Исторический клуб: Шереф-ад-дин Йезди. Книга побед. - Исторический клуб

Отправлено 27 апреля 2012 - 06:51

ШЕРЕФ-АД-ДИН ЙЕЗДИ

КНИГА ПОБЕД

Публикация 1941 г.

ПРЕДИСЛОВИЕ

1

Золотая орда и зависевшие от нее владения, в совокупности именовавшиеся улусом Джучи, как известно, не имели своих летописей — по крайней мере они до нас не дошли, архивы их — если они существовали — безвозвратно погибли, и от всех ханских канцелярий сохранилось только несколько грамот в подлиннике или в русском переводе. Монеты и памятники материальной культуры являются, конечно, историческими источниками большой важности, но они могут осветить только некоторые стороны жизни этого огромного государства — государства кочевников, хотя и включавшего в свой состав многие области с оседлым населением, городами и областями старой культуры. Недостаток письменных источников, происходящих из самой Золотой орды, в значительной мере восполняется данными источников, происходящих из стран, подчинявшихся Золотой орде или находившихся с ней в сношениях дружественных или враждебных. Таких источников очень много. Это прежде всего источники русские, затем западноевропейские — на языках польском, венгерском и латинском, византийские — на языке греческом, восточные — на языках армянском, грузинском, арабском, персидском, турецком, чагатайском, монгольском, китайском и др. Понятно, что все эти источники чрезвычайно односторонни. Их авторов и составителей мало интересовала внутренняя жизнь Золотой орды, они записывали прежде всего то, что касалось их собственной страны. Так, русские летописи фиксируют прежде всего походы ханов на Русь, поездки русских князей в орду; они довольно хорошо осведомлены о том, что делалось в Сарае, но очень мало знают о событиях в Крыму, на Северном Кавказе, в Сибири и на Сыр-дарье. Источники арабские интересуются Золотой ордой прежде всего как союзницей Египта в борьбе с монгольскими владетелями Ирана — Хулагидами. Они лучше знают Крым, Азов, хуже — Сарай и почти не знают восточной части улуса Джучи. Источники персидские, с этой точки зрения, делятся на две группы. Более ранние, составленные в Западном Иране, знают Золотую орду прежде всего как врага, с которым постоянно идут бои на Кавказе — в Азербайджане и Дагестане. Более поздние, связанные с Восточным Ираном и Средней Азией, следят за зависевшей от Золотой орды Белой ордой (1) с центром в Сыгнаке и Сауране на Сыр-дарье, на территории современного Казахстана; только через нее они видят то, что делается в самой Золотой орде. И те и другие мало знают о делах Руси, Крыма и Поволжья. Во всех этих группах источников, конечно, есть и данные о внутренней жизни Золотой орды, но их сравнительно мало и историку приходится вылавливать их из массы материала.

Понятно, какие трудности для историков создает такое многообразие источников. Навряд ли может найтись историк, который мог бы в подлиннике изучить и русские, и западные, и восточные источники — примерно на 12 языках. Отсюда возникла необходимость в издании переводов всех этих источников, прежде всего источников восточных, как наименее доступных исследователям. Только при наличии таких переводов будет возможно составление настоящей научной истории Золотой орды, как и истории многих народов Советского Союза в период монгольского владычества, когда одни из них входили в состав Золотой орды, а другие зависели от нее. Отсутствием таких переводов, может быть, и объясняется то, что хотя уже прошло более ста лет с тех пор, как Российская Академия Наук в 1826 г. объявила конкурс на составление труда по истории Золотой орды, но и до сих пор мы не имеем ни одной работы, удовлетворяющей хотя бы выставленным тогда требованиям. (2)

Институт востоковедения Академии Наук СССР частично выполняет долг советского востоковедения — дать переводы восточных источников по Золотой орде, выпуская в свет II том начатого более 60 лет тому назад В. Г. Тизенгаузеном "Сборника материалов, относящихся к истории Золотой орды". Пожелание о скорейшем выпуске этого тома уже было высказано в печати. (3) Мы надеемся, что в дальнейшем нам удастся переиздать с накопившимися за истекшее полустолетие поправками и дополнениями давно ставший библиографической редкостью I том "Сборника", а также, в виде приложения к нему или в виде отдельного III тома, извлечения из турецких источников и из некоторых персидских сочинений, не вошедших в настоящий том.

2

Переводы отдельных восточных источников, содержащих сведения о Золотой орде, на западноевропейских и русском языках стали появляться с начала XIX в., отдельные отрывки из них находятся уже в трудах европейских ориенталистов XVIII в. Так, китайские источники по истории монголов — наименее, пожалуй, важные для Золотой орды, но очень ценные для других частей Монгольской империи — переводились Иакинфом Бичуриным и Бретшнейдером; (4) более важные для Золотой орды армянские источники переводились на русский язык К. П. Паткановым и Н. О. Эминым, (5) на французский Броссе и Дюлорье. (6) Ни китайские, ни армянские источники этими переводами не исчерпаны, и нахождение новых данных возможно и тут. Однако главными источниками по истории Золотой орды являются, конечно, не китайские и армянские, а, на ряду с русскими, арабские и персидские. Почти до конца XIX в. на западноевропейские языки — латинский, французский и немецкий — были переведены только немногие, главным образом позднейшие, арабские и персидские исторические сочинения; на русский язык (И. Н. Березиным) — только некоторые части труда Рашид-ад-дина. Недостаток переводов отчасти восполнялся трудами Хаммера (7) и Д'Оссона ( по истории Монгольской империи, представлявшими собой, в основном, пересказ арабских и персидских источников — пересказ более точный у Д'Оссона, с большим числом ошибок у Хаммера.

Попытка издать свод арабских, персидских и турецких источников по истории Золотой орды была предпринята в конце 70-х годов прошлого века крупным русским востоковедом XIX в. Владимиром Густавовичем Тизенгаузеном.

В. Г. Тизенгаузен родился в Нарве в 1825 г., окончил в 1848 г. Петербургский университет, в котором находился под влиянием знаменитого Сенковского (барона Брамбеуса). Несмотря на свой баронский титул, В. Г. Тизенгаузен не имел никакого состояния и после окончания университета в течение 12 лет был вынужден, чтобы содержать себя и семью, служить письмоводителем, а затем столоначальником в разных учреждениях. Только в 1861 г. ему удалось поступить на службу в незадолго до того учрежденную Археологическую комиссию, в которой он прослужил почти до самой смерти, последовавшей в 1902 г. И здесь он был вынужден заниматься в первые годы главным образом канцелярской и административной работой; позже он был занят многочисленными раскопками греческих городов и скифских курганов на территории Украины и Северного Кавказа — Востоком Археологическая комиссия очень мало интересовалась. Только незначительную часть времени В. Г. Тизенгаузен мог посвящать востоковедению, в котором он, однако, оставил немалый след. Главные его труды посвящены восточной нумизматике; они, особенно "Монеты восточного халифата" (СПб., 1873), и теперь еще являются главными пособиями при изучении одного из важных видов исторических источников — монет. Из-за всегда стесненного материального положения В. Г. Тизенгаузен мог выполнять крупные работы только при материальной поддержке со стороны ученых обществ или "меценатов", и почти все его работы написаны на соискание какой-нибудь премии, которую они, обычно, и получали. (9)

Огромный труд по собиранию восточных сведений о Золотой орде — он был рассчитан на 4 тома — был предпринят В. Г. Тизенгаузеном на личные средства графа С. Г. Строганова, любителя археологии и председателя Археологической комиссии. Благодаря помощи Строганова он в 1880 г. смог совершить путешествие по Европе специально для извлечения из рукописных собраний сведений о Золотой орде. Результатом этого путешествия и работ над рукописями петербургских собраний явился изданный на средства того же Строганова, хотя и после его смерти (он умер в 1882 г.), "Сборник материалов, относящихся к истории Золотой орды, т. I, извлечения из сочинений арабских". СПб., 1884. Тогда же В. Г. Тизенгаузеном были сделаны выписки из сочинений на персидском языке, которые он обрабатывал в последующие годы, но так и не успел издать. Это, может быть, объяснялось тем, что после смерти Строганова некому было финансировать работу по истории Золотой орды.

3

В 1908 г. бумаги В. Г. Тизенгаузена были переданы его дочерью Ю. В. Тизенгаузен в Азиатский музей Академии Наук, куда еще в 1902 г. перешла большая часть его библиотеки. Теперь, как и все собрания Азиатского музея, они находятся в рукописном отделе Института востоковедения Академии Наук СССР; в дополнение к ранее переданным Ю. В. Тизенгаузен в 1938 г. передала Институту еще некоторые сохранившиеся у нее бумаги, оказавшиеся весьма полезными при редактировании настоящего тома.

Вопрос об издании незаконченных работ Тизенгаузена возник сразу же после его смерти, (10) но издана была — Я. И. Смирновым и К. А. Иностранцевым — только одна: "Материалы для библиографии мусульманской археологии" (ЗВО, XVI, 1904, стр. 079-0145, 0213-0416). Вопрос об издании II тома "Сборника материалов, относящихся к истории Золотой орды", был поставлен перед Академией Наук уже при передаче бумаг, но лицо, которому эта работа была тогда поручена, не справилось с ней; в 1911 г. эта работа была поручена одному из редакторов настоящего тома, А. А. Ромаскевичу, но, по независевшим от него обстоятельствам, не была тогда закончена.

Различные части оставшихся после В. Г. Тизенгаузена персидских материалов по истории Золотой орды были им в разной степени обработаны. Одни, как извлечения из сочинений Джузджани, Джувейни и Рашид-ад-дина, были им обработаны, переведены, снабжены примечаниями и введениями, хотя начисто отделаны не были. Другие, как извлечения из сочинений Вассафа, Хамдаллаха Казвини, Шереф-ад-дина Иезди, Абд-ар-раззака Самарканди, Мирхонда и др., были им начерно переведены, для третьих — извлечений из "Тарих-и-Шейх Увейс", "Шеджерет ал-атрак", сочинений Низам-ад-дина Шами, Хафиз-и-Абру, Хайдера Рази, Гаффари и др. — им были сделаны только выписки из рукописей и некоторые заметки для введений.

При редактировании настоящего тома, в соответствии с тем принципом, который принял сам В. Г. Тизенгаузен для первого тома "Сборника", нами было решено исключить большую часть повторений, получившихся вследствие того, что позднейшие авторы использовали сочинения предшествующих. Таким образом нами были вовсе исключены извлечения из сочинений Фасиха Хафи (сост. в 1441 г.), Мирхонда (ум. 1498), Хондемира (ум. 1535), Маc'уда Кухистани (сост. ок. 1540-1551 гг.), Яхьи Казвини (ум. 1555), Муслих-ад-дина Лари (ум. 1572), Будака Казвини (сост. ок. 1576 г.), "Тарих-и-альфи" (сост. ок. 1591 г.), Мухаммеда Бака (сост. в 1677 г.), "Тарих-и-кипчак-хани" (сост. в 1721 г.). Не включены также выписки из сочинений Бейзави (сост. в 1276 г.) и Мухаммеда Шебангараи (сост. в 1342 г.); оба эти сочинения не являются для монгольской эпохи компиляциями, но даваемые ими сведения о Золотой орде крайне незначительны и не добавляют ничего к тому, что мы знаем из других источников. Кроме того, из сочинений Абд-ар-раззака Самарканди, "Введения" к "Зафар-намэ" Шереф-ад-дина Йезди и "Шеджерет ал-атрак" включены только те отрывки, которые не заимствованы из переведенных нами других источников; остальное же исключено. Этот принцип исключения повторений не мог быть проведен до конца, так как при этом возникала опасность вместе с повторениями потерять и существенные детали.

