокотали князьямъ славу.»
Воспеваемыя событiя и герои большей части древнихъ квидъ относятся къ IV и V столетiямъ. Hunugard и имя Аттилы, упо¬минается во многихъ; но две, такъ называемыя Гренландскiя квиды,—Аtlа quidа и Atlamal, относятся собственно до Аттилы, хотя главное содержанiе ихъ есть гибель Нивелунговъ или Нибелунговъ и мщенiе Гудруны, дочери владетеля Бургундскаго Гойко (Giuka), рода Нивелунговъ. (50) Обстановка событiя, воспеваемаго въ квиде, противореча народному сказанiю (Niflunga Saga). видимо прошла сквозь чистилище. Гунугардскiй владетельный родъ, хотя и близкая родня Нифлунгамъ или Нибелунгамъ, но Гунны еще язычники, а прирейнскiе владетели озарены уже Христiанствомъ; это высказано только въ позднейшей поэме Nibe¬lungen Iied:—«Я христiанка,—говоритъ Гримгильда (Гудруна кви¬ды) послу Аттилы,—отдамъ ли я себя язычнику!—Ратарiй (Rat¬here, Ratgaire, Ruedeger, Rüdiger) успокоиваетъ ее, объявляя, что при Аттиле много витязей Христiанъ, и что отъ нея будетъ зависеть обратить и его въ Христiанство.
Гренландскiе квиды объ Аттиле и Исландскiе о Гудруне, воспевая преимущественно гибель Нибелунговъ (Drap Niflunga) и составляя, какъ будто одно целое, въ тоже время безпощадно противоречатъ другъ другу, не говоря уже о смешенiи собственныхъ именъ, о провалахъ, чрезъ которые не построишъ моста, и о томъ, что почти во всехъ древнихъ квидахъ потокъ смысла, то впадаетъ въ топкое болото, то скрывается въ трущобе, то совсемъ уходитъ въ землю. Главная причина этого—народный языкъ, съ дикимъ произношенiемъ, не выразимымъ не только рунами или резами и начертаньми, находимыми на хронныхъ камняхъ, но и латинскими буквами.
Для примера приведемъ несколько Славянскихъ реченiй, записанныхъ въ хронике Иарумъ-Шульца (51):
Heid sangd kam mahn;
Niima jehss mom tah Brüdt bäut
Tidie sehna siete minne chsworet.
Кто не скажетъ, что это отрывокъ изъ какой нибудь древней квиды?
Преданiе о женидьбе Аттилы на княжне Бургундской заключается и въ поэме Nibelungen lied, относимой къ X веку, и въ поэме «Waltarius Aquitanus», почерпнутой изъ одного и того же источника; но переобразованной въ честь и пользу Визиготовъ Аквитанскихъ.
Въ Nibelungennoth, или Nibelungenlied, Аттила и его Гунны играютъ более благовидную роль, и лицо ихъ не изрыто ни оспой, ни Аммiановскимъ раскаленнымъ железомъ, чтобъ не смела рости борода. Эта трагическая поэма создана не по замышленiю ходячихъ природныхъ певцовъ, а по тщательному соображенiю сидячихъ поэтовъ, въ подражанiе Илiаде. Тутъ излiянiе задушевной песни во славу славныхъ, заменено похвальнымъ прилежашемъ къ труду для собственной своей славы.
Но последовательности, подробностямъ и сухости описанiя при¬ключенiй (aventure) протяжными стихами съ риөмами, (52) явно, что Nibelungenlied образовалась не собственно изъ витязныхъ народныхъ песенъ; но изъ полноты древняго народнаго разсказа, о мщенiи Гримгильды (по квидамъ Гудруны) Бургундской:
«Uns ist in alten Mähren Wunders viel gesait,
Von Helden lobebären, von grosser Arebeit,
Von Freuden und Hochgezeiten, von Weinen und von Klagen,
Von kühner Recken Streiten mögt ihr nun Wunder hören sagen (53)
Главнымъ источникомъ этихъ древнихъ сказокъ (alten Mähren) была «Vilkina Saga», сборникъ, въ которомъ находится и сказанiе о Нифлунгахъ.
Во всякомъ случае, на этомъ основанiи, событiя въ Nibelungenlied ближе къ исторической истине. Въ Эдде же, то же самое пpoизшествie разрознено на квиды съ разноречивыми варiантами, и эти квиды, въ свою очередь, похожи на обрывки, для слепки которыхъ необъяснимыя слова употреблены вместо цемента.
Какъ въ Скандинавскихъ квидахъ, такъ и въ Немецкой поэме о Нибелунгахъ, вступленiемъ въ разсказъ о союзе Гримгильды (Chriemhilde) или Гудруны съ Аттилой, служитъ смерть героя Сигурда (Siurit, Sjurd), (54) перваго ея мужа. Онъ злодейски убитъ старшимъ ея братомъ Гунтеромъ (въ кв. Гуннаромь) при помощи Хагена (Hagen). (55)
Въ поэме мщенiе Гримгильды естественнымъ образомъ па¬даетъ на братьевъ и на Хагена. Въ квидахъ, напротивъ, мщенiе обращено на Аттилу.
Нетъ сомненiя, что Снорро-Стурлезону, а можетъ быть даже Пиндару Академiи Карла, казалось неприличнымъ оставить квиду въ томъ виде, какъ пели ее язычники Гунны, взводя не¬истовыя преступленiя на предковъ при-Рейнскихъ владетелей, отъ которыхъ Генеалогiя вела и родъ Карла, родившагося въ Ингельгейме. Могли ли въ самомъ деле Гуннаръ и Хöгни, безъ особеннаго навожденiя Гунновъ и единственно изъ златолюбiя, убить мужа родной сестры; а сестра, изъ мщенiя за смерть мужа, убить братьевъ, извести весь родъ Нифлунговъ?—По простому, прозаическому и понятному сказанiю (Vilkina Saga) о Сигурде, или Сигфриде,—могли; а по темному языку квидъ—не могли. По простому разсказу, Брингильда, княжна Заградская (Sägard), истинный сколокъ съ Русской Царь-девицы, которая дала oбетъ выйдти замужъ только за того, кто победитъ ее. Но въ Vilkina Saga данъ превратный смыслъ победе. (56)
Гуннскiй витязь Гюрги, обратясь на севере въ George, Sjurd, Siurit, Sivard, Sigurd и наконецъ въ Sigfrid, поразилъ летучаго змея и прiобрелъ его сокровища. Потомъ женился на Гримгильде сестре Бургундскаго короля Гунтера, который въ свою очередь, прослышавъ о необычайной красоте Брингильды За¬градской, (57) пожелалъ прiобрести ея руку; но право на это надо было добыть победой. Гунтеръ и вызвалъ Царь-девицу на поединокъ; однако же она вышибла его изъ седла. Гунтеръ былъ въ отчаянiи.—Король, вызывай ее снова, сказалъ ему Сигфридъ, и давай мне твои доспехи.—Какъ сказано, такъ и сделано. Подъ именемъ и въ доспехахъ Гунтера, Сигфридъ сразился съ Брингильдой, обезоружилъ, разоблачилъ ее, и она должна была отдать руку свою мнимому победителю. Вся исторiя темъ бы и кончилась, еслибъ Гримгильда не выпытала тайны у мужа своего, и после этого не оказала неуваженiя къ Брингильде. Гордая Брингильда напомнила ей, что, при входе королевы, жена подданнаго должна вставать. Гримгильда, какъ следуетъ затронутой подколодной змее, тотчасъ же ужалила Брингильду.
—Я желала бы знать, сказала она, кто разстегнулъ мечемъ броню твоей девственной груди, чтобъ ты имела право надо мной величаться!
—Твой братъ и твой король, Гунтеръ, отвечала спокойно Брингильда.
—Неправда! не Гунтеръ, а мой мужъ и твой победитель, Сигфридъ!
Лицо Брингильды какъ будто обдало кровью; молча вышла она вонъ изъ комнаты. Возвратившiеся съ охоты, король Гунтеръ и Хагенъ встретились съ ней, и пораженные ея наружносiю спросили причину ея отчаянiя.
—Я не знаю, что я такое здесь и кому принадлежу—проговорила Брингильда,—твоя сестра объявила мне торжественно, что право на меня прiобрелъ не ты, а ея мужъ, Сигфридъ!