При расположении материала мы придерживались, как это сделано а в I томе, хронологической последовательности составления сочинений; поэтому, если в позднейших сочинениях оказывались сведения о более ранних событиях, они все-таки попали в конец тома. По соображениям удобства извлечения из "Муизза" были уже самим В. Г. Тизенгаузеном помещены в примечания и дополнения к переводу из более раннего автора, Рашид-ад-дина, а часть сведений "Анонима Искендера" помещена нами в примечаниях к переводу из более позднего — Шереф-ад-дина Йезди.

Особое место в бумагах В. Г. Тизенгаузена занимает полная копия сочинения "Дастур ал-катиб фи та'йин ал-маратиб" Мухаммеда ибн Хиндушаха Нахичевани, составленного в северо-западном Иране около 759-760 (=1357-1358) гг. при династии Джелаиридов (1336-1411). Это сочинение представляет собой руководство по написанию официальных документов и образцы последних. Джелаириды полностью следовали формам, употреблявшимся при Хулагидах — монгольских ханах Ирана — и это сочинение дает богатейший материал для изучения социального строя и административной системы Ирана при монголах. Так как административная система во всех монгольских государствах имела много общего, то это сочинение может быть использовано для объяснения, по аналогии, многих явлений из жизни Золотой орды; поэтому уже Хаммер (11) привел из него ряд извлечений в крайне неточных переводах. В. Г. Тизенгаузен полностью переписал венскую рукопись этого сочинения и частично выписал разночтения по рукописям лейденской и парижской; некоторая часть документов была им переведена. Мы не решились включить это сочинение, целиком или частью, в настоящий том. Прежде всего для правильного понимания документов, написанных чрезвычайно трудным языком, необходимо изучение всего сочинения в целом, что потребовало бы очень много времени и задержало бы выпуск тома. Затем навряд ли допустимо включение в сборник по истории Золотой орды материалов, относящихся к Ирану. Мы, однако, надеемся, что сочинение Мухаммеда ибн Хиндушаха, важное, между прочим, для истории Азербайджана, будет полностью издано в Советском Союзе в ближайшие годы. (12)

К выпискам из ряда сочинений нами были добавлены отдельные места и отрывки, пропущенные Тизенгаузеном. Кроме того, нами были включены в "Сборник" отрывки из продолжения "Тарих-и-гузиде", составленного самим автором Хамдаллахом Казвини (выписки из продолжения, составленного его сыном, Зейн-ад-дином, были сделаны Тизенгаузеном) и из продолжения того же сочинения, составленного Махмудом Кутуби; оба они являются первоисточниками для ряда последующих авторов. Включены также извлечения из так называемого "Анонима Искендера", сохранившего нам другую, не иранскую, а среднеазиатскую» историческую традицию и сообщающего много ценных данных, отсутствующих в других иранских источниках; достоверность их во многих случаях подтверждается сравнением с данными русских летописей. Понятно, что и теперь издаваемые материалы далеко не полны. Желательно было бы прежде всего использовать сочинения Кашани (см. ниже, стр. 139), Хафиз-и-Абру (см. ниже, стр. 104) и "Зафар-намэ" Хамдаллаха Казвини (см. ниже, стр. 90).

Далее, ряд интересных данных должен находиться в сочинениях историков Малой Азии XIII-XV вв., писавших на персидском языке, в особенности в сочинении Аксараи (13) и большой истории Ибн Биби; нам была доступна только краткая редакция последнего сочинения, отрывок из которой помещен ниже.

За сорок лет, истекшие с тех пор, как В. Г. Тизенгаузен оставил работу над "Сборником", были изданы многие тексты, которыми он пользовался в рукописях. Это дало нам возможность сократить до минимума издание персидских текстов, и они занимают в настоящем томе гораздо менее места, чем в первом. (14) Однако и при наличии изданий, не всегда критических, остается иногда необходимость обращаться к рукописям. В таких случаях мы, кроме рукописей, использованных Тизенгаузеном, привлекали и лучшие рукописи ленинградских собраний, поступившие после его смерти или бывшие ему неизвестными. Нами использованы рукописи собраний Института востоковедения Академии Наук, Ленинградского Государственного университета и Государственной Публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина, а также рукопись труда Рашид-ад-дина, принадлежащая Государственной Публичной библиотеке Узбекской ССР в Ташкенте. Существенные варианты, оказавшиеся в рукописях, отмечены в подстрочных примечаниях.

В. Г. Тизенгаузен снабдил примечаниями только переводы трех старейших авторов — Джузджани, Джувейни и Рашид-ад-дина; эти примечания, однако, в значительной мере устарели и были нами переработаны. Ко всем остальным переводам примечаний им сделано не было, все они принадлежат редакции. Полное комментирование переводов не входило в задачи издания; для облегчения пользования переводами в указателях терминов и географических названий даны краткие пояснения во всех тех случаях, когда для этого не требовалось специальных изысканий; в указателе имен собственных даны года правления ханов и других владетелей, поскольку они могли быть установлены.

В. Г. Тизенгаузеном были составлены вводные статьи к части текстов, но теперь, через сорок лет, они совершенно устарели. За это время открыто много неизвестных тогда сочинений, изданы многие тексты, находившиеся тогда в рукописях, выяснены взаимоотношения многих источников. Это заставило нас отказаться от издания уже составленных В. Г. Тизенгаузеном введений и составить их все заново, используя имеющиеся в его бумагах материалы. При этом особое внимание мы обращали на источники, которыми пользовался каждый автор и которые обусловливают достоверность его известий.

Переводы В. Г. Тизенгаузена, оставшиеся в черновом виде, нами во многих случаях исправлены без особых оговорок; стиль его исправлялся нами только в тех случаях, когда устарелые обороты были бы непонятны современным читателям. Как и сам В. Г. Тизенгаузен, мы опускаем в переводах стихи, не относящиеся к делу, цветистые описания и наборы эпитетов, заменяя их словами (цвет), многоточиями отмечаются пропуски мест, не имеющих отношения к нашей теме. Одной звездочкой (*) обозначено начало фразы, которая в примечании, по другому варианту, переведена иначе. Вопросительные знаки в скобках поставлены в тех случаях, когда мы не уверены в точности перевода или чтения имени. В круглые скобки заключены слова, вставленные при переводе для большей ясности последнего.

Транскрипция, принятая В. Г. Тизенгаузеном, теперь совершенно неупотребительна, и мы должны были отказаться от нее в пользу более обычной в наше время; к знакам русского алфавита добавлены, во избежание смешения различных имен, три знака для согласных: к (***), г (***.) b[ (*** и **). Особые трудности при передаче тюркских и монгольских имен, написанных арабским алфавитом, создаются тем, что в арабской письменности 1) чрезвычайно легко смешиваются совершенно различные согласные, например б, т, н, й и др. и, как правило, совсем не отличаются согласные п от б, ч от дж. и к от г; 2) не отличаются совсем гласные о, oe, уe от у, ы от и, а от аe и т. д., а зачастую гласные не выражаются вовсе. Вследствие этого установление действительного произношения собственных имен и географических названий оказывается крайне затруднительным, а нередко и вовсе невозможным; в ряде случаев наша передача собственных имен, не встречающихся ни в каких других источниках, кроме персидских и арабских, совершенно условна. Кроме того, передача тюркских и монгольских имен в персидских текстах вариирует в зависимости от диалекта, через который эти имена попали к автору; поэтому в текстах можно встретить написания Бату и Батуй, Берка и Берке, Кутлу и Кутлуг, Мамак и Мамай, Мунке, Менгу и Мунгу (произносилось, очевидно, Монке и Монгу), Токтамыш, Тохтамыш и Токтамыш и т. п. Такие варианты представляют иногда интерес для историков и поэтому нами в большинстве случаев сохранены; читатель . найдет отождествление подобных вариантов в указателе.

Социальные, административные и тому подобные термины — монгольские, тюркские и арабские — или оставляются без перевода, или даются в круглых скобках рядом с переводом; пояснения к ним даются в указателе терминов. Следует иметь в виду, что многие термины, особенно арабские и персидские, в самой Золотой орде, вероятно, не употреблялись, и они являются только переводами соответствующих тюркских или монгольских слов: например слово "эмир" заменяет монгольское "ноян" = "нойон" и тюркское "бек" = "бий".

4

Русские, арабские и персидские источники, как уже указывалось выше, составляют три основные группы источников по истории Золотой орды, количественно и качественно далеко превосходящие все остальные — китайские и монгольские, армянские и грузинские, византийские и западноевропейские. Совместное изучение этих трех групп, взаимная проверка их сведений, как правило, независимых друг от друга, (15) позволит, можно надеяться, исследователям теперь, после опубликования настоящего тома, выяснить основные факты истории Золотой орды. Конечно, полностью заменить источники, которые происходили бы из самой Золотой орды, они не смогут, но историку в изучении внутренней истории Золотой орды отчасти поможет богатый археологический материал.

Для первого похода монголов на Восточную Европу — похода Джебе и Субадая — персидские источники не дают почти ничего нового. Джувейни и следующий ему Вассаф говорят о нем очень мало, Рашид-ад-дин здесь следует Ибн ал-Асиру, рассказ которого приведен в I томе "Сборника". Но уже по отношению к походу Бату персидские источники, прежде всего Рашид-ад-дин, дают гораздо больше арабских и очень много добавляют к данным русских летописей и западноевропейских хроник. Кроме описания действий на Руси, в Польше и Венгрии, о которых говорят и другие источники, персидские авторы упоминают о действиях монголов в Поволжье, борьбе с кипчаками — половцами, асами — предками осетин, о действиях на территории Северного Кавказа и Дагестана, в других источниках совсем не отраженных.

Для периода относительного единства Золотой орды, до гибели Бердибека (1359), только персидские источники дают связное изложение политической истории Золотой орды; ни русские, ни арабские источники, не говоря уже о прочих, такого изложения не дают. Сопоставление всех трех групп источников позволяет точно установить последовательность и годы правления ханов (16) и позволяет выяснить ход первых внутренних войн в Золотой орде — Тохты с Ногаем в 1297 и следующих годах и после смерти Тохты в 1312 г. Персидские источники приводят много деталей, важных для понимания отношений между иранскими монголами и Золотой ордой. Запутанные и на первый взгляд малоинтересные перечисления членов ханского рода, которые дает тот же Рашид-ад-дин, помогают ориентироваться в огромном числе "царевичей", упоминаемых в источниках; беглые упоминания об отдельных событиях в этих перечислениях показывают нам существование в Золотой орде ряда уделов, о которых более нигде нет речи.

Из "Анонима Искендера", — источника для истории Золотой орды, использованного, и то в незначительной степени, только В. В. Бартольдом, — мы узнаем многое о роли в жизни Золотой орды биев — в арабскоперсидской передаче эмиров — действительных обладателей власти при большинстве ханов. О некоторых из них, например о Кутлуг-Тимуре при Узбеке, знают и арабские источники; о других, вроде Тоглу-бая или Тоглу-бия при Джанибеке и Бердибеке, знают только русские летописи и "Аноним Искендера".

Гораздо меньше, чем для политической истории, дают персидские источники для изучения экономики и социального строя Золотой орды. Эти стороны ее истории вообще чрезвычайно плохо отражены в источниках. Однако среди арабских сочинений есть такие, как сочинения Омари и Ибн Батуты, дающие географические описания Золотой орды, как все географические тексты, чрезвычайно важные для экономической истории. (17) Среди персидских источников есть только одно географическое сочинение — Хафиз-и-Абру, ничего не дающее для Золотой орды. Тщательный анализ попутных сообщений персидских историков о торговле, скотоводстве, земледелии и рыболовстве, конечно, даст кое-что для понимания экономической истории Золотой орды, но все-таки этот материал чрезвычайно скуден. То же относится и к данным по социальному строю; имеющаяся в персидских источниках социальная терминология, дающая кое-что для этого, относится по большей части к восточным районам улуса Джучи, территории современного Казахстана.