Этихъ словъ достаточно было, чтобъ завязать всю последующую исторiю мщения Гунтера Сигфриду, и потомъ мщенiя Гримгильды брату Гунтеру и Хагену, отъ руки котораго палъ Сигфридъ. Но Эдда распорядилась иначе. По темному смыслу квидъ оказывается, что Гуннская колдунья Брингильда, дщерь Будли, и родная сестра Гуннскому варвару Аттиле; потому, что Будли, по квидамъ, такой же родной отецъ Аттилы, какъ Munzucco по Iорнанду, и Озидъ по Vilkina Saga. Влюбленной въ Сигурда колдунье Брингильде, какъ нечистой силе, нужна только душа его, а не плоть; а потому она выходитъ за мужъ за короля Гунтера, или Гуннара, и поджигаетъ его убить Сигурда, и овладеть его сокровищами. Гуннара соблазняютъ сокровища; а Хагенъ, обратившiйся въ королевскаго брата, берется за дело. Убiйство совершается разнымъ образомъ, въ разное время и не на одномъ и томъ же месте: «по однймъ сказанiямъ во время белаго дня, на oxoте; по другимъ, во время темной ночи, на постели; народъ же (Thydverskrmenn) говоритъ, что въ лесу; а по Gudrunarquida, во время пути на сеймъ; все же вообще говорятъ что они убили его безоружнаго.» (58) После убiйства совершаются похороны, по Гуннскому обычаю, торже¬ственнымъ сожженiемъ тела. Этого только и ожидала Брингильда: она бросилась на костеръ, обхватила Сигурда и изчезла съ нимъ посреди пламени.
Гудруна, какъ Gotnesc kona, не пожелала следовать варварскому обычаю Гуннскихъ женъ и за-живо жариться на костре; но предалась, по обычаю Готскихъ женъ, такъ называемой неутешной печали, во время которой ей следовало еще выйдти два раза за мужъ. Когда явился посолъ Аттилы просить ея руки, она и слышать не хотела; но мать ея, Гримгильда, дорожа этимъ союзомъ, составила декоктъ забвенiя изъ разнаго волшебнаго снадобья, употребивъ вместо собачьяго сердца свиную печенку, и дала испить Гудруне. Избавясь отъ неутешной печали, Гудруна отправилась въ Гуннiю, съ предчувствiемъ, что злодей, братъ Брингильды, непременно предастъ ея брата Гуннара злой смерти, а изъ Хöгни вырежетъ сердце, и ей придется за нихъ мстить. Такъ и случилось. Аттила, которому фактически били челомъ и платили дань не только все варвары, но и все классическiе народы Европы, польстился на сокровища Сигурда, которыми овладели братья Гудруны. Съ этой целью онъ и посылаетъ двухъ своихъ скороходовъ-гудочниковъ, звать ихъ къ себе въ гости. Гудруна, предугадывая его злое намеренiе, пишетъ въ предостереженiе братьямъ письмо рунами (59), и сверхъ того посылаетъ кольцо обвитое волчьей шерстью; но рунъ они не поняли, значенiю кольца не поверили, и отправились на свою погибель.
Съ досаднымъ чувствомъ, что письмéнные гальдрары претворили въ словарь изустную песнъ гадляровъ Исландiи, где еще въ XVIII столетiи простой народъ славилъ коледу (kobold) (60) и поклонялся въ тайне душамъ предковъ (thusse(?неразб.) apud Gallos dusios, dusius), обратимся къ содержанiю песни о Нибелунгахъ.
По смерти первой жены своей Iельки (Helke) (61), Аттила, прослышавъ о необыкновенной красоте Гримгильды Бургундской, предложилъ ей свою руку. Хотя и «недостоитъ хрестьяномъ дщери своя за поганыя даяти», какъ сказали въ X веке цари Греческiе Константинъ и Василiй; но и въ V веке не следовало отказывать въ подобной вещи обладателю всея Скиөiи; а потому Гримгильда, побуждаемая славой обратить язычника на путь истины, отправилась въ неведомую до сихъ поръ страну Гунновъ (Heunenland). (62) Аттила встретилъ невесту на границе своей области, и повезъ ее, по маршруту составленному прелагателемъ народнаго разсказа въ стихи, въ таинственный Etzelburg, или градъ Аттилы.
По прошествiи семи летъ, родивъ сына Ортлиба, (63) (Ortliep), а по квидамъ двойни: Ерпа и Эйтиля, Гримгильда надумалась, что пора уже мстить братьямъ за смерть перваго мужа.
И вотъ, однажды
Da sie eines nachtes bey dem Kunige lag,
Mit armen umbefangen hät er sie, als er pflag
Die edele Frauen minnen. . . .
она сказала ему: «какъ горько мне, что въ твоей земле все смотрятъ на меня, какъ на безродную сироту; какъ бы я желала видеть братьевъ моихъ и всю родню у себя въ гостяхъ.»—Viel liebe Fraue mein»—отвечалъ ей Аттила,—если ты только этого желаешь, то мы немедленно же пошлемъ двухъ гудочниковъ (Fidelere) въ Бургундiю. И действительно, немедленно же и отправилъ послами въ Бургундiю двухъ придворныхъ певцовъ(64), вероятно техъ самыхъ, которые, по сказанiю Приска, во время обеда у царя Гунновъ, воспевали славу.
Когда явилось посольство съ приглашенiемъ короля Гунтера и братьевъ его Гернота и юнаго Гизельгера, въ гости къ Аттиле, Хагенъ, главное орудiе убiйства Сигфрида, навелъ было сомненiе на присланный поцелуй отъ Гримгильды; но Гунтеръ, полагаясь на семь летъ, после которыхъ все старые счеты и долги прекращаются, а особенно доверяясь гостепрiимству, доблестной и честной славе Аттилы, решилъ ехать. Однако же, въ предосторожность, на всякiй случай, подъ предводительствомъ Хагена, сопровождаетъ путниковъ отборная, храбрая дружина. Миновавъ и горы высокiя и степи широкiя и моря глубокiя, братья Гримгильды прiезжаютъ въ Гуннское царство. Аттила радушно встречаетъ и принимаетъ гостей, сажаетъ ихъ за браные столы, угощаетъ медвянымъ питьемъ и яствами; кормилецъ выноситъ его младенца сына на показъ дядьямъ; а между темъ Гримгильда распорядилась уже инымъ угощенiемъ, склонивъ некоторыхъ витязей, а въ томъ числе и брата Аттилы Владо, (Blödel) (65) мстить за себя.
Во время столованья Нибелунговъ въ палатахъ царскихъ, дружина ихъ въ свою очередь столовала въ гостиннице. Владо съ своей тысячью, окружилъ гостиницу, вошелъ къ пирующимъ, и на поклонъ командира дружины Бургундской, брата Хагена, Данкварта, отвечалъ, что пришелъ не за поклономъ его, а за головой. Поеле краткихъ, на этотъ разъ, объясненiй, Данквартъ снесъ голову Владу. Въ следствiе чего, Гунны, разумеется, бросились съ обнаженными мечами на гостей, началась резня. Данквартъ отправился во дворецъ и донесъ Хагену, что въ герберге не благополучно. Вспыльчивый Хагенъ, понялъ въ чемъ дело, зверски взглянулъ на Гримгильду, выхватилъ мечъ изъ ноженъ, вцепился въ волоса маленькаго Ортлиба, отмахнулъ голову, бросилъ ее на колени матери, и сказалъ: на! я зналъ что ты намъ даромъ не поднесешь вина; вотъ тебе въ задатокъ!
Взоры и мечи хозяевъ и гостей ярко блеснули—начался кровавый бой.
Бургундовъ теснятъ; храбро защищаясь, они отступаютъ къ гриднице, где идетъ свалка между воинами. Гримгильда предусмотрительна: гридница вспыхнула, горитъ. Отъ жару и жажды изнемогаютъ Бургунды.—Пей кровь!—кричитъ Хагенъ. И эпическiе Бургунды, въ самомъ деле, по надлежащемъ однако же испытанiи действительно ли кровь утоляетъ жажду, прохлаждаетъ и подкрепляетъ силы, принялись пить кровь. После этой попойки, во время которой Гунны вероятно также утоляли жажду кумысомъ, битва возгорелась. Драматическое сраженiе между витязями Аттилы и Нибелунгами тянется въ продолженiи 2000 стиховъ. Все сражающiеся, по очереди, перебили другъ друга. Въ заключенiе, Θеодорикъ Бернскiй, сражается съ Хагеномъ, ранитъ его; но не желая умертвить, связываетъ и пе¬редаетъ Гримгильде; потомъ сражается съ самимъ Гунтеромъ королемъ Бургундскимъ, ранитъ его, и передаетъ Гримгильде, въ уверенности, что она пощадитъ и помилуетъ братьевъ. Но Гримгильда злобно и торжественно говоритъ Хагену: «хочешь жить, такъ скажи, где затаены вами сокровища Сигфрида?»
—Сказалъ бы,—отвечаетъ Хагенъ,—да я далъ клятву, до техъ поръ не говорить никому, где лежитъ кладъ, покуда живъ хоть одинъ изъ моихъ владыкъ.
—О, такъ мы сейчасъ же кончимъ дело,—прошипела Грим¬гильда, и чрезъ несколько мгновенiй, она держала уже передъ глазами Хагена отрубленную голову старшаго брата своего Гун¬тера, за волоса.
Хагенъ содрогнулся.—Нетъ уже въ живыхъ благороднаго короля Гунтера!—вскричалъ онъ,—нетъ юнаго Гизельгера, нетъ и Гернота; но живъ еще владыко мой Богъ, и дело, твое не кончено злодейка!
—Такъ подай же мне хоть мечъ моего Сигфрида!—изсту¬пленно проговорила Гримгильда, и быстро выхватила она мечъ изъ ноженъ, взмахнула—и голова Хагена отпала отъ плечь.
Въ это время вошелъ Аттила.
—Отъ рукъ женщины гибнетъ герой!—воскликнулъ онъ съ ужасомъ.
—Я за него мститель!—сказалъ старый Гадобратъ (Hadhu¬brath), поражая въ свою очередь Гримгильду.
«И тутъ легли все обреченные смерти,
Въ куски изрублена благородная жена.
Θеодорикъ и Аттило восплакали,
Душевно скорбя о кровныхъ своихъ и о витязяхъ. (66)»
Такимъ образомъ, по Nibelungenlied, Аттила после женидтьбы на второй жене, остался живъ и здоровъ; причиной гибели Ни¬белунговъ не онъ, а мщенiе Гримгильды за смерть Сигфрида. Все это совершенно сходно съ Niflunga Saga и Датскими древ¬ними песнями, и вообще съ народными сказанiями местностей соседнихъ съ событiемъ; но скальды Скандинавскiе поютъ, какъ увидимъ, иначе, и наводятъ на себя подозренiе.
Въ поэме «Valtarius Aquifanus» Бургундская королевна, уже не Гримгильда и не Гудруна, а Ильдегонда (Hildegonda). Это имя вполне напоминаетъ историческую Ildico (67) Iорнанда. Но, по народнымъ сказанiямъ (Vilk. Saga) Валтеръ и Ильдегонда составляютъ совершенно отдельную повесть. Валтеръ заложникъ, племянникъ Эрменрика Короля Опольскаго, (68) и съ родни Тодорику Бернскому (Bern); а Ильдегонда дочь Илiи, Ярла Грикiи (Grikaland) и племянница Остроя (Osantrix?) короля Вильцевъ и большей части Руси, (т. е. Великорусiи). Въ поэме же, Валтарiй заложникъ изъ Аквитанiи, которою въ то время владели Визи-Готы; а Ильдегонда дочь Эррика (Herric) Бургундскаго.
Coбытie совершается после победы на поляхъ Каталаунскихъ въ Галлiи, откуда Аттила привозитъ и Ильдегонду, и Валтарiя, и Франка Хагена, происходящаго по прямой линiи отъ Франка, сына Гектора Троянскаго. (69) Аттила самъ занимается воспита¬нiемъ юношей, учитъ ихъ молодечеству, стрельбе изъ лука, и въ то же время заботится просветить ихъ науками и эллинской мудростiю.
Но Хагенъ, не возлюбя наукъ, уходитъ на свою родину. У Валтарiя также въ голове не науки, а прекрасная Ильдегонда; и онъ замышляетъ также бежать на родину, но не одинъ, а вместе съ Ильдегондой. Чтобъ исполнить это, онъ проситъ со¬чинителя поэмы устроить во дворце Атиллы столованье, по образцу описаннаго Прискомъ Риторомъ, и ни дать ни взять, какъ искони вплоть до XVIII века водилось на великой Руси: «по¬честный пиръ на многи Князи, Бояра, на Русскiе могучiе богатыри и гости богатые». Это было самое удобное время для ис¬полненiя замысла; потому что покуда по обычаю длилось столованье, пилось здравiе, пелась слава, предвкушалось блаженство упоенiя, и въ заключенiе обходила кругомъ похмельная братина, можно было и бежать въ Аквитанiю и воротиться назадъ, осо¬бенно на коне, который давалъ «ускоки во сто верстъ.» Какъ сказано, такъ и сделано. Столовая палата убрана цветными паволоками, царское место золотой парчей аксамиченой, Аттила са¬дится за браный белодубовый столъ, по обе стороны два великихъ боярина, прочiе гости, по ряду, занимаютъ столы по сторонамъ. На столахъ стланы скатерти червленыя шитыя золотомъ, уставлены яствами и закусками; кравчiе и чашники разносятъ медвяное питье. Царская чаша ходитъ кругомъ. Гощенье, по обычаю, тянется до ночи, и хозяинъ и гости, по обычаю, сами на бокъ, голову на сторону, а кто и целикомъ подъ столъ. Между гемъ Ильдегонда добываетъ для Валтарiя изъ царской оружницы Ерихонскую шапку, кольчуги съ зерцаломъ, и вообще бро¬ню, оружiе и конскую збрую; а для себя изъ царской казны две крошни(? неразб.) драгоценныхъ камней и жемчугу. Снарядившись, Валтарiй идетъ въ царскую конюшню. Въ конюшне былъ конь, ко¬тораго по латыне звали Leonem; (70) а по русски: «конь лютый зверь и буръ и косматъ, у коня грива по левую сторону до сырой земли.» (71)
Между темъ какъ Валтарiй седлалъ коня, Ильдегонда успела поджечь столовую царскую палату; потомъ, сели вместе на лютаго зверя и помчались въ Аквитанiю.
Въ дороге не случилось съ ними ничего особеннаго, кроме того, что при переправе чрезъ Рейнъ у Вормса, (72) они чуть чуть не попались въ руки разбойнику Гунтеру съ его шайкой Франковъ, которые по сказанiю поэмы были въ сто разъ хуже Гунновъ. (73)
Такимъ образомъ и въ этой поэме, смешенiе именъ и событiй. Аттила, после пира съ пожаромъ, не умираетъ ни естественно, ни насильственно. Хватившись на другой день Ильдегонды и Валтарiя, онъ только выходитъ изъ себя, рветъ на себе царское платно сверху до низу, шлетъ погоню, и обещаетъ того, кто догонитъ беглецовъ, не только осыпать съ ногъ до головы золотомъ, но даже живаго похоронить въ золоте.
Въ переработанныхъ преданiяхъ, при-Рейнскихъ и при-Дунайскихъ, более полноты и смыслу; въ переработанныхъ квидахъ Эдды почти за каждымъ словомъ надо лезть, если не въ карманъ, то въ Specimen Glossarii, и въ примечанiя; но и въ нихъ мало определительнаго и тьма догадокъ, въ оправданiе которыхъ, толкователи слагаютъ темноту смысла на поэтическую вольность скальдовъ. Съ тонкимъ чутьемъ, какъ у Бабы-Яги, можно решительно сказать, что въ древнихъ квидахъ Эдды пахнетъ Русскимъ духомъ. Въ нихъ есть и Змей Горынычъ, (74) и старые вещуны и птицы вещуньи, и даже Царь-девица. (75) Но весь этотъ волшебный мiръ, какъ будто не въ своей тарелке; а полинявшая богатая ткань изустныхъ преданiй, какъ будто перекрашена, выворочена на изнанку и перекроена въ Тришкинъ кафтанъ, который, если начертать рунами, легко обратится въ Trisconis, sive Tuisconis Käfta i. e. toga.
Въ квидахъ, вместо Гримгильды (76) и Ильдегонды, после смерти Helke, сердце Аттилы наследовала Гудруна. (77) Вместо одного сына Ортлиба у ней два сына: Эрпо и Эйтиль (Eitil). По Atla-quida, не Гудруна замышляетъ мстить братьямъ смерть Сигфрида, а самъ Аттила, изъ корысти сокровища, которымъ они завладели. Онъ посылаетъ къ нимъ посла, какого-то Кнефрода, звать къ себе на пиръ. Кнефродъ прiезжаетъ
Во владенiя Гойковичей,
Къ дому Гуннара,
Железокованной скамье
И къ сладкому напитку. (78)
Угаданы ли последнiе два стиха—не наше дело судить; за нихъ ручается Specimen Glossarii. Такъ или иначе, но восточ¬ный посолъ заселъ на beckiom aringreipom и заговорилъ зычнымъ голосомъ: (79)
Аттила сюда меня послалъ,
Рядъ урядить (Rida orindi)
На коне грызущемъ узду (?)