Как уже сказано выше, сведения персидских авторов о западной части Золотой орды — Украине, Крыме, Поволжье — относительно бедны, хотя и здесь можно найти многие данные, отсутствующие в других источниках. Более важны данные настоящего тома для истории народов Северного Кавказа — асов (осетин), ногаев, (18) черкесов, народов Дагестана; данных этих немного, но они единственные, в других источниках нет почти ничего.

Небесполезен будет настоящий том и для историков Азербайджана. Последний не входил в состав Золотой орды, но из-за его территории шли постоянные споры и войны между Джучидами и Хулагидами, отразившиеся в источниках. Однако наиболее, пожалуй, важны сведения настоящего тома о восточной части улуса Джучи. Уже для эпохи расцвета Золотой орды мы только из персидских источников узнаем об отношениях между Золотой ордой и государством потомков Чагатая и Угедея в Средней Азии, о владениях потомков Орды на Сыр-дарье и Семиречье, на территории современного Казахстана — обо всем этом и арабские и русские источники дают чрезвычайно туманные представления. Так, например, только из персидских источников можно установить, где в действительности лежали владения потомков Орды. Арабские писатели помещают их в Газне и Бамиане, на территории современного Афганистана. В действительности эти места сначала принадлежали дому Чагатая, а позже потомкам Хулагу. (19) Особенное значение имеют данные по истории восточной части улуса Джучи в середине и конце XIV в., когда Урусу, а затем Тохтамышу удалось завоевать и западную часть улуса — собственно Золотую орду — и на непродолжительное время создать относительное единое государство; о ходе этих событий, приведших в конце концов к окончательному распаду Золотой орды, мы узнаем только из русских и персидских источников, причем они видят их с разных сторон. Подробно описываются знаменитые походы Тимура на Золотую орду, также сыгравшие значительную роль в ее падении.

Данные по истории Золотой орды в эпоху ее окончательного распада в XV в., как известно, чрезвычайно скудны. Арабские источники для этого периода не дают почти ничего и единственными доступными были до сих пор источники русские. Между тем этот период чрезвычайно важен — это время, когда сформировались народы татарский, казахский и узбекский. Персидские источники дают здесь немного, но гораздо более, чем арабские; они позволяют во многом уточнить и дополнить сведения русских источников.

Итак, настоящий том немало нового даст для истории многих народов Советского Союза: русских, украинцев, татар, чувашей, азербайджанцев, осетин, черкесов, дагестанцев, ногаев, казахов и узбеков.

__________________________

К настоящему тому приложены указатели терминов и непереведенных слов, личных имен, географических, племенных и родовых названий, облегчающие пользование "Сборником". Указатели составлены А. П. Чернаенко, справки о значении терминов и местоположении географических пунктов составлены С. Л. Волиным.

Перевод всех текстов, не переведенных В. Г. Тизенгаузеном, принадлежит С. Л. Волину, ему же принадлежат введения к переводам всех текстов; им же произведено сравнение текстов с рукописями ленинградских собраний и отредактированы примечания. При редактировании тома были учтены замечания, сделанные П. П. Ивановым, А. И. Пономаревым и А. Ю. Якубовским и некоторые указания Н. Н. Поппе.

Несомненно, что и теперь в наших переводах и примечаниях можно найти ряд ошибок и упущений, и мы просим всех, заметивших их, сообщить Институту востоковедения, чтобы мы могли исправить их при переиздании I тома "Сборника" или при издании III тома.

Текст воспроизведен по изданию: Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды, том II. Извлечения из персидских сочинений, собранные В. Г. Тизенгаузеном. М.-Л. АН СССР. 1941


Комментарии

1. "Белой ордой" (Ак-орда) ее именуют персидские источники ("Аноним Искендера" и зависящие от него сочинения), называющие Золотую орду "Синей" (Кок-орда); русские источники, напротив, именуют "Синей ордой" восточную часть улуса Джучи — "Белую орду" персидских авторов. Однако в поэме "Хосрев и Ширин" Кутба упоминается Тинибек-хан, повидимому, сын Узбека и брат Джанибека; он при этом называется ханом "Белой орды". См. сборник "Мир-Али-Шир", Л., 1928, стр. 6-7.

2. Ср.: Сборник, I, стр. VI и сл.

3. Б. Греков и А. Якубовский. Золотая орда. Л., 1937, 6. Эти материалы в рукописи были использованы также А. Н. Насоновым (Монголы и Русь. М. — Л., 1940). Работа А. Н. Насонова является, хотя и не совсем полным, сводом русских известий о Золотой Орде.

4. Иакинф. История первых Четырех ханов из дома Чингисова. СПб., 1829. — Е. Bretschneider. Mediaeval researches from Eastern Asiatic sources, vv. I-II. London, 1888 (переиздано в 1910). — А. И. Иванов. Походы монголов на Россию по официальной китайской истории Юань-ши. Записки разряда военн. археол. и археогр. русск. военно-истор. общ., т. III, П., 1914.

5. К. П. Патканов. История монголов по армянским источникам, вып. I -II. СПб., 1874. — К. П. Патканов. История монголов инока Магакии. СПб., 1871. — Н. Эмин. Всеобщая история Вардана великого. Москва, 1861.

6. М. Brosset. Deux historiens armeniens: Kiracos de Gantzac XIII s., Oukhtanes d'Ourha X s. St. Petersbourg-, 1870. — Е. Dulaurier. Les Mongols d'apres les historiens armeniens. Journal Asiatique, V serie, t. XI, 1858.

7. Hammer-Purgstall. Geschichte der Goldenen Horde in Kiptschak. Pesth, 1840. — Hammer-Purgstall. Geschichte der Ilchane, d. i. der Mongolen in Persien, Bd. I-II. Darmstadt, 1842-1843.

8. Histoire des Mongols depuis Tchinguiz-Khan jusqu'a Timour Beg ou Tamerlan par М. le baron C. D'Ohsson. Ed. 1-е, 1824; ed. 2-е. La Haye et Amsterdam, 1834-1835; ed. 3-е (перепечатка второго), Amsterdam, 1852.

9. При изложении биографии В. Г. Тизенгаузена мы воспользовались материалами для био-библиографического словаря русских арабистов, собранными акад. И. Ю. Крачковским и Г. Г. Гульбиным и указанной в них литературой, в особенности анонимным некрологом, помещенным в "Известиях Археологической комиссии", вып. 2, 1902, стр. 120-126.

10. Ср. некрологи В. Р. Розена в ЗВО, XVI, стр. 231-236 и А. М-ва в газете "Новое время", б февраля 1902, № 9313.

11. Hammer. Gold. Horde, 463 — 516. — О сочинении Мухаммеда ибн Хиндушаха см.: Handschriften Hammer-Purgstalls, 171-177. — П. М. Мелиоранский. О Кудатку Билике Чингиз-хана. ЗВО, XIII, 015-023. — В. Бартольд. К вопросу об уйгурской литературе и ее влиянии на монголов. Живая старина, 1909, вып. II-III, стр. 42-46. — В. Бартольд. Персидская надпись на стене анийской мечети Мануче. СПб., 1911, 9, прим. 4. — Tuerk hukuk ve iktisat tarihi mecnwasi, I, 1931, 40-42 (на турецком языке).

12. Еще в 1902 г. (Архив Академии Наук СССР. Протокол историко-филологического отделения от 27.XI.1902, § 227) академики К. Г. Залеман и В. Р. Розен внесли в Академию Наук предложение об издании сочинения "Дастур ад-катиб" по копии В. Г. Тизенгаузена; почему это предложение не осуществилось, нам не известно.

13. Ср. о нем: В. В. Бартольд, ЗВО, XVIII, 0124-0137. — Мehmed Fuad Kоepruelue. Les Origines de l'Empire Ottoman. Paris, 1935, 22-23.

14. Персидский текст Рашид-ад-дина нами не печатается, так как он уже издавался частями, а полное издание его готовится в настоящее время Институтом востоковедения

15. Независимость эта, конечно, неполная; Рашид-ад-дин пользовался трудом арабского историка Ибн ал-Асира, а ряд арабских историков пользовался, повидимому, трудами Джувейни и Рашид-ад-дина. Основой рассказов китайских источников, с одной стороны, Джувейни и Рашид-ад-дина — с другой, часто является одна и та же официальная монгольская традиция.

16. Любопытно, между прочим, расхождение в годах смерти Бату и его преемников Сартака и Улакчи и воцарения Берке. Рашид-ад-дин (ниже, стр. 67 и сл.) и пользовавшиеся им авторы здесь сходятся с арабскими (Сборник, I, 121-150), давая 650 (= 1252) и 652 (= 1254) гг., тогда как Джувейни и следующие ему авторы дают для всех этих событии 653 (= 1255) и 654 (= 1256) гг., что подтверждается русскими источниками, датирующими смерть Бату 1255 г. и упоминающими Улакчи еще в 1257 г. См.: W. Вarthоld, E. I., под словами "Batu" и "Berke".

17. В первый том "Сборника" не включены два важных географических сочинения — Ибн Саида (XIII в., не издано) и Абу-л-Фиды (XIV в., существует издание и французский перевод Рено).

18. Тогда именовавшихся мангытами и живших к востоку от Волги.

19. Эта ошибка арабских писателей произошла, вероятно, вследствие того, что в Газну бежали монголы, составлявшие отряды Кули, сына Орды, посланного в Иран на помощь Хулагу и оставшегося там; см. W. Вarthоld. 12 Vorlesungen ueber die Geschichte der Tuerken Mittelasiens. Berlin, 1935, S. 188.

Отправлено 27 апреля 2012 - 08:18

ШЕРЕФ-АД-ДИН ЙЕЗДИ

КНИГА ПОБЕД

ЗАФАР-НАМЭ

XI

ИЗ "КНИГИ ПОБЕД" ШЕРЕФ-АД-ДИНА ЙЕЗДИ

Шереф-ад-дин Али Йезди, родом из города Йезда, находился при дворе Шахруха (807-850 = 1405-1447) и его сына Ибрахим-султана (был правителем Фарса с 818 = 1415 г., умер в 838 = 1435 г.). После смерти Шахруха Шереф-ад-дин поселился в Тафте, около Йезда, где и умер в 858 (= 1454) г. "Книга побед" — "Зафар-намэ", — законченная в 828 (= 1424/25) г., в Ширазе была, по словам Шереф-ад-дина, первоначально составлена Ибрахим-султаном при помощи секретарей и затем обработана в чрезвычайна высоком и цветистом стиле Шереф-ад-дином; весьма вероятно, однако, что роль Ибрахим-султана в составлении "Зафар-намэ" сильно преувеличена Шереф-ад-дином. Источниками "Зафар-намэ" явились:

1) "Зафар-намэ" Низам-ад-дина Шами, план сочинения которого был полностью принят Шереф-ад-дином;

2) описания и дневники отдельных походов, использованные и Низам-ад-дином; Шереф-ад-дин, однако, заимствовал из них многие детали, опущенные его предшественником;

3) стихотворная хроника, составленная уйгурскими писцами Тимура на тюркском языке уйгурским письмом и, повидимому, называвшаяся "Тарих-и-хана";

4) устные сообщения современников и участников походов Тимура.