Чрезъ темный лесъ,
Васъ проситъ, Гуннаръ,
Чтобъ пришли на скамью, (?)
Съ шлемомъ железокованнымъ (?)
Домъ посетить Аттилы.
Такъ ли говорилъ посолъ—незнаемъ; мы следуемъ слепо смыслу не подлинника, а переводовъ.
Братья Гудруны, (которыхъ на сцене только двое: Gunnar и Haugni—Хагенъ), не смотря на все предостереженiя, едутъ въ Gardi Huna, въ гости къ Аттиле. Гудруна встречаетъ Гуннара следующими словами.
«Лучше бы было, брать,
Еслибъ наделъ ты на себя броню,
Нежели железокованный шлемъ,
Чтобъ видеть домъ Аттилы.
Сиделъ бы ты въ седле
Солнце-светлаго дня;
Пришлось бы бледный трупъ
Норнамъ оплакивать,
А Гунскимъ щитоностнымъ девамъ
Изведать горе:
Быть бы самому Аттиле
Въ башне змей;
А теперь эта обитель
Для васъ заготовлена.
Такова «in varietate lectionis» мистическая речь Гудруны «quod etiam poësis tolerat»; изъ оной следуетъ, что Гуннаръ прiехалъ въ гости совершеннымъ колпакомъ: въ домашнемъ платье (in häuslichen Gewändern) и въ железокованномъ шлеме.
На речи Гудруны Гуннаръ отвечаетъ:
«Поздно уже, сестра, собирать Нифлунговъ!»
И действительно поздно: его просто вяжутъ по рукамъ и по ногамъ. (80)
Хагенъ тщетно защищаетъ Гуннара.
«Спрашиваютъ (неизвестно кто): не хочешь ли владыко Го¬товъ (?) искупить душу золотомъ?
«Пусть мне сердце Хагена (Haugni) дадутъ въ руки, пусть вырубятъ его изъ груди сына народоправителя (?)»
И вотъ вырезываютъ сердце изъ груди какого-то Гiалли (Hi¬alli) и подносятъ на блюде.
«Это сердце слабаго Гiалли,—говоритъ Гуннаръ,—оно дрожитъ: это не крепкое сердце Хагена.
«Смеялся Хагенъ, когда вырезывали его сердце.»
«Вотъ, это сердце Хагена,—сказалъ Гуннаръ,—оно и на блюде не дрожитъ. Теперь только я одинъ знаю, где сокрытъ кладь.»
За укрыванiе клада, Гуннара препровождаютъ въ погребъ полный змей. Тутъ, Гуннаръ беретъ арфу и играетъ последнюю песнь лебедя ветвями ногъ своихъ. (81)
Между темъ Аттила откуда-то возвращается; Гудруна встречаетъ его съ золотой чашей въ рукахъ, и проситъ испить за упокой братьевъ.
Когда Аттила выпилъ чашу и вкуейлъ брашно, Гудруна объявила ему, что онъ упился кровью детей своихъ и насытился ихъ сердцами.
На это сознанiе, въ Atla-quiþa, Аттила молчитъ; онъ опьянелъ и идетъ спать, предоставляя себе право отвечать въ Atla-mal. Гудруна же довершаетъ Ueberarbeitung Скандинавского скальда: она дала своему ложу напиться крови Аттилы, выпустила собакъ подлизать ее, и, въ заключенiе, запалила царскiя палаты. Въ этомъ-то пожаре, кроме Аттилы погибли и Гуннскiя Амазонки (Skiald-meyar).
За симъ следуетъ заключительная строфа:
Hon hefir þriggia Ea trium
þioþ konunga Illustrium regum
Ban orþ borit Necem patravit
Biort aþr sylti. Nitida quam periret.
Въ переводе Симрока:
Volksköng drei hat die edle Frau
In der Tod gesandt eh sie selbst erlag.
т. е. Она (Гудруна) отправила трехъ королей славныхъ на тотъ светъ, потомъ сама погибла.
Но эта заключительная строфа явно изменяетъ и противоре¬читъ смыслу квиды и вполне соответствуетъ смыслу преданiя народнаго (Niflunga Saga) и Nibelungenlied, въ которыхъ, погубивъ трехъ королей, своихъ братьевъ, Гримгильда (Гудруна) сама погибаетъ. (82) Чтобъ оправдать это противоречащее заключенiе, толкователи придумали, что подъ тремя убитыми Гудруной ко¬ролями надо подразумевать Аттилу и двухъ его сыновей (!). Положимъ, что такъ; но где жъ Гудруна сама-тo погибла?—Въ Atla-mal, повторяющей то же сказанiе, она остается жива, для того чтобъ въ Gudrunar-hvaut выйдти замужъ за Iанко (Ionakr), и родить двухъ сыновей, (83) которые бы отмстили Эрманарику за Сванильду, (84) и убили бы еще разъ сводного брата Эрпо. (85)
Изъ всего этого видно, какъ склеивались отрывки и строфы разныхъ древнихъ народныхъ квидъ, единственно по сходству упоминаемыхъ въ нихъ именъ.
При Atla-quiþa, въ конце, приписка прозой: «Enn segir gleggra i Atla-malom inom Graenlenzkom» т. е объ атомъ говорится подробнее въ Гренландскомъ сказанiи объ Аттиле.
Это сказанiе или Слово объ Аттиле действительно въ трое больше чемъ Atla-quiþa; но въ этомъ драматизированпомъ и такъ сказать лицедейномъ произведенiи, «изъ того же места, да не те(неразб.) жe вести». Тутъ братья Гудруны, Гуннаръ и Хагенъ, (Haugni) не смотря на предостереженiя сестры, на уговоры женъ и на сны предвещавшие беду, едутъ но приглашение Аттилы, на корабляхъ. Ехали они «долго ли коротко ли, но наконецъ могу сказать» (86) прибыли въ градъ, где царствовалъ Будли. Этотъ Будли, по исторiи Bleda (Владо), братъ Аттилы, по кви¬дамъ отецъ Аттилы, а по Atla-mal не братъ и не отецъ, а лично самъ Аттила.
Ученые толкователи утверждаютъ, что это пiитическая фигура, что поэтъ «figurate patrem hie ponit pro filio Atlalo». Подобное толкованiе значитъ тоже, что «для скальдовъ Эдды законъ былъ не писанъ». Такъ или иначе, но самъ Аттила является съ тол¬пой вооруженныхъ Гунновъ и начинается бой. После долгаго сопротивленiя, Гуннаръ и Хагенъ связаны по рукамъ и по ногамъ. Аттила велитъ Хагену вырезать сердце, какъ и въ Atlaquiþa; а Гуннара повесить и пригласить на него змей—«invitare eo serpentes»—«Ladet Schlangen dazu.»
Когда все это было исполнено, Гуннаръ взялъ арфу, (haurpo tok Gunnar) и заигралъ на ней ветвями ногъ своихъ.
Этотъ смыслъ утверждается ссылкою на позднейшую квиду Gunnars slagr (бряцанiе Гуннара), хотя позднейшая песнь не указъ смыслу древней.
После этого событiя, Аттила, хватившись своихъ детей, спрашиваетъ: где они играютъ? Гудруна объявила ему, что они уже не играютъ, что передъ нимъ стоитъ чаша, изъ которой онъ испилъ кровь своихъ детей, а сердца ихъ съелъ вместо телячьихь.
На это Аттила сказалъ: (87)
У тебя Гудруна жестокая душа:
Какимъ образомъ дозволила ты себе,
Кровь родныхъ своихъ детей
Вмешать въ мой напитокъ?
Съ этого благоразумно сделаннаго запроса, начались долгiе разговоры и взаимные упреки. Въ промежуткахъ, откуда ни взялся сынъ Хагена и во время ночи поразилъ Аттилу. Пробудясь и чувствуя рану, Аттила отрекается отъ помощи, но производитъ надъ Гудруной следствiе, ктó убилъ сына Будли?
—Я и сынъ Хагена, (88)—отвечаетъ Гудруна.
—Къ противоестественному убiйству побудило тебя злобное сердце,—сказалъ на это Аттила, и высчиталъ все, чемъ онъ хотелъ насытить жадное, лихоимное (89) сердце Гудруны.
—Пустое говоришь ты Аттила! пусть не насытна была я; а твоя жадность къ победамъ насыщала ли тебя?
—Пустое говоришь ты Гудруна! мало оправдаешь ты этимъ судьбу нашу. Все погибло!
Промолвивъ эти слова, Аттила умираетъ. Гудруна намеревается убить себя; но ей еще следуетъ жить въ двухъ квидахъ скальда, который незаботился о хронологическомъ порядке событiй.
Первая квида есть Gudranar-huaut (изступленiе Гудруны), а другая Hamdis-mal (слово о Хамди). Дело въ томъ, что по¬сле смерти Аттилы (въ 454 году) Гудруна выходитъ за мужъ за Iанко (Ionakr, короля Славянскаго (90).
Отъ него у Гудруны три сына: Saurli, Hamdir, и Егр; дочь же отъ перваго брака съ Сигурдомъ Гунскимъ (Hunskr—hunni¬cus), Свaнильда, выдана за Iормунрека или Эрманарика, короля Готовъ (ум. въ 376 году), который велелъ размыкать ее въ поле, привязавъ къ хвостамъ лошадей (91).
Узнавъ объ этомъ, изступленная Гудруна, побуждаетъ упреками сыновей своихъ Саурли и Хамди (объ Эрне ни слова), мстить Iормунреку:
Что сидите,
Во сне проводите жизнь;
Или не трогаетъ васъ
Полученная весть,
Что Iормунрекъ,
Вашу сестру,
Юную возpacmомъ
Размыкалъ конями,
Белымъ и воронымъ,
Въ открытомъ поле,
Серымъ быстрымъ (92)
Готскимъ конемъ (93).
Не похожи вы
На породу Гуннара,
Нетъ въ васъ такой души,
Какъ у Хагена!
Виновнику ея смерти
Вы решились бы мстить,
Еслибъ обладали смелостью
Моихъ братьевъ,
Или твердой душою
Царя Гунновъ!
Такимъ образомъ, Iормунрекъ, который исторически умеръ въ 376 роду, поэтически переживаетъ Аттилу, умершаго пъ 454 году.
Таково значенiе древнихъ Исландскихъ и Гренландскихъ квидъ, записанныхъ съ простонародного языка какими нибудь рунами, переписанныхъ въ XI—XIII столетiи Латиноготскими буквами, обработанныхъ и преложенныхъ учеными скальдами последующихъ временъ, на языкъ господствовавшихъ.
Эта обработка и преложенiе древнихъ гайдъ или квидъ и со¬ставляетъ причину того, что все собранныя въ народе песни и сказанiя относящiяся къ одному и тому же событiю, обличаютъ Эдду въ нарушенiи смысла существовавшихъ преданiй.
Разсмотревъ народныя, хотя уже и искаженныя преданiя, имеющiя отношенiя къ нашему предмету, мы видимъ:
1. Древнiя северныя квиды достигли до насъ не на языке народномъ, а на придворномъ и правительственномъ Готскомъ (94), который водворилъ Карлъ и для котораго самъ составилъ Грам¬матику. Языкъ народный, сельскiй, былъ Sclaventunge; ибо Галь¬скiе и Германскiе Славяне были уже въ то время въ отношенiи Готовъ рабы.
2. Позднейшiя сельскiя Славянскiя преданiя дошли до насъ въ то уже время, когда въ Германiи и аристократiя и народъ заговорили на чужомъ языке; и следовательно большая часть преданiй переведены изустно самимъ народомъ.
3. Такъ называемые Гунны, по квидамъ, сагамъ, и по всемъ преданiямъ севера, принадлежали къ древле-Германскимъ племенамъ, и отличались отъ западныхъ, Франкскихъ, только темъ, что были еще язычники.
4. Названiе народа Huni, Hune, Chuni, произошло отъ первоначальнаго названiя Kwänä, Kuenu, Cоnае, Kunае, смешиваемаго съ Готскимъ словомъ Kona, Kuna, Quena, Kwäna, означающимъ жена, что и породило, какъ увидимъ ниже, сведенiя о Гунскихъ Амазонкахъ, и потомъ принято въ писанiи, для избежанiя смешенiя въ смысле названiй.
5. Почти все собственныя имена въ древнихъ преданiяхъ Славянскiя. Постоянное измененiе ихъ видно изъ варiантовъ на различныхъ наречiяхъ. По преимуществу форма ихъ Кимврская, т.е. Сербская. На примеръ имя Юрiй, въ наречiи Сербскомъ ЂурЂе (Джурже, дзюрдзе) изменяется въ Галлiи въ Georges (Джорджъ), въ Данiи въ Sjurd, потомъ въ Siurit, Sivrit, Sivard, Sigurd, и наконецъ въ новейшее Siegfried, составленное для объясненiя смысла. Оно же, сократясь въ Sigar, Sigr и наконецъ въ Sig, означаетъ победа, сохраняя первобытный смыслъ имени божества победы.
Изъ Сербскаго собственнаго имени Огнянъ, Огньо, Игньо (въ религiозн. знач. то же божество грозы, громовержца, Перуна—Foudre) Лат. Ignius, Egnius, изменяется въ квидахъ въ Haugni Högni, и наконецъ въ Hagen.
Собствен, имя Яромиръ, изменяется въ Jarmar, потомъ въ Jarmar-rik (Rex Jaromir), Jormunrekr, Ermanarik, Hermanarik.
Гейзо—Gisle, Gisler, Giselher. Гурина—Gurin, потомъ Gudruna, и пр. и пр.
Описывая Иcтopiю Готовъ, (въ которой большая часть владетельныхъ, родовыхъ именъ, явно Славянскiя; ибо прозелиты Деизма продолжали носить древнiе родовые имена, какъ и во времена принятия Христiанства), Iорнандъ, не объясняя причины, замечаетъ, что у Готовъ было въ обычае (?) носить Гуннскiя собственныя имена. (95)
6. Изустная народная память объ Аттиле, на столько сохра¬нилась въ письменныхъ преданiяхъ запада и севера Германiи, на сколько событiя могли относиться до летописей, сагъ и квидъ, сочинявшихся придворными скальдами во славу новыхъ династiй.
Примечания
1. Alani (Amm); Alauni, βουλανες, (Pt). Ulinces, Ullini, Wholinees, На ме¬стности Галичанъ и Волынцевъ у Геродота 'AXaZovts. Дiонисiй Пе¬рiегистъ (см. Сл. Древ. Шаөарика), писавш. во 2-м-ъ веке. называетъ
2. «Бисовы дити».
3. По Далину (Ист. III в.; напротiвъ Filmer hin mikle сынъ Годорика или Гетрика. Филимеръ, или Вилимаръ. Слав. Велемиръ.
4. «Nec alia voce notum, nisi quae humani sermonis imaginem assignabat». Ne fut connue par aucun autre nom, que par celui qui assignait I'image du discours humain. C. J. Potocky.
5. Онъ переселилъ Άμαζόνες, Mελάγχλαtνοi и Σнνμνεiταi къ Волге, за Донъ, Сар. IX. tab. 2 Asiae.
6. «Homo subtilis antequom bella gererei, arle pugnabat».—«Consilio va-lidissimus, supplicantibas exorabiles, propitius in tide semel receptis.» lorn.
Въ Carfc Biterolf und Dietiteb, Aттилa во мудрости своей сравнивается съ Соломономъ; «но Соломонъ, при всемъ своемъ величiи, не имелъ при себе столько витязей,...говоритъ Битерольөъ, сколько я виделъ при дворе могущественнаго Аттилы.»
7. Кассiодоръ, въ начале VI столетiя былъ секретаремъ при Θеодорике Готскомъ, овладевшемъ Италiей. Сказанiя его и односторонны и при¬страстны.
8. Giseric, Genseric, Geiserich
9. «Bulgarorum sedes, quos notissimos peccatorum nostrorum maJa fecere». Гл. V. Тоже самое повторяется въ главе XXШ, о Славянахъ.
10. У IIpoкo Ө iя, Агаөiя, Менандра и Θеоөана: Утургуры, Ультигурьг, Савиры, Уногундуры, и пр.
11. In vita Frothonis Ш. Hervaraг Saga. Olai Vereli.
12. Напоминающаго Tudri Тацита. О Герм. Гл. 42.
13. «Но величайшiй стыдъ и безчестiе на всю жизнь оставить на поле сраженiя Князя и пережить его». Тацитъ о Герм. XIV.