Труд Шереф-ад-дина является самым полным сводом данных по истории Тимура, однако эти данные излагаются с большой долей тенденциозности; в частности, нередко поражения Тимура превращены в победы. Теми же Ибрахим-султаном и Шереф-ад-дином было начато в 822 (= 1419) г. и закончено не ранее 831 (= 1427/28) г. введение к "Зафар-намэ", имеющее особое название "Тарих-и-джехангир". Оно посвящено истории Чингиз-хана и его потомков и обычно именуется "Предисловием" — "Мукаддамэ" — к "Зафар-намэ"; странным образом это предисловие отсутствует почти во всех наиболее старых рукописях последнего. Источниками этого введения является, прежде всего, сочинение Рашид-ад-дина (повидимому, уже в редакции Хафиз-и-Абру), а затем, вероятно. уйгурские записи по истории членов рода Чингиз-хана; список ханов заимствован у Низам-ад-дина, но несколько дополнен. Кроме литературы, указанной на стр. 105, см.: Rieu, Catalogue, 173. — Storey, II, 2, pp. 283-287. — Настоящий перевод выполнен по калькуттскому изданию: The Zafarnamah by Maulana Sharfuddin 'Ali of Jazd. Edited by Mawlawi M. Ilahdad, 2 vols, Calcutta, 1885-1888 (Bibliotheca Indica). Главы о первом походе Тимура в Дешт-и-Кипчак переведены по изданию Шармуа: Expedition de Timour-i-Lenk oil Tamerlan contre Toqtamiche... en 793 on 1391... par M. Charmoy. Memoires de l'Academie Imp. des Sciences de St.-Petersbourg, 6-e serie, T. III, St. Petersbourg-, 1836, 172-243.

Для проверки текста использованы рукописи Государственной Публичной библиотеки им. M. E. Салтыкова-Щедрина, перс. нов. серия № 234 (ниже — С; датирована 888 = 1483 г.) и перс. нов. серия № 59 (ниже — D; датирована 1024 = 1615 г.; привлекалась местами). Текст извлечений из "Мукаддамэ" (оно не вошло в вышеуказанное издание) дан по рукописи ИВ АН 393 (ранее № 568, ниже — А), Государственной Публичной библиотеки Dorn 292 (ниже — В; 938 = 1531/32 г.) и указанной выше рукописи (перс. нов. серия № 59; ниже — D). Разночтения касаются по преимуществу собственных имен, причем там, где рукописи (особенно С, очень исправная и обильно огласованная) дают лучшие чтения и огласовки, мы приводим их в примечаниях. В примечаниях же помещены нами некоторые отрывки из "Матла ac-са'дейн" Абд-ар-раззака Самарканди (ниже обозначены "Абд") и из "Анонима Искендера" (ниже — АИ). Текст извлечений из "Предисловия", см. стр. 248-250.
________________________________________

Имена тех из рода Чингиз-хана, которые царствовали в Дешт-и-Кипчаке.

Всех царей из рода Чингиз-хана, правивших в Дешт-и-Кипчаке до сего времени, 32.

1) Джучи, которому по приказу отца принадлежали области Хорезм, Дешт-и-Хазар, Булгар, аланы и те пределы; между ним, Чагадаем и Угедаем постоянно была вражда. Он умер шестью месяцами раньше Чингиз-хана.

2) Бату, (1) сын Джучи, которого Угедай-каан, с сыном своим Гуюком, с Менгу, сыном Тули, с Булганом, (2) Бури и Байдаром, сыновьями Чагадая и с большим войском отправил в область, находившуюся под властью его отца. Всей этой областью до (земли) асов, русских, черкесов, до Крыма, Азака (3) и Булгара они овладели через некоторое время, после многих битв. К городу М.к.с., куда вследствие множества леса (даже) ветру трудно было пробраться, царевичи, срубив со всех сторон деревья, проложили дорогу такой ширины, что на ней могли двигаться 4встречные телеги. Они осадили город и после взятия (его) отдали приказание об общем избиении и сказали, чтобы у убитых отрезали правое ухо и представляли его. Было насчитано 270 000 (ушей). Когда настала весна и они управились с делами улуса кипчаков и аланов, то они с огромным войском двинулись на покорение (земли) келаров и башгирдов, жители которой были христиане, и страна которых прилегает к (владениям) франков. Гордясь своей многочисленностью и своим могуществом и узнав о движении войска Бату, они (эти народы) также занялись снаряжением войска, выставив 400 000 искусных в военном деле всадников, считавших бегство за стыд, и выступили (с ними) навстречу (монголам). Бату выслал вперед, в виде авангарда, брата своего Саканака (4) с 2000 человек (приказав), чтобы он разведал их численность и известил о положении (их) дела. Через неделю он (Саканак) вернулся и сообщил, что их вдвое больше войска монгольского и что они все люди боевые. Когда войска приблизились друг к другу, Бату приказал мусульманам собраться и заняться молитвой, а сам пошел на один холм, целые сутки ни с кем не говорил ни слова, усердно молился, плакал и просил (бога) о победе. На другой день занялись боем. Между ними находилась большая река. Ночью он (Бату) послал (сказать) войску, чтобы оно перешло через реку. Бату лично вступил в (самое) сражение и произвел несколько нападений сряду. Увидев превосходство сил, армия неприятельская двинулась с места, (5) а то войско, которое (ночью) перебралось через реку, напало на них с тыла. Саканак и все войско разом произвели атаку, бросились на царский шатер и палатки их, мечами разрубили канаты и опрокинули их. Вследствие этого неприятельское войско упало духом и обратилось в бегство, а войско Бату перебило всех их. Области те также подпали под власть (монголов). После этого Бату по повелению Угедай-каана посадили на престол в Дешт-и-Кипчаке. Город Сарай построил Бату. Он умер в 654 г. (= 30. I. 1256 — 18. I. 1257), соответствующем году дракона.

3) Берке-хан, брат его.

4) Саин-хан.

5) Йису-Мунке. (6)

6) Токта-хан.

7) Узбек-хан.

Джанибек-хан, который, вступив на престол ханский и приведя в порядок улус, с большим войском двинулся через Дербенд к Тебризу. В то время на престоле иранском не было царя из рода Чингиз-хана, престол же тебризский держал Ашреф, (сын) Тимурташа, сына Чупана сулдуза. Когда он (Джанибек) пришел в Тебриз, Ашреф не был в силах сопротивляться и бежал в Нахичеван. Его схватили, привели в Тебриз и предали смерти. Он (Джанибек) был царь (правоверный) мусульманин и прекрасного нрава. При проходе войска его, не смотря на многочисленность (его), жителям Тебриза не было причинено никакого ущерба. В пятницу он явился в мечеть Ходжи Али-шаха. Завоевав владения Азербайджана, он оставил там своего сына Бердибека с большим войском, а сам вернулся в Дешт. Прибыв же в юрт свой, он вскоре после того умер.

9) Бердибек-хан, сын Джанибек-хана, который, узнав о смерти отца, оставил Тебриз, направился в Дешт и сел на престол ханский вместо отца своего.

10) Кельдибек-хан.

11) Науруз.

12) Черкес.

13) Хызр-хан.

14) Муруд.

15) Базарчи.

16) Сасы-Бука.

17) Тузлук-Тимур, племянник Буки.

18) Мурад-ходжа, брат Тоглук-Тимура.

19) Кутлук-ходжа.

20) Урус-хан.

21) Токтакия, сый Урус-хана.

22) Тимур-Мелик, сын Урус-хана.

23) Токтамыш-хан, севший на престол Дешт-и-Кипчака при содействии Тимура, по милости и благосклонности его.

24) Тимур-Кутлук.

25) Шадибек.

26) Пулад, сын Шадибека.

27) Джелаль-ад-дин, сын Токтамыш-хана.

28) Кепек, брат Джелаль-ад-дина.

29) Керим-берди, брат Кепека.

30) Чекре.

31) Дервиш-оглан.

32) Мухаммед-хан. Продолжительность царствования их с начала 621 г. (= 24. I. 1224 — 12. I. 1225) до нынешнего дня, то есть до 831 г. (= 22. Х. 1427 — 10. Х. 1428), соответствующего году овцы, составляет 210 лег. Из них в летописи (нашей) будет рассказано об Урус-хане и о ханах, сидевших после него, так как они были современниками Тимура.

Рассказ о походе Тимура в Хорезм в третий раз и о возвращении его с пути по случаю восстания Сарбуги и Адильшйха Бехрама джелаира...

Они, (7) обратившись в бегство, отправились в Дешт-и-Кипчак, нашли себе убежище у Урус-хана и стали слугами того двора... Адиль-шах и Сарбуга занимались службой Урус-хану, но в конце концов (у них) забилась жила злобы и бесчинства, и в то время, когда Урус-хан находился в своем летовье, они, убежав, извлекли меч предательства из ножен вероломства, сразились с Учи-бием, ( уполномоченным хана, и, убив его, бежали оттуда, пришли в улус Джете, к Камар-ад-дину и стали возбуждать его к восстанию и смуте.

Рассказ о походе Тимура против Джете в пятый раз с войском, многочисленным как звезды...

В этом месте (Кочкаре) до высочайшего сведения (Тимура) довели, что Токтамыш-оглан, усомнясь в Урус-хане, обратил лицо надежды ко двору убежища мира и идет (сюда). Тимур отдал эмиру Туман-Тимур-узбеку приказание соблюсти обычай встречи и привести его с полным почетом и уважением, сам же благополучно повернул назад через Уйнагу (9) и остановился в Узгенде, а оттуда, двинувшись (дальше), счастливо прибыл в Самарканд. Эмир Туман-Тимур привел (туда) Токтамыш-оглана, а эмиры и сановники представили его Тимуру. Его величество, высоко оценив его приезд, не оставил без соблюдения ни одной тонкости (проявления) благородных царских качеств по части оказания ему приема и почета. По выполнении обычая (давать) пир (той) он роздал ему и его свите столько добра — золота, драгоценных камней, халатов, поясов, оружия, тканей, лошадей, верблюдов, шатров, палаток, барабанов, знамен, дружин и слуг и прочих принадлежностей великолепия и величия, — что и словами не рассказать и пером не описать. В знак же крайнего своего уважения и расположения он назвал его сыном.

Рассказ об отправлении Тимуром Токтамыш-оглана управлять Отраром и Сабраном. (10)

Тимур пожаловал Токтамыш-оглану всю область Сабрана и Сыгнака. (11) Когда Токтамыш утвердился там, то сын Урус-хана, Кутлуг-Буга, повел против него огромное войско. Между ними произошло сражение и с обеих сторон выказано было много усердия. Несмотря на то, что Кутлуг-Буга был ранен стрелой и умер от этой раны, поражение выпало на долю Токтамыша. Его иль ограбили; он убежал и пришел к Тимуру. Его величество оказал ему еще больший почет и уважение, чем в первый раз, и, снабдив его всеми принадлежностями могущества и царского достоинства, отправил его назад. Когда он прибыл в Сабран, то с той стороны Тохтакия, старший сын Урус-хана, с несколькими царевичами Джучиева рода, Али-бек и другие знатные эмиры, снарядив несметное войско, выступили против него (Токтамыша) для отмщения за смерть Кутлуг-Буги и подошли (к нему) ***. Когда Токтамыш-оглан, устроив свое войско, двинулся к ним навстречу и последовало сражение, то войско его было разбито и бежало. Он (сам), обратившись (также) в бегство, прибыл к берегу реки Сейхуна и, из страха за (свою) жизнь, снял (с себя) одежду и бросился в реку. Казанчи (12)-бахадур, преследуя его, дошел до берега реки и стрелою ранил его в руку. Перебравшись вплавь через реку, он (Токтамыш) нагой, одинокий и раненый зашел в лес и упал на землю и хворост. Благодаря одной из необычайных случайностей Тимур (перед тем) отправил к нему Идигу (13)-барласа, чтобы тот наставил его (Токтамыша), дабы он был храбр и мужествен в деле царства, дабы соблюдал осторожность в отражении врагов и приводил в порядок свою область (субе). (14) Случайно эмиру Идигу пришлось проходить ночью в том лесу. До слуха его дошел какой-то стон, и когда он (Идигу) стал доискиваться (причины его), то увидел Токтамыша нагого, раненого и упавшего без чувств ***. Он тотчас же спустился к нему и, выказав ему как следует заботу и сострадание по случаю нанесенной ему раны, снабдил его из того, что было при нем, сообразно положению его (Токтамыша) пищею, питьем и одеждой; насколько мог, соблюл все, что составляет долг заботливости и сердечной привязанности и отвел его к Тимуру, который в то время избрал своим местопребыванием окрестности Бухары. Узнав о положении Токтамыша, он вновь щедро одарил его всем, что подобает по царскому милосердию такого сахибкырана и вторично снабдил его как следует всеми принадлежностями величия и могущества. В это время прибыл Идигу, племенем (умак) (15) которого было мангут, (16) один из эмиров улуса Джучи, бежавший от Урус-хана. Он принес известие, что Урус-хан, собрав войска, идет в эту сторону и ищет Токтамыша. Около этого же времени прибыли также послы Урус-хана, Кепек-мангут и Тулуджан и представили послание Урус-хана, содержание которого было таково: "Токтамыш убил моего сына и, убежав, пришел в ваши владения; выдайте моего врага, если же нет, то, назначив место битвы, тотчас явитесь на бой". Тимур с царским достоинством ответил: "Он (Токтамыш) нашел себе у меня убежище, я его не выдам". Что же касается боя, то все для него готово ***..