Гельмольдъ пишетъ: «Quod si adieceris Ungariam in partem Slavoni¬ae, ut quidam volunt, quia nec habitu nec lingua discrepal, eiusque la¬titudo Slavicae linguae successit, ut pene careat aeslimatione.» т. e. «Если присоединять къ Славонiи и Угрiю, которой жители не отлича¬ются ни по обычаямъ ни по языку отъ Славянъ, то пространство зани¬маемое Славянскимъ языкомъ почти неизмеримо.»
14. Бутъ—песчаникъ, mоёllоn; бутъ—спудъ могильный; по Исландскимъ. квидамъ Bauta-steina—бутовой, могильный камень.
15. Такъ называемое Вандальское царство, пало отъ меча Велизарiя. Руссы Мавританскie обратились въ свою очередь за помощью къ Арабамъ, въ последствiи приняли исламизмъ и составили изъ себя силу его въ Ис¬панiи, подъ именемъ Мавровъ.
16. Тщетно сопротивляясь Маврамъ. Apiaнe Визиготы, или Готы Аквита¬нiи, овладевшiе Испанiей, около половины 8-го столетiя изчезаютъ съ лица Исторiи: La monarchie des Wisigoths est tombée. Sa chute mème a été si complète, que son nom disparait de I'histoire. Le phénomène est frappant et mérite d'ètre étudié. Hist. d'Esp. par Paquis et Dochez L. III. Ch. L
Коренные жители Каледонiи—Пикты, Албаны, Крутены, Пришельцы же Scoti, Scuth. Бухананъ и некоторые другiе историки полагаютъ ихъ выходцами изъ Испанiи. Lloyd и Stillingfleet положительно доказали, что монархiя въ Шотландiи началась спустя семь столетiй по Р. X, и следовательно соответствуетъ времени пропажи Готовъ въ Испанiи и Ак¬витанiи При Карле Великомъ, патронъ Готовъ, «вся нацiя Скотовъ съ своими Θилосоөами, прибыла иа корабляхъ и заняла земли, съ которыхъ Карлъ выжилъ Чеховъ, прозванныхъ Саксами (Saxi); новые же поселенцы, занявшiе ихъ землю, прибыли, по Витикинду, на корабляхъ изъ страны называемой Hadolaun или Hathalaon. Въ этомъ названiи не трудно узнать Skotland или Shetland, и понять, что названiе Skotti есть измененное произношенiемъ Gotti, Juti, Giudei. Это измененiе точно тоже какъ galdrar (гадляръ) по наречiю Исланд. skaldrar.
17. «II advint qu'au rivage de Gauie debarquèrent avec des marchands bre¬tons, deux Scots d'Hibernie, hommes d'une science incomparable dans Ies écritures profanes et Sacrées. Ils n'étalaient aucune marchandise, et se mirent à crier chaque jour à la foule qui venait pour acheter: «Si quclqu'un veut la sagesse, qu'il vienne à nous, el qu'il la reçoive, nous I'a¬vons a vendre.» Hist. de France, par Michelet.
«Deux savans hibernois ou écossais criaient à haute voix au milieu des rues: Science à vendre!» Moine de Saint-Gall. Hist. de Charlemagne, par Gaillard.
18. У Славянъ, какъ н у Индейцевъ, въ некоторыхъ случаяхъ были искупительныя человеческiя жертвы; въ деизмъ Готовъ оне уже не существовали. Постановленiе же Карла, объявленное Чехамъ (Saxi), грозило смертiю непринимающимъ крещенiе, возвращающимся къ язычеству, и приносящимъ человеческiя жертвы. Преследованiе падало пре¬имущественно на владетельные poды и дружины ихъ; большая же часть поселянъ осталась на месте; они известны были до позднейшихъ временъ подъ именемъ Вендовъ; переселенцы же изъ Шот-ландiи, Шоты (Scotti) или Готы, образовали изъ себя поселенie гражданское.
19. «Presque toute la nation des Scots, méprisant les dangers de la mer vient s'établir dans notre pays, avec une suite nombreuse de philosophes» Hericus dans sa vie de St. Cesaire. Hist. de Fr. Michelet. T. II.
Т. е. «почти вся нацiя Готовъ (Scoti, Scuten, Scuth, Attn cotti, Gatheli) переселилась къ намъ со множествомъ своихъ Θилосоөовъ».
20. Настоящаго Гомера, какъ Грека, Карлъ вероятно изгналъ бы изъ владенiй Папы: «Dans le premier cas, Charlemagne chassoit les Grecs de l'ltalie et de la Sicile, et c'était ce que désirait le Pape.»—«Le Pape, en donnant à Charlemagne le titre d'Empereur Romain, ésperait le rendre irreconsili¬able ennemi de l'empire Grec.» Hist de Charlem. par Gaillard.
21. Войско Карла преимущественно составляли наемные—solidati.
22. «Carmina Gentilia quibus veterum regum, actus et gesta canebat, scripsisse, memoriae que mandasse.» Eginh.
«Pour animér ses soldats et pour les instruire, Charlemagne fit faire un recueil de chansons militaires, qui composoient alors toute notre histoire.» Hist. de France. Gaillard.
23. Должно полагать, что Гомеръ Theodulf былъ первый творецъ сказанiй о роде Инглинговъ, чтобъ привить къ нему Iugelheim на Рейне, где родился Карлъ.
24. «Le cri de guerre de ces prètres militaires étoit: mort ou baptème! Hist, de Fr. Gaillard.
25. «Въ 9-е лето царства Маврикiева (591 г.), царскiе телохранители встретили во Θракiи трехъ человекъ, которые вместо оружiя имели при себе инструменты въ роде гуслей. Они называли себя Славянами и послами отъ своего народа, живущаго на самомъ краю западнаго Океана, къ Аварамъ.»
26. Санскр. гатъа, знач. гудъ, гуденье, песнь. Гатъака—гудокъ, гудецъ, гатникъ (Серб.), певецъ, музыкантъ. Кайдо (Чешс), гайде, гатня, гадлье—гудокъ, гуденье, гузло, гусли. Гада, гуденье, гаданье; гатнья, по Сербски, сказанiе, разсказъ. Въ Готскихъ наречiяхъ Kwiþa—песнь, ода, изменяется по произношенiю въ Quad, Gydd, Gydda.
27. «Frupit Augustis ter. Coss. Saxonum multitudo: et Oceani diflicultatibus permeatis, Romanorum limitem gradu petebat inlento, saepe nostrorum funeribus pasta.» Amm. Marc. I. XXVIII. V.
28. Hist, d'Ital. par Leo et Botta.
29. «Les anciens chants Gothiques n'ont qu'une dénomination nalionale, qui signifie «le peuple des dieux». Hist. de Suede par Geier.
30. «Индо-Германы».
31. Bсе грады Деваны, Девы, приняли въ последствiи названiя: Freystat, Freyburg, или Magdeburg.
32. Такъ, по выраженiю Лукана, Римляне прозывали Германовъ.
33. Имя Yngue, соответственно Славянскому Jano, Jaнко, Jaнулъ, Jанкулъ.
Окончанiе именъ на улъ, въ Готскомъ обращается въ ulf, olf, old, leif;
Радо, Ралулъ—Rodolf, сокращ. Rolf, Hrolf; Бojo, Боинъ , Боjанъ—Вёо, Bёowine, изм. въ Beowulf, изъ Бojyлe.
34. Далинъ. Ист. Швецiи.
35 Въ Индiи, отъ Харо% божества войны, господскiй родъ назывался арьяя—Ареевскiй, Юрьевскiй. Въ лат. отъ того же корня и слова Herus—do¬minus, назывались Heriles (см. Ihre), Eriles; отсюда образовалось название боярскаго рода у Готовъ Jarl, Eorl, и Aera—honor; aerlig—honoratus. На севере прозванiе Jari принадлежало сначала только владетельному роду, и значило не более какъ Юрьичъ, или Фамильное прозв. Юрьевскiй. Отъ слова же удельный произошли: aelhele, adelig и лат. aedilis.
36. «Philosophia antiquissima, dicta Voluspa.» По нов. толкованiю: Völo-spa. Названiе Edda объясняется различно; но все эти объясненiя странны. Можно полагать съ большею достоверностiю, что Edda значитъ тоже что Gydda, Quida—песнь, въ значенiи Сборника песень.
37. Ist. Edda. von I. Schimmelmann.
38. Дева-Кала-Сива, въ свойстве бога конечнаго времени.
39. «Inde genus durum sumus, experiensque laborum; Et documenta damus, qua simus origine nati.» Ovid.
40. Сравнимъ вообще ходъ Voluspa съ Метаморфозами и извлечемъ стихи понятные.
Voluspa, строфа I. Латинскiй переводъ.
Hliods bid еc Silentium rogo (!)
Allar kinder Entia cuncta,
(*) Liod, Hliod—звукъ, песнь; a нe молчанiе. Bid не отъ нем. bitten, нo отъ Анг. Сакс, to beat—pulsare—бряцать.
41. Овидiй былъ сосланъ Имп. Августомъ на Римскiя Подунайскiя границы, въ Г. Томи, (на гран. Добрушской области, при море). Жителей вообще онъ называетъ Скиөами, подразделяя на Сарматовъ (Слав. Сер¬бовъ) и Гетовъ (Готовъ). Овидiй явно отличаетъ Готскiй языкъ отъ Сарматскаго, хотя и смешиваетъ тотъ и другой: «Я живу, говоритъ онъ посреди зверскихъ Сарматовъ, Бессовъ и Гетовъ.» (Trist. L. III. FL X.).—«Я живу между Скиөами и Гетами.» (Trist. L. III. EI. XI).—«Какое несчастiе жить между Бессами и Гетами.» (Trist L. IV. El. I.)—«Сарматы и Геты будутъ ли читать мои произведенiя.» (L. IV. Fl. 2) «Здесь даже Сарматы и Геты знаютъ тебя.» (Pont. L. III. Ep. 2). «Я разговаривалъ съ ними о твоей привязанности ко мне; ибо я выучился говорить по Гетски и по Сарматски.»—«Θрако-Скиөская речь постоянно звучитъ мне въ уши, и кажется, что я могу уже сочинять на ладъ Гетскiй.» (Trist. L. III. El. 14)—«О стыдъ, я написалъ по Гетски сти-хотворенiе, применяя нашъ размеръ къ языку варваровъ, и, поздравь меня, оно прославило меня между ними и они прiобщили меня къ числу своихъ поэтовъ» (Pont L. IV Ер. 15).
42. Böria, beuren, buren—oriri; Bodmum—Boden; Midgard—недpa, твердь; mör, mor—море; scopo или scipa, кроме formare, значитъ dividere.
43. «Non igitur mirum, qnod recentiores Scandinavi diabolum pro Lokio illo ceperint. Hoc revera ita evenit ut in Islandia, ubi phrases multae perantiquis de Lokio fabulis, suam debent originem: sic: Loka lygi (лукавая ложь), Loka daun (лукавый духъ) и проч.»—«In Scandinavorum cantilenis, quae medio aevo onginem debent, variis celebratur Lokius потн nibus et cognominibus: Lokke Leiemand (чортова (лукаваго) волынка); Lokke löye (лукавый, юла, шутъ).» Edda Saem. Lex. Mith. p. III.
44. Шиммельманъ переводитъ стихъ: «Hapt sähun liggia under Hunalande»: Sie hat liegen gesehen unter der Hunnen (Veneden) land.»
Вопреки первоначальному изданiю Эдды, въ новейшихъ изданiяхъ, строфы, для отысканiя смысла, переселяются съ места на место, а Hunaland, переводившаяся Hunnorum luco, заменено посредствомъ Нгаеvarlundi—funesto luco. Подобныхъ замененiй тьма.
45. Чтобъ отыскать эту Völa, некоторые обратились къ упоминаемой Го¬рацiемъ Сивилле araminensis Folia.
46. Asa-Folck—Asathiod, Godthiod.
47. Смотри статью Рюккерта «Der Weltentsagende Hindu» въ «Zeitsehr. für die Kunde des Morgenlandes.»
Сравнивъ анологи Haramal съ Бгартрихара, мы увидимъ въ нихъ одну и туже душу, одинъ и тотъ же голосъ:
Haramal: «День хвали вечеромъ, жену пройдя съ ней путь жизни, мечъ—пocлe битвы; невесту после свадьбы; напитокъ—когда его выпьешь.»—«Мудрый употребляетъ и силу обдуманно; ибо наживъ себе враговъ, узнаешь поздно, что противъ сильнаго есть сильнейшiй.»—«Въ пути жизни нетъ друга лучше бла¬горазумiя; оно есть и лучшiй запасъ повсюду.»
Bhartrihari: «Чаруетъ светъ луны, чаруетъ лужайка посреди леса, чаруетъ дружняя беседа, чаруетъ слово певца, чаруетъ гневная слезка, дрожащая во взоре милой,—все очаровательно; но стоитъ ли все мимолетное этого очарованiя.»
48. Слав, бутъ, спудъ; въ Haramal и Inglinga Saga: Bauta-Steina. Бутъ могильный—песчаникъ, moëllon; Бутовые камни, или хронные, на Севере назывались рунными; соотв. лат. Ruiпа, напр. Ruinam ducere—совершатъ погребенiе.
49. Чешское произношенiе ближе къ Исландскому: вместо гайда—кайда—Quida. Кайдошъ знач. Гадляръ—Galdrar; изъ Кайдошъ образ. Гайдукъ, Гайдуче. Тоже значенiе имеетъ Пандуръ—Бандырь, Бандуристъ; трубачъ, трубирогъ (Trubac, Trubiroh); откуда въ Гальскомъ наречiи: Trouvaire, Troubadour.
50. Новолунги (Nivelongi, Niflungi, Nevelingi, Nibelungi, Nibelunc, Nebulo¬nes); пo Atlaquida называются они и Гуннами и Бургундами (см. Deutsch. Held. S. Raszmann. Einleitung). Эта фамилия сближается съ рóдами, носившими въ последствiи званiе Rhingrave, Wildgrave—Comes Rheni et Sylvarum». Эти леса, вдоль по левой стороне Рейна, Haute Forest и Hochwald. Древняя Фамилiя Neuville также принадлежала къ роду Comes Rheni et Sylvarum. Бургундiя, Альзацiя, Hunsruck, составляли пограничныя владенiя, воеводства, и след. область Nivelung вероятно называлась Новый Лугъ, со времени прихода Бургундовъ, около 370 года, изъ стараго Луга. Regio Hunesruck—Hunnorum statio, seu prae¬sidium, было главнымъ станомъ. Тамъ между прочимъ, по народному преданiю, былъ Hoinstein (Geogr. Cl. Ptol. apud H. Petrum. 1542). Po¬доначальникъ же фамилiи Нивелунговъ Giuki—Слав. Гойо, Гойко; въ лат. форме Cajus; въ сред. врем. Gaien, Cajan. Giuko, пo Nib. lied. Gibeche, былъ король подвластный Аттиле.
Городъ Caub, Cub, Cubae, на Рейне, противъ Hunsruck, соотв. посе¬ленiю Chaubi, и можетъ быть здесь было родоначалiе Kieвcкaгo, Куявскаго или Кыянскаго рода, котораго старейшая отрасль переселилась на Днепръ. Видя въ сагахъ родственныя отношенiя Гунновъ Рейнскихъ съ Днепровскими, Германскiе ученые поясняютъ это поэтическою вольностiю преданiй: «Omnes norunt, Hunnos fuisse nationem in Germania, et quidem eam speciatim, cui Attalus imperabat; hic autem, per licentiam poeticam, ponuntur pro Germanis in genere». Edda Saem. Hauniae 1818. P. II. Atlaquida. nota 51.
51. См. Известiя Имп. Акад. Наукъ: «Памятники нареч. Залабскихъ Древлянъ и Глинянь», статья А. Θ. Гильфердинга.
52. Какъ въ Индiи, такъ искони и у Славянъ, риөмы, созвучiя, употреблялись только въ обрядныхъ хоровыхъ песняхъ; такъ напр. Гайды Говинде (Gita Govinda), или спасу, по большей части съ риөмами, созвучiями и припевами.
Литовское Гонигле соответственно названiю Говинда—пастырь, Говидарь (отъ говядо), говейный.
53. Въ изданiи Хагена, древнее правописанiе обновлено; на пр. вместо Kunec (Кънезъ)—König; вместо Siurit—Siegfried.
54. Въ Датск. песнях собств. имя Siurit изменяется въ Siffuert, въ песняхъ Фöрскихъ острововъ въ Sjurd (George—Дзюрдзе—Юрiй). Sjurd по Фöрскимъ песнямъ Гуннскаго рода: «Kein mann in Hunenlanden der kann sein ihm gleich.» Переводъ Рашмана.