Рассказ о том, как Тимур повел войско против Урус-хана.

Отослав назад послов Урус-хана, Тимур обратил высочайший помысел на снаряжение и устройство войска и оставил для управления столицею Самаркандом эмира Чаку. Собрав весь улус Чагатайский, он в конце того же года дракона двинулся на Урус-хана ***. Когда, после перехода (войска) через Сейхун, степь Отрарская сделалась ставкою победоносных войск (Тимура), то с той стороны Урус-хан, собрав весь улус Джучи, остановился, дойдя до Сыг;нака, от которого до Отрара 24 фарсаха ***. (В это время) выпало столько снега и дождя, что если бы от сильного холода не замерзла вода, то со всех сторон земли потоки слились бы в океан ***. Стужа дошла до того, что у всех живых существ, говорящих и не говорящих, члены и суставы перестали двигаться. Такое положение продлилось около 3 месяцев; и хотя две огромные армии, как два безбрежных моря, расположились одна против другой» но в то время никто не имел возможности двинуться. Тимур приказал Ярык-Тимуру, Хитай-бахадуру и Мухаммед-Султаншаху, который бежав от гератского князя (мелик), пришел к Тимуру, со всей поспешностью произвести ночной набег на неприятеля. Согласно приказанию они выступили в набег с 500 человек и ночью на пути столкнулись с сыном Урус-хана, Тимур-Мелик-огланом, при котором было более 3000 человек. В ту же ночь под утро завязался бой ***. Победоносное войско (Тимура), как обычно, одержав победу, обратило неприятелей в бегство и сокрушило их. От силы руки и размаха лука Ильчи-Буги Тимур-Мелик-оглан (17) был ранен стрелою в ногу, а в борьбе с действием дурного глаза эмир Ярык-Тимур и Хитай-бахадур оба были убиты. Когда победоносное войско с победой и торжеством вернулось обратно, последовал указ, которому повинуется мир, чтобы Мухаммед-Султаншах поспешил на разведку. Выполняя приказание, он захватил одного человека и привел его, а эмир Мубашшир, получивший такое же поручение, также захватил человека и привел его. По произведенному дознанию стало известно, что с неприятельской стороны для разведки послали в эту сторону двух смельчаков (бахадур), имена их Улуг-Саткин и Кичик-Саткин (18) с сотнею людей. В это время Ак-Тимур-бахадур и Алладад-бахадур были в городе Отраре и давали (19) войску съестные припасы (таг;ар); за городом они случайно встретились с неприятельским отрядом, пришедшим туда для разведки. С Ак-Тимур-бахадуром было не более 15 человек, но, полагаясь на пыл могущественной власти Тимура, он отважно бросился на них и, когда завязался бой, то, чтобы обмануть неприятеля, предпочел бегство и стал отступать от сражения до тех пор, пока враги, наступая, разгорячились и ряды их, выстроенные в колонну (ясал), смешались. Затем он (Ак-Тимур) извлек сжигающий гордость меч из ножен мщения, повернул обратно, бросился на них (врагов), положил (на месте) 2 человек из именитых (людей их) и совершенно разбил их. Те, кто при помощи лошадей спаслись, бросились в овраги и арыки. Кепекчи-юртчи, племянник Ак-Тимур-бахадура, убил Саткина малого, а Саткина большого Хиндушах, взяв в плен, живого привел к Тимуру. Стало известно, что Урус-хан, бежав, вернулся и вместо себя оставил Кара-Кисека. (20) Отличив Хиндушаха царскими милостями и щедротами, Тимур лично отправился против неприятеля. Кара-Кисек также ушел, и так как в тех местах не оставалось ни одного человека из врагов, то он (Тимур) счастливо и благополучно вернулся с войском из этого похода, расположился в высочайшей орде своей на равнине (джульге) Кеша и простоял там 7 дней.

Рассказ о нападении Тимура на улус Урус-хана.

Собираяся сразиться с Урус-ханом, Тимур счастливо и благополучно выступил в поход, сделав Токтамыш-оглана проводником (гачарчи). Двигаясь со всей поспешностью днем и ночью, он через 15 суток в понедельник утром прибыл в Джейран-камыш, (где) неприятельский иль пребывал в неведении (о движении Тимура). Ограбив их, победоносное войско захватило огромную добычу — лошадей, верблюдов, овец и пленных. Благодаря счастливой случайности, (в это время) без затраты усилий слуг Тимура умер Урус-хан и тернии его неприязни исчезли со столбовой дороги счастливой державы (Тимура). Вступивший на место его старший сын его Тохтакия также в это время пошел по стопам отца. Оказав поддержку и содействие Токтамыш-оглану, пожаловав ему царство всего Дешт-и-Кипчака и Джучиева улуса, приготовив и устроив ему все принадлежности царского достоинства и могущества, он (Тимур) оставил его в этом государстве и подарил ему коня по имени Хынг-оглан... (21) сказав: "На этом коне в случае удачи догонишь врага, а в случае бегства никто тебя не догонит". Повернув затем в сторону Самарканда, он благополучно и счастливо возвратился из Дешт-и-Кипчака и в начале года змеи, 778 (= 21. V. 1376 — 9. V. 1377), расположился в своей столице. По возвращении Тимура из Дешта, Тимур-Мелик-оглан, сев на ханство, с огромным войском пошел на Токтамыш-хана, и после многих стычек и сражений поражение выпало на сторону Токтамыш-хана; он спасся на том коне, которого ему подарил Тимур, и после многих бед на одной лошади и один прибыл к Тимуру. Благодаря дальновидному взгляду Тимура этот знаменитый конь сделался причиною спасения этого царевича. Тимур в царственной заботливости обратил внимание на улучшение положения Токтамыш-оглана и в конце |284| 778 г. (= 21. V. 1376 — 9. V. 1377), соответствующего году змеи, наделив как следует всеми принадлежностями царского достоинства и могущества, отправил с ним в Сыгнак (несколько) старших эмиров, как то: Туман-Тимур-узбека, сына его Бахты-ходжу, Урук-Тимура, (22) Гияс-ад-дин-тархана и Банги (23) -каучина, чтобы возвести его на ханство. Эмиры поспешили исполнить приказание и в упомянутом году возвели Токтамыш-оглана на ханский престол в Сыгнаке. Соблюдая обычай, они, как принято, устроили в честь его нисар.

Рассказ об отправлении Токтамыш-хака Тимуром на воину с Тимур-Мелик-ханом и о победе, одержанной над ним.

В первый раз, когда Токтамыш-оглан, отложившись от Урус-хана, прибегнул к защите Тимура, с ним прибыл Урук-Тимур, (24) удостоившийся милости Тимура. В отсутствие его Урус-хан пожаловал (сделал суюргалем) его тысячу другому. (25) В то время когда Токтамыш был разбит Тимур-Меликом, Урук-Тимур упал в бою и остался в том месте. Его взяли и привели к Тимур-Мелику, который пощадил его жизнь и отпустил его. Через некоторое время, которое он провел среди них в бедствии, он однажды, преклонив колена перед Тимур-Мелик-ханом, просил его возвратить ему иль и людей (26) его, чтобы он служил хану (та ханра куч дехед). Тимур-Мелик просьбы его не уважил и сказал ему: "Если хочешь, оставайся, а если хочешь, ступай". Урук-Тимур в ту же зиму бежал и прибыл к Тимуру. Удостоившись в Самарканде чести целования ковра, он был почтен царской милостью и изложил (Тимуру) положение дел Тимур-Мелика, (рассказав при этом) что он днем и ночью занят питьем вина, (27) до обеда спит и будь сто нужных дел, никому нельзя исторгнуть его из сна беспечности; по этой причине у людей нет более надежды на него и весь улус Джучиев требует Токтамыш-хана. Тимур отправил человека в Сыгнак к Токтамыш-хану (сказать), чтобы тот тотчас же пошел на Тимур-Мелика. А Тимур-Мелик-хан в ту зиму зимовал в Каратале. Токтамыш-оглан, согласно приказанию, снарядив войско, двинулся на него. Когда он прибыл туда, между ними произошла великая битва и благодаря счастливой судьбе Тимура поражение выпало на долю Тимур-Мелика. Токтамыш-хан, оставшись победителем, воссел на престол Дешт-и-Кипчака на место отцов и послал Урус-ходжу к Тимуру доставить известие о победе. Получению этого известия его величество очень обрадовался, несколько суток провел в наслаждениях и веселии и, чтобы сделать радость общею, приказал освободить всех заключенных и колодников, а Урус-ходжу удостоил разных милостей и почестей, подарив ему халат и пояс ***., и отослал его назад. Токтамыш-хан вернулся в Сыгнак и перезимовал там. Когда прибыла повелительница весна и повела свои войска злаков и цветов в сады и цветники, Токтамыш-хан, снарядив бесчисленное войско, двинулся в поход и покорил царство Сарайское и иль Мамака. Власть и могущество его стали развиваться, и благодаря счастливому распоряжению Тимура весь улус Джучиев вошел в круг его власти и господства ***.

Рассказ о возвращении Тимура в свою столицу...

В ту зиму (28) Токтамыш-хан через Дербенд отправил к Тебризу огромную армию, приблизительно 9 туманов, большей частью язычников, все безжалостных и злобных, с 12 огланами Джучиева рода, во главе с Бек-Пуладом, с эмирами Иса-беком, Яглы-бием, Казанчи и другими нойонами. Пройдя Ширван, они вошли в Азербайджан и заняли окрестности Тебриза. В городе не было солидного правителя, который в случаях подобного рода мог бы что-нибудь сделать. Подданные и жители тамошние в видах охранения семей и домочадцев своих, вместе с эмиром Вели, который будучи разбит и обращен в бегство прибыл туда, и Махмудом Хальхальским укрепили края и окружности города, стали упорно отражать неприятеля, что обязательно по закону, и почти целую неделю занимались сопротивлением и стычками. Наконец, то вероломное войско силою и превосходством овладело городом. Вели и Махмуд Хальхальский бежали и отправились в область Хальхаль. Воины стали грабить и разбойничать и совершали такие насилия, бесчинства, беззакония и злодеяния, какие только возможно представить себе. Сокровища и имущества, разные драгоценности (и) все, что в таком городе годами накопилось, в течение 10 дней было разметано и погибло ***. В ту же самую зиму, собрав все награбленное и забрав пленных, они ушли тою же дорогою, которою пришли...