55. Hagen, Hogen, Haugni, Högni, имя соотв. Egnius, Jgnius, Слав. Игньо, Огнянъ.
56. Vilkina Saga, какъ и все древнiя русскiя сказки, на почве Германiи, какъ-будто подвергались строгой ценсуре: русскiй духъ въ нихъ непропускается; на пр. тамъ, где Баба-Яга, или вообще нечистая сила, почуетъ русскiй духъ и восклицаетъ: «фу, здесь пахнетъ русскимъ духомъ!» въ немецкихъ сказкахъ заменено: «фу, здесь пахнетъ человечьимъ мясомъ»! См. Народн. Русск. сказки. Изд. А. Афанасьевымъ.
57. «На северной стороне горъ, въ стране Славянской (in Svava) былъ го¬родъ Заградъ (Sägard); имъ владела Брингильда, неописанная по кра¬соте, мудрости и по геройскимъ подвигамъ, которыхъ слана не забудется во веки.» Vilk. S, cap. 17.
58. Brot of Brunhildar. Quido II.
59. Слово ронить, тоже что резать, рубить; ронить значитъ также хоро¬нить: на пр. ронить паруса—хоронить, спускать паруса. Слово резы (порезы, раны) однозначительно съ рунами. Въ Atla mal: «Reþ ek | aer runar er reist | in sister»—т. е. Речу (реку) я руны, что pежетъ тебе сестра.» (на стяге—Staff, Sta(n)ge, Stok). Писанiе это следовательно походило на бирки (отъ биръ: вира, сборъ).
60. Voyage des pays septentrionaux. par. S. de la Martiniere. 1682.
61. Серб. Iела, Iелица, Iелькa, Iелена,—тоже что и Елена, Ольга (Helga).
62. Въ Nibehing. L. кроме Heunenland, упоминается и Ungerland, которою правилъ братъ Аттилы Владо (Blöde).
Известно, что эта Ungerland составляла Славянскую крайну, или украйну, съ Римомъ. Эти Украинцы—Укряне, Укры, Угры, по Польс. произн. Węgri—Унгры, Венгры, въ сред. времена обратились въ Ungari.
63. По Iорн. Ernac, по квидамъ Erp, въ Лангоб. Ист. Еrpon. Готское Ortlieb—соотв. отъ Слав. Яролюбъ.
64. Посольство поэтовъ было въ старину въ великомъ употребленiи. Они составляли при дворахъ классъ ученыхъ, писцовъ и возглашателей славы. Певецъ былъ собственно и законникъ—διαnovos (? n - неразб.), дьякъ; по Свео¬готски Diaekne—scholaris, rheteur, declamateur, avocat, lettré (Ihre Lex. Swiogoth.
65. По Vilkina Saga, BIödelin отказался; а вызвался Irung, Hirung.
66. Da war gelegen aller da der Feigen Leib,
Zu Stücken war gehauen da das edele Weib
Dietrich unde Etzel weinen da begann ;
Sie klagten innigliche, beide, mage unde mann.
67. Серб, Iелена, Iелица, сбл. съ Илiйца, Илинка; на севере оно измен. въ Нillе, Hilleke: «Hille, Hilieke—ein franenname. Ich finde ihn in einer Rugischen Urkunde von 1354, und verschiedenen andern. «Piatt-Deutsches Wörterbuch. I.C. Dähnert. 1781.
68. Pull, Appuliae.
69. Потому разумеется, что Хагенъ былъ владетель города лежащего на р. Сенe, Троицы или Трокъ (Troyes, въ древн. Тrесае, Tricassum; a по Нибелунгамъ Tronege).
70. Quem ab virlutem vocitaverat ille Leonem. Walt. Aquit.
71. Смотри Русскiя квиды, собранныя Киршей Даниловымъ.
72. Vormica.
73. Г. Тьерри упоминаетъ о Легенде монастыря Novalése, по которой Валтеръ, потерявъ вероятно Ильдегонду, странствовалъ по свету богатыремъ-пилигримомъ, и палицей своей побивалъ целыя рати разбойниковъ, грабившихъ монастыри. Въ Новгородской сказке о Василье Буслаевиче (Богуславиче) есть также подобный старецъ Пилигримище.
74. Fafnir, или Svafnir.
75. Sigrdrifa или Sigurdrifa—прозванiе Брингильды.
76. Въ Gudrunar-quida Гримгильдой называется мать Гудруны; въ Nibel. L. мать героини Гримгильды (Гудруны)—Ute; въ Vilk. S.—Oda, Jutta, Ida.
77. Gudruna, Godruna; по Датски Gurine; въ Фöрейскихъ песн. Gurin.
Слав. Гурина, Iурина, Юрица.
78. Лат. перев. Ad aedes Giuki ille venit
Et ad Gannaris domum regiam,
Scamna ferro compacta,
Et ad potionem dulcem.
79. «Kaldri rauddo—frigida voce, id est malevola, intensa, quemadmodum istud nomen metaphorice adplicatur.» Edda Saem. Atla q. n. 10
80. Въ тексте: Fengo deir Gunnar Поимали они Гуннара
Ok i fiötor setto И посадили въ тюрьму,
Vinir Burgunda Друга (?) Бургундовъ (?)
Ok bundo fastla. И связали крепко.
81. «Movit que volarum pedalium ramis»—«mit der Zweigen der Füsse kennt er sie schlagen.»
По Vols. S. сама Гудруна прислала ему apфy, чтобъ онъ показалъ свое искусство. Гуннаръ игралъ на арфе зубами.
Эта Исторiя объ игре ногами, приписанная Гунтеру или Гуннару, безъ сомненiя относилась до гудочника или гадляра, который былъ по¬сланъ посломъ къ Гуннару, и которому Хагенъ обрубилъ руки. Nibel. L. Ст. 7931—36.
82. Nun ist von Burgunden der edele König (Gunter) todt, Giselher der junge und auch Herr Gernot.
83. Hamdir и Saurli.
84. Дочь Гудруны отъ перваго мужа Сигфрида.
85. Erp, сынъ Аттилы, убитый Гудруной въ Atla-quiþa и Atla-mal.
86. «Litlo ok lengra, ok mun ek þess segia».
87. Crudelis eras Gudruua!
Cum ita agere a te impetrabas,
Liberorum tuorum sanguine
Potionem mihi miscere.
88. По Vilk. S. когда Хагенъ былъ раненъ и связанъ другомъ своимъ Θеодорикомъ, то просилъ у него изъ дружбы какой нибудь жены, чтобъ оставить после себя наследника. Θеодорикъ исполнилъ его просьбу. По смерти Хагена и родился сынъ Альдрiанъ, который вероятно росъ не по годамъ н не по днямъ, а по часамъ, и по этой причине поспелъ къ мщенiю Гудруны.
89. Эти слова противоречатъ смыслу квиды.
90. «Bex verisimiliter Slavonicus.» Edda Saem. Т. II. Ind. nom. ргорг.
91. Saurli, no Iорн. Sarus; Егр, по Нибел. Ortlieb; по Atla-qui'а, Егр сынъ Аттилы, убитый по Нибел. Хагеномъ, а по квидамъ самой Гудруной, a по Hamdis-mal братьями. Hamdir, по Iорн. Ammius.
92. По Iорнанду Ildico, сестра двухъ Руссовъ Capo и Аммiя, размыкана но приказу Эрманарика за побегъ ея мужа, который вероятно былъ въ числъ заложниковъ. По Саксону Грамматику Swavilda (Всевлада; муж. соотв. имя Sivald—Всевладъ) жена Эрманарика размыкана по подозренiю.
93. Это также вероятно пiитическая фигура усиленiя: белый и черный—провзводятъ сераго.
94. Готы, какъ Iудеи, составляя разсеянную общину, были всегда подъ влiяниемъ языка того народа между которымъ жили.
Должно полагать, что Карлу Великому Готскiй языкъ былъ родной; при немъ и со времени его этотъ языкъ сделался придворнымъ и пра¬вительственнымъ, предоставляя Латинскому право языка религiознаго. Вероятно со времени же Карла учредились въ Славянскихъ областяхъ судилища подъ названiемъ Naemþ—Judicium ordinarium duodecim asses¬soribus constans (Ihre). Это теже 12 Дiаровъ Одеnа. Названiе Naemþeman—judex, судья, или Nalmning, безъ сомненiя дало начало слову Немецъ, Немчинъ, Nemes. Отсюда, въ Венгрiи, Nemes значитъ панъ, Nemesseg—господство.
95. Сар. X. Это онъ пишетъ говоря о Телефе, сыне Иракла, присвоивая его Готамъ; следовательно, если верить Iорнанду, то Телефъ былъ Готъ, носившiй Гуннское имя, а если неверить, то, просто Гуннъ т. е. Руссъ.
Помощь