Рассказ о походе Тимура на Берду и о прибытии известия о движении дештского войска.

Когда кончилась зимняя пора, когда по миру разнесся слух о выступлении армии весны и задвигалось войско зелени и трав, то в начале 789 г. (= 22. I. 1387 — 10. I. 1388), соответствующего году зайца, победоносное знамя могучего Тимура выступило в Берду. Одновременно с этим пронесся слух, что Токтамыш-хан, возмутившись, отправил войско через Дербенд. Дело происходило таким образом: Али-бек-гонггурат, Урук-Тимур и Ак-Буга-бахрин, которые между старшими эмирами улуса Джучи-хана отличались большим умом и здравомыслием, постоянно удерживали Токтамыш-хана словами увещания от дурных замыслов и указывали ему истинный путь. В том числе они всегда побуждали его к соблюдению прав Тимура и к следованию путем вежливости относительно слуг его величества, "ибо (говорили они) царство улуса Джучи-хана и место отцов попало в руки могущества (Токтамыша) благодаря благополучной державе и милости Тимура. Это величие и возвышение — да умножатся они — вообще добыты путем благоволения и расположения его величества и различные ласки и милости, оказанные (им) при всех обстоятельствах, превышают то, что можно описать. Обязанность (твоя) состоит в том, чтобы, запечатлев в душе это обстоятельство, ты всегда старался услужить его величеству достойными услугами, не оставляя без внимания ни одной мелочи из (обязательных) условий признательности и соблюдения прав, ибо во всяком случае благодарность за благодеяние непременно служит к большему возвышению и расширению государства. Да и положению дел мира нельзя очень доверять: если однажды — не дай бог этого — у обладателя благополучия нога наткнется на камень неудач, то помощью высочайшей милости опять можно подкрепить надежду и при содействии его счастья можно исправить расстройство дел". Благодаря искренности тех доброжелателей, блеск царства и владычества Токтамыш-хана с каждым днем усиливался до тех пор, пока не умерли Урук-Тимур и Ак-Буга. Несколько талба (29) мангутских, которые были близки к Токтамыш-хану, и Казанчи, убивший своего отца, нашли себе полнейший доступ к нему, а у Али-бека, из-за сближения этих негодяев (с Токтамышем), не осталось власти. Под дурным влиянием соблазнов и худых советов их Токтамыш-хан сошел с правильного пути и, покинув дорогу дружбы и расположения к Тимуру, обратился к возмущению и восстанию, сделался врагом и, снарядив огромное войско, отправил его в Азербайджан. Когда довели до высочайшего сведения весть (о том), что по ту сторону реки Куры видели отряд какого-то чужого войска, Тимур отдал приказ Шейх-Али-бахадуру Ику-Тимуру, Осман-и-Аббасу и нескольким другим эмирам и воинам перейти через реку Куру и разузнать о положении дела. (При этом) он сказал: "Так как у нас с Токтамыш-ханом заключен союз и договор» то в случае, если тот отряд, который видели, принадлежит к его войску, вы не спешите сразиться с ним, не опережайте их (боем)". Когда те, согласно приказанию, двинулись, Тимур, по внушению счастья, вслед за ними отправил мирзу Мираншаха и эмира Хаджи-Сейф-ад-дина с несколькими эмирами и воинами. Когда эмиры, которые отправились ранее, перейдя через реку Куру, подошли к неприятельской армии,. то выяснилось, что это войско Токтамыш-хана. Согласно приказанию Тимура, они не пустили в ход отваги и быстроты натиска, составляющих их обыкновение и привычку, не соблюли требований благоразумия» не учли возможности боя и отступили. Неприятели, отнеся это к слабости их, осмелели и, тотчас же бросившись на них, осыпали (их) стрелами и начали бой. Те упорно стали отбиваться и завязалось жестокое сражение ***. Так как эмиры этой (Тимуровой) стороны сначала не приняли в расчет возможности боя, то местом, где они стояли во время боя, был лес и вода, они не имели возможности (свободно) двигаться вперед и назад. По этой причине из них было убито около 40 человек и, против обыкновения, поражение досталось этим храбрецам, которые были лучшими (бойцами) своего времени ***. В это время мирза Мираншах со своим победоносным войском, перейдя через реку Куру, подошел (к ним). Нападая справа и слева, славные храбрецы силою счастливой руки и ударами молниеносного меча стали истреблять врагов. Так как у неприятелей нога стойкости ушла с места (30), то они обратились в бегство; победоносное войско, преследуя их, загнало их за Дербенд и многих из них взяло в плен. Этих пленных мирза Мираншах, связав, отправил ко двору Тимура. Шуриде, брат Мубашшира, был ранен в этом сражении. После того как его привезли в высочайшую орду, он явился в соседство милосердия божия (31). Когда пленных неприятельского войска привели к высочайшему престолу и поставили на колени, то могущественный Тимур в силу полноты власти и величия не обратил внимания на воздаяние за их злодеяния и, взглянув (на них) взором прощения и снисхождения,, по прежнему обыкновению расспросил их о Токтамыш-хане и ласково и увещательно сказал: "Между нами права отца и сына; ради чего же он предпринял такое неблаговидное действие, без причины послал в эту сторону войско и загубил столько тысяч невинных мусульман? Ему после этого необходимо остерегаться подобных непохвальных поступков» и, соблюдая договор и данное слово, не будить заснувшей смуты". Это увещание, сказанное могущественным Тимуром, соответствует преданию о пророке, (который) сказал" "Смута спит; да проклянет аллах того, кто ее разбудит!" После этой благосклонной речи милость царская изволила приказать, чтобы тех пленных освободили, наделили деньгами и платьем, чтобы им дан был проводник и чтобы их пропустили через победоносное войско и отправили в Дешт-и-Кипчак, который есть место (пребывания) их ***. Мирза Мираншах, переправившись через реку Куру, на берегу ее вернулся в высочайшую орду, которая откочевала оттуда, и победоносное знамя под охраною защиты и милости божией направилось к озеру Гокча ***.

Рассказ о причине возвращения Тимура в столицу...

Из Мавераннахра в 17 дней (32) прибыл посол с известием, что в той стороне поднялась пыль смуты и что Токтамыш-хан опять посыпал прахом вероломства и предательства темя своей державы и отправил в Мавераннахр огромное войско. Событие это произошло следующим образом. Когда войско дештское под начальством Бек-Ярык-оглана, Илыгмыш-оглана, Иса-бека, Саткин-бахадура и других эмиров, пройдя через Сыкнак, прибыло в Сабран и занялось осадой его, то Тимур-ходжа-и-Ак-Буга, которому вверена была охрана этого места, занялся отражением и противодействием им. Сколько ни употребляли усилий осаждающие (33) и сколько ни устроили они мужественных боев, у них (из этого) ничего не вышло. Не будучи в силах овладеть (Сабраном), они ушли оттуда и напали на другие места. Мирза Омар-шейх, находившийся в Андугане, собрав войско тех местностей, пошел отражать их, эмир Сулейманшах и эмир Аббас, также приведя в порядок войско, остававшееся в Самарканде, и оставив в Самарканде эмира Лаля, брата Тог;ай-Буги барласа и Шейх-Тимура, сына Ак-Тимур-бахадура, двинулись в поход и присоединились к мирзе Омар-шейху (34). Они вместе (с ним) перешли через Сейхун и на равнине Чуклюкской (35), лежащей в 5 фарсахах от Отрара к востоку, осенью того года сошлись войска обеих сторон. Вытянув свои боевые линии и устроив правое и левое крыло, они устремились друг на друга и завязалась битва ***. Пылание огней сражения и побоища продлилось до ночи. Мирза Омар-шейх, который по полноте мужества и отваги был единственным в (свое) время, как ослепительная молния и бушующий ветер бросился в центр сражения и, прорвавшись на другую (противоположную) сторону неприятельского войска, оказался далеко от своей армии. Воины, не видя его, смутились и, потерпев поражение, разбежались в разные стороны. Эмир Аббас был ранен стрелой в этом сражении, а мирза Омар-шейх, благодаря силе могучей державы, невредимо вышел из среды неприятелей, поспешил в Андуган и снова собрал своих рассеявшихся воинов... (36) Эмир Сулейман-шах и эмир Аббас, а из эмиров кошунов Тимур-Таш, Берат-ходжа, Севинч-Тимур и другие, после сражения с дештским войском, происшедшего в местности Чуклюк, вернулись разбитые и занялись охраной Самарканда, отвели людей во внутрь крепостной стены и отправили Тимур-Таша в Термез, чтобы он занялся охраной его. Неприятели, прибыв, стали ходить кругом и грабить деревни, а некоторые из них двинулись на Бухару. Другой отряд войска Токтамыш-хана, пришедший через Хорезм, дойдя до Бухары, задумал овладеть ею и в видах осады ее расположился вокруг города. Внутри находились Тогай-Буга-барлас, Атылмыш-каучин и Дурбай (37) -каучин. Укрепив стены и крепость, они мужественно принялись за отпор и отражение их (неприятелей). Произошло много битв, и, не будучи в силах овладеть Бухарой, неприятели по необходимости ушли оттуда, занялись опустошением областей Мавераннахра и подожгли Зенджир-Сарай. Проводником их был Султан-Махмуд (38), сын Кейхосрова Хутталани. Пройдя Карши и Хузар, они произвели набег до Койтана (?) и берега реки Аму. В это время умер эмир Аббас от удара стрелы, которою он был ранен в Чуклюкском сражении.

Рассказ о возвращении Тимура в (столицу) и о предоставлении управления Фарсом и Ираком роду Музаффара.

Когда известие об упомянутых происшествиях дошло в Ширазе до Тимура, он со всею поспешностью отправил эмира Осман-и-Аббаса с 30 000 всадников из именитых храбрецов через Йезд в Самарканд... Тимур, решив вернуться в Самарканд, в последних числах мухаррама 790 г. (1. II — 9. II. 1388 г.) двинулся в путь... Когда слух о движении победоносного знамени дошел до Мавераннахра, неприятели не смогли устоять в нем и предпочли бегство. Некоторые ушли в Хорезм, а некоторые направились в Дешт-и-Кипчак. Тимур, перейдя через Джейхун, остановился в столице — Самарканде и вслед неприятелю отправил Худадада Хусейни, Шейх-Али-бахадура, Омар-и-Табана и других эмиров, которые, согласно приказанию, идя днем и ночью, преследовали их до местности Билан и, уничтожив многих из врагов мечом мщения, победоносно вернулись к подножию высочайшего престола.

Рассказ о походе Тимура в Хорезм в пятый раз.

В год крокодила, соответствующий 790 г. (= 11. I. 1383 — 30. XII. 1388), Тимур, с помощью божией, двинувшись в Хорезм, остановился в местности Эгрияр. Вперед в виде авангарда он послал Кунче-оглана и Тимур-Кутлуг-оглана, отложившихся от Токтамыш-хана и укрывшихся при дворе Тимура, вместе с Шейх-Али-бахадуром и Шейх-Тимур-бахадуром. Переправившись через канал Багдадек, они послали Эйд-ходжу на разведку. Он сел на коня смелости, отправился в путь и, захватив одного из пастухов Илыкмыш-оглана, привел его. Расспросив его о положении неприятелей, его отправили к Тимуру, который, разузнав от него, что делают враги, двинулся оттуда и пришел к каналу Чедрис. По благополучном отбытии его оттуда, от неприятеля прибыл беглец, сообщивший, что Илыгмыш-оглан и Сулейман Суфи, предпочтя голову престолу и жизнь дому, покинули Хорезм и убежали к Токтамыш-хану. Тимур в погоню за ними отправил мирзу Мираншаха, Мухаммед-Султан-шаха, Шемс-ад-дина Аббаса, Учкара-бахадура, Ику-Тимура и Сунджек-бахадура. Они, согласно приказанию, поспешили через Кумкент и Кыр (39), заимствовав быстроту движения у молнии, настигли неприятелей, многих из них извели мечом насилия и, победоносно вернувшись с бесчисленною добычею, прибыли в царский стан. Тимур, пробыв несколько дней в Хорезме, издал обязательный указ о том, чтобы всех жителей и обитателей города и области переселили в Самарканд и чтобы город Хорезм целиком разрушили и засеяли ячменем... Когда прошло 3 года с разрушения Хорезма, в конце 793 г. (= 9. XII. 1390 — 28. XI. 1391), во время возвращения из похода на Дешт-и-Кипчак, он (Тимур) послал Мусаку, сына Джанги-каучина, чтобы снова привели Хорезм в культурное состояние. Он (Мусака) окружил стеной и населил квартал Каана, который Чингиз-хан во время распределения областей между детьми, вместе с Кятом и Хивой включил в улус Чагатая (40). В это наше время (41) населенный Хорезм есть этот самый квартал.

Рассказ о выступлении Тимура на войну против Токтамыш-хана и об одержании победы при помощи божией.

Так как злая судьба, которую непреложное перо начертало на челе несчастий и бедствий, привела Токтамыш-хана к тому, что он, забыв все милости и попечения Тимура, отважился на неблагодарность, то он собрал со всего улуса Джучи, доставшегося ему лишь благодаря помощи и содействию Тимура, огромное войско. Счих: "Из русских, черкесов, булгар, кипчаков, аланов, (жителей) Крыма с Кафой и Азаком, башкирдов и м.к.с. (42) собралось войско изрядно большое". С такою неподдающеюся счету армией, превосходившей число древесных листьев и дождевых капель, в конце 790 г. (= 11. I — 30. ХII. 1388), соответствующего году крокодила, в начале зимы двинулся он против Тимура. Когда последний узнал об этом, то с войском самаркандским и кешским выступил из столицы, раскинул ставку в Сарардже и разослал тавачиев для сбора и вызова победоносных войск по всем странам и краям (своих) владений. Случайно стужа в этом году была до такой степени сильна, что небо постоянно натягивало на плечи (мех цвета) беличьей спинки, а земля беспрерывнонадевала (мех цвета) горностая ***. В это время принесли известие, что находящийся в авангарде войска Токтамыш-хана Илыгмыш- (43) оглан с огромным войском, перейдя через Ходжендскую реку, расположился близ Уджук-Зернука. Тимур тотчас же решил быстро двинуться на них. Эмиры и нойоны коленопреклоненно настаивали, что следует повременить до тех пор, пока соберутся войска из краев. Содержание (44) этих слов на пробирном камне проницательного мнения Тимура не оказалось чистопробным и, посчитав нужным устраниться от последствий (поговорки) "в откладывании (таится) несчастье", согласно указанию: "не откладывай дела с сего дня на завтра; как тебе знать, что за время будет завтра", он (Тимур) признал осуществление своего намерения верным, сильно ухватившись рукою упования за крепкий канат божией помощи, не стал дожидаться сбора войск и, несмотря на то, что по всей дороге снег лежал по грудь лошадям, с отрядом личного конвоя (хассекиян), утаптывая снег, двинулся вперед и пошел ночью (45) ***. Мирза Омар-шейх из Андугана, снарядив тамошнее войско и быстро подвигаясь по берегу Ходжендской реки, присоединился к высочайшему поезду. Тимур отправил Кунче-оглана, Тимур-Кутлуг-оглана и Шейх-Али-бахадура с отрядом войск отрезать неприятелям путь бегства. На другой день, при восходе солнца, месяц победоносного знамени, взойдя на вершине холма Анбара (?), настиг неприятеля; раздался военный клич и завязался бой ***. Когда огонь сражения запылал от вихря натиска храбрецов, то из отдушины тимурова счастья стал дуть ветерок победы, и враги, показав спину поражения, обратились в бегство. Многие из них погибли под рукою и ногою смерти, объятые ужасом; некоторые, страшась огненного меча, бросились в Ходжендскую реку, и пыль их существования унес ветер тления. Тем же, которые спаслись от избиения и спешили бежать, войско, которое ушло вперед, чтобы преградить путь неприятелю, вышло навстречу и (вместе с) победоносным войском, гнавшимся (за ними), окружило их, как дичь на охоте, со (всех) сторон и ударами копий и стрел, мечей и тяжелых палиц истребило их и поводья жизни их передало в жестокие руки Азраила. (46) Бахшия Айди-берди (47) взяли в плен и хотели отделить голову от тела, но когда он, страшась за жизнь (свою), объявил свое имя, то его живого отвели к Тимуру, который, расспросив о положении и делах Токтамыш-хана, облек его в халат прощения, подарил одежду, почтил его царской милостью, и он был удостоен чести службы при высочайшем дворе ***. Затем, откочевав оттуда, он (Тимур) благополучно пустился в обратный путь, в месяце сафаре 791 г. (= 30. I — 27. II. 1389) сделал привал в Акаре и там пробыл (некоторое время) (48). Когда вследствие наступления авангарда весны губительная армия холода обратилась в бегство и щегольские войска зелени и трав отовсюду задвигались на полях и в садах ***. со всех сторон сошлись победоносные войска. Мирза Мираншах явился ко двору его величества с войском из Хорасана и к ставке царской прибыли войска из Балха, Кундуэа, Баклана, Бадахшана, Хутталяна, Хисара и других областей и городов ***. Тимур приказал, чтобы мирза Омар-шейх, эмир Хаджи-Сейф-ад-дин и Ику-Тимур отправились и из судов и плотов устроили мост на Ходжендской реке. Поспешив исполнить приказание, они отправились, в нескольких местах устроили мосты и известили Тимура. Его величество в реби I 791 г. (= 28. II — 29. III. 1389), соответствующем началу года змеи, откочевав оттуда, с помощью божией, двинулся в путь. Прибыв к берегу реки, он со счастливыми сыновьями и всем славным войском по тем мостам переправился через реку и в авангард назначил Тимур-Кутлук-оглана, Сунджек-бахадура и Осман-бахадура. Выступив, согласно приказанию, они выслали вперед караул. Посланные, увидев караул неприятеля, вернулись и довели (об этом) до сведения эмиров, которые, устроив с войском засаду, не показывались неприятелю. Так как враги не видели никого и настала ночь, то они совершенно спокойно предались сну, подобно своему счастью ***. Победоносное войско, благодаря бодрствующему счастию, выступило и сделало на них ночное нападение ***. Большая часть вражеского войска была перебита; остальные постепенно с сотнею страданий выбрались из этого омута, обратились в бегство и, перебравшись через реку Ардж (49), пришли к Токтамыш-хану. Войско последнего осаждало Сабран, где Чингирче, Ляд и Кушчи, обороняясь и отбиваясь, храбро сражались. Не будучи в силах овладеть Сабраном, Токтамыш-хан ограбил Ясы и расположился в тех равнинах. Когда ему дали знагь о прибытии победоносного войска Тимура, то и у царя и у войска, у всякого, кто услышал это известие, пред могуществом Тимура задрожала нога твердости и стойкости, на них напал страх и ужас, и войско, несмотря на такую многочисленность и обилие оружия и снаряжения, при одном лишь слухе, распалось, и всякий рукою нужды ухватился за полу бегства; они, немедля пустившись бежать, рассеялись и разбрелись как "саранча расползшаяся" ***. Узнав о бегстве неприятелей, Тимур послал эмир Хаджи-Сейф-ад-дина с обозом в Самарканд, а сам ускоренным марше] (илгар) отправился вслед за врагами. Для поимки языка он выела. вперед Ходжа-Шейх-каучина, Тублак-каучина, Каракан-бахадура, Аман шаха и Девлетшаха-джебачи с 40 отборными людьми о двуконь. В местности Сарык-узен они наткнулись на неприятельский сторожевой отряд стоявший позади (неприятеля) и, вступив с ним в горячий бой, убил] многих из них; уцелевшие от меча бежали. Когда смельчаки (бахадуры возращались обратно с победой и одолением, они в пустыне столкнулись с Кытба (50) -тарханом, (51) который стоял (лагерем) со 100 семьями (ханевар) Сразившись также с ними, Шанкуль (52) (?)-бахадур силою могучей державы взял в плен Кытба-дархана, который был старшим этого племени и его с людьми и стадами и табунами силой погнали и в местности Ак-суме привели в высочайший лагерь (53). Тимур счастливо выступил из этой местности, прошел через степь по Урунг-Чакылской (54) дороге и при был в местность Билан. Выступив оттуда и пройдя через Сарык-узен и Куруджун (55), он остановился в Ал-Кушуне... Тимур намеревался лично отправиться вслед Токтамыш-хану, но нойоны и эмиры, сговорившись, преклонили (перед ним) колена и языком искренности и доброжелательстве доложили (следующее): "Не признает ли его величество справедливым чтобы мы сперва отправились против Хызр-ходжи-оглана, сына Тузлук-Тимур-хана и против Ингатуры и, по заслугам накааав их, сделали так, чтобы они в другой раз не допускали на ум мысли отважиться и решиться (на такое дело), и чтобы уже по окончании этого дела мы предприняли поход против Токтамыш-хана". Тимур выслушал их слухом согласия (56).

Рассказ о походе Тимура в Дешт-и-Кипчак (57).

Осенью этого же 792 г, (20. ХII. 1389 — 8. ХII. 1390) Тимур, решивший, привести в исполнение намерение свое вторгнуться в Дешт-и-Кипчак, бросил тень внимания на распознание состояния войска и устройство армии ***. Под охраною и с помощью божией он счастливо и благополучно выступил из Самарканда и, перекинув мост через Ходжендскую реку, переправился. Зиму он провел в Ташкенте, между Парсином и Чинасом. В это время разумное мнение его признало посещение славной гробницы шейха Маслахата за одно из средств к достижению целей духовных и мирских. С этой целью он направился в процветающий город Ходженд, искренно и от всей души исполнил обряды паломничества, роздал в таком виде, который подобает, милостыни 10 000 кепекских динаров людям, заслуживавшим (этого), и благополучно возвратился в Ташкент. Там здоровье его величества уклонилось от пути стойкости и (с ним) приключилась болезнь; припадки ее чрезвычайно усилились и продолжались одну сороковицу (58), так что эмиры и сановники государства были очень смущены и озабочены ***. Через несколько дней, когда благословенное здоровье (его) укрепилось, и мирза Мираншах, прибыв с войском из Хорасана, удостоился счастья целования ковра, Тимур обратил внимание на устройство армии, отличил эмиров и нойонов царскими милостями и всем воинам роздал подарки (укулька) ***. По приведению войска в порядок Тимур распределил по эмирам проводников; при центре, где находилось победоносное знамя, состояли в качестве вожатых (кылауз) Тимур-Кутлуг-оглан, сын Тимур-Мелик-хана, Кунче-оглан и Идигу-узбек. В четверг 12 сафара 793г. (= 19. I. 1391), когда солнце находилось под восьмым градусом Водолея, высочайший поезд под охраной и помощью божией, двинулся в поход. Мирзу Пир-Мухаммед-и-Джехангира и мирзу Шахруха он (Тимур) оставил для управления государством, придав им эмира Ла'ля и эмира Мулькута. Всех жен он отослал назад за исключением великой госпожи Чульпан-Мелик-аги, дочери Хаджи-бека Джете, которая в этом великом походе удостоилась счастья быть спутницей его величества. Когда тронулось победоносное знамя, окруженное несомненной победой и всевышней помощью, эмиры — темники, тысячники и (эмиры) кошунов выступили в поход по порядку (мурчил). Когда местность Карасеман стала местом счастливого привала, то прибыли послы Токтамыш-хана. Эмиры и нойоны, поселив их в приличном помещении, оказали (им) должный почет. Вследствие снега и дождя в этом месте пробыли несколько дней. Когда весть о прибытии посланцев Токтамыш-хана дошла до благословенного слуха Тимура, он приказал привести их ***. По исполнении обрядов целования земли они преподнесли 1 сокола и 9 быстрых коней, которых они привели в качестве подарка. Тимур, соблюдая обычай, (принятый) у султанов, взял сокола (себе) на руку, но по чувству царского достоинства, не обратил большого внимания. Послы почтительно и смиренно, с разными извинениями и испрашиваниями прощения, стоя на коленях, представили ему через старших эмиров послание Токтамыш-хана такого содержания: "Его величество в отношении ко мне — отец и благодетель-кормилец, так как прежние права его на мою благодарность за разные милости и благодеяния, которых он удостоил меня, таковы, что из тысячи одно, а из многих (лишь) немного можно изъяснить. Если государь по крайней милости и состраданию царскому соблаговолит простить тот дурной поступок и неуместную вражду, на которые я осмелился под влиянием несчастной судьбы и советов злобных и научающих злу людей, которых я стыжусь и раскаиваюсь, то это прибавится к прежним благодеяниям и милостям. Я же, зная границы своя, после этого ни на один волос не сойду с пути повиновения и подчинения и ни одной мелочи не упущу в соблюдении условий приличия и послушания" ***. Тимур сказал: "В начале дела, когда он (Токтамыш), уйдя от врагов, раненый и больной, пришел к нам, (всем) людям известно, как он был включен в число сыновей и до какой степени ему была оказана забота. Между прочим, ради него я двинул войско на Урус-хана и (из-за этого) в ту зиму погибло столько лошадей, солдат, имущества и снаряжения. Несмотря на это, я заботился об усилении и поддержке его до тех пор, пока, отделив иль его от идя Урус-хана, отдал его ему (Токтамышу) и так усилил руку его, что он утвердился в ханском достоинстве на престоле улуса Джучиева. Держава — от бога всевышнего, но причиной того был я. Постоянно я ласково и радушно звал его сыном, а он меня называл отцом. Когда же держава утвердилась за ним, и он убедился в своей силе и могуществе, то забыл долг (благодарности) за милости и благодеяния и не выполнил обязанностей сына. Когда мы, предприняв поход в землю Иранскую, были заняты покорением Фарса и Ирака, то он, вступив на путь возмущения, выслал войско опустошать окраины нашего царства. Мы не обратили внимания на это, (ожидая) не раскается ли он в своем непохвальном поступке и не воздержится ли от своей неосмотрительности и наглости, но от упоения вином гордыни он до такой степени лишился сознания, что совершенно не отличает добра от зла; он вторично повел войско и выслал вперед в качестве авангарда большой отряд, который вторгся в наши владения. Мы тотчас выступили против него, и армия его, не видевши черной массы нашего войска, предпочла бегство. Теперь он узнал о нашем намерении и, чувствуя свою слабость, представляет извинения. Так как с его стороны уже неоднократно наблюдалось несоблюдение договоров, то полагаться на его слова было бы неблагоразумно, и с божьей помощью и небесной поддержкою мы выполним план, который составили и ради которого собрали войско, а там (посмотрим), какова воля творца, (сказавшего): «Вернись к ним, мы пойдем на них с войском, с которым им не совладать, и изгоним их оттуда униженными; они трусы» (59). Впрочем, если он (Токтамыш) говорит правду, что ищет мира, то пусть пришлет к нам навстречу Али-бека, чтобы мы после переговоров (джанкы) с эмирами выполнили то, что окажется нужным". По выполнении обычая (давать) пир, он одел послов в шитые золотом халаты и, назначив (им) помещение, приказал соблюсти (в отношении к ним) правила заботы и предупредительности. В среду 16 реби I (= 21. II. 1391), созвав курилтай, он посоветовался с царевичами и эмирами и, взяв (с собою) послов (60) Токтамыш-хана, при счастливых предзнаменованиях и благоприятном сочетании звезд со всем войском своим двинулся в путь на завоевание. Пройдя через Ясы, Карачук и Сабран (61), 3 недели делали привалы и переходы в степях и пустынях. Вследствие продолжительного похода и малого количества воды лошади обессилели и истощились. В четверг первого джумади I (= 6. IV. 1391) пришли в местность Сарык-узен, где напоили животных и принесли благодарность всевышнему. По случаю половодья (62) провели там несколько дней и затем, отыскав переправу, ударили в барабан, выступили и вплавь перебрались через реку. В ту ночь 2 нукера (63) Идигу-узбека бежали и ушли в степи и пустыни к Токтамыш-хану. Тимур послал в погоню за ними людей, но те не догнали их. Победоносное знамя выступило оттуда и победоносное войско шло в степи и пустыне, находя в ямах воду. В среду 21 (упомянутого) месяца (= 15. IV) они пришли к горе, известной под именем Кичик-таг, и, откочевав оттуда, через 2 ночи в пятницу остановились в местности Улук-таг. Для радостного обозрения той степи Тимур взошел на вершину горы; вся равнина сплошь зеленела. Он пробыл там тот день, (затем) вышел высокий приказ, чтобы воины принесли камней и на том месте поставили высокий знак, вроде маяка (64). Искусные каменотесы начертали на нем дату тех дней, чтобы на лице времени осталась памятка. Откочевав оттуда, шли, охотясь, и, дойдя до реки Иланчук, сдглали привал, а (затем) переправившись через реку, 8 дней спустя добрались до местности Атакарагуй (65). Так как с начала благословенного похода прошло почти 4 месяца и у солдат не оставалось более съестных припасов, а по сторонам тех степей нет никакого населенного пункта на 5 и 7 месяцев (пути), то в высочайшем стане, который по своей чрезвычайной обширности, по многочисленности бойцов и храбрецов и по множеству лошадей и верблюдов был (похож на) море волнующееся и мир, наполненный шумом и криком, появилось оскудение и дороговизна, так что один баран (стоил) 100 кепекских динаров, а 1 ман хлеба большого веса, равняющийся 16 манам шар'и, дошел до 100 кепекских динаров, да и то еще нельзя было найти, Тимур изрек повеление, и эмирам-темникам, тысячникам, сотникам и десятникам объявили (66) и отобрали подписки (мучилка) в том, чтобы ни одна душа в лагере не готовила ни хлеба, ни лепешек, ни клецок, ни лапши, ни ришты (род вермишели), ни пельменей, ни чего-либо подобного, а чтобы по части вареного довольствовались ячменной похлебкой. Для предосторожности эмиры сделали пробу, и из 1 мана муки анбарного веса, равняющегося 8 манам шар'и, с примесью зелени, которую называют "мутр", вышло 60 мисок похлебки. Постановили, чтобы каждый воин довольствовался одною мискою этого, большая же часть войска и этого не получала и постоянно бродила на тех равнинах и поддерживала жизнь яйцами птиц, разными животными, которых находила в этой степи, и съедобными растениями; таким образом они шли. В субботу 1 джумади II (= 6. V. 1390) Тимур назначил охоту, и когда тавачии объявили эмирам правого и левого крыла, то войско отправилось на облаву. Оцепив всю ту бесконечную равнину, они согнали бесчисленное множество зверей и птиц и через 2 дня произвели травлю ***. Благодаря счастливой звезде царя, прибежища мира, войско убило столько оленей, антилоп — сайг, лосей (булен) и разной другой дичи, что несмотря на такое оскудение, которое произошло (перед тем), при столь непомерном изобилии брали жирное и оставляли тощее ***. Между прочим, они в той степи нашли род антилоп, которые больше буйвола и подобных которым они никогда еще не видели. Монголы называют их кандагай, а дештцы — булен (лось). Их также было убито множество и несколько времени пища (для) воинов готовилась из мяса, добытого на охоте (67).

Рассказ об отправлении Тимуром мирзы Мухаммед-Султана в авангард.

Почтив эмиров и военачальников наградами и милостями, Тимур пожелал отправить авангард. При этом счастливец мирза Мухаммед-Султан-бахадур коленопреклоненно стал проситься в авангард. Тимуру которому эта отвага и храбрость чрезвычайно понравились, согласился на его просьбу и, назначив его в авангарде войска, изрек слова ласки и благоволения в знак милости и внимания ***. В пятницу 7 джумади II (= 12. V. 1391) по выбору искусных звездочетов и при благополучных предзнаменованиях и счастливом сочетании звезд, он выслал его вперед, назначив состоять при его высоком стремени именитых старшие эмиров. О неприятелях до тех пор не получали никаких известий. Пройдя два дня пути, царевич и эмиры дошли до привала, на котором в пяти или шести местах были разведены огни, еще не совсем погасшие. Тотчас же дали знать об этом Тимуру; от него вышел приказ: из в опытных вожаков, пойти по следам и разведать, в какую сторону ушли люди, (зажегшие) те огни, и поручил им хорошенько осведомляться о положении войска, соблюдать правила предосторожности и осмотрительности и не позволять себе оплошности ***. Получив высочайшее повеление, царевич и эмиры поспешили исполнить его, и днем и ночью делали длинные переходы и шли, производя разведку. Когда они дошли до реки Тобал (68) и переправились через нее, то сторожевые посты донесли: мы видели в 70 местах огни, но сколько ни старались разведать, не нашли ничьего следа. Опять об этом довели до сведения Тимура, который, услышав в чем дело, тотчас тронулся с места и стал быстро двигаться вперед. Дойдя до реки Тобал, (он увидел, что) вследствие перехода (через нее) авангарда переправа разрушена; был дан приказ, чтобы воины, набрав деревьев и хвороста, исправили переправу. Тимур, перейдя со всем победоносным войском через реку, присоединился к авангарду. Войска копытами коней своих, носящихся по свету, топтали эти степи и равнины, но нигде не оказывалось ни следа, ни вести о неприятелях, и всякий, кто шел на разведку, теряясь в этой беспредельной степи, не находил признака человека. Тимур, по внушению неизменного счастья, вызвал Шейх-Давуда-туркмена и отправил его на разведки вместе с несколькими другими храбрецами. Это был человек отважный и опытный, выросший в пустыне и песках, перенесший лишения при исполнении великих дел и изведавший тепло и холод судьбы. Он отправился согласно приказу и двое суток с крайней быстротою продвигался вперед. Во вторую ночь он нашел несколько шалашей (алачук) и спрятался за холмом с другими храбрецами. Когда стало светать, из этих шалашей выехал всадник по какому-то делу; подождав, пока он проехал мимо них, они бросились вслед за ним, схватили и привели его к Тимуру, который обласкгл их и, почтив Шейх-Давуда царскими наградами, подарил ему золотой пояс к колчану и собственный халат, а того человека расспросил о делах Токтамыш-хана. Он (пленный) сказал: "Вот уже месяц, как мы вышли из иля и живем здесь, а о хане известий не имеем, но несколько дней (тому назад) прибыли 10 всадников в латах. Неподалеку от нас есть лес, там они находятся, что это за люди — неизвестно". Тимур назначил Эйд-ходжу с 30 человеками отправиться, переселить людей из упомянутых юрт и привести (к нему). Эйд-ходжа, как было повелено, привел людей из юрт. Он (Тимур) приказал Кумари-ясаулу отправиться с 20 всадниками и постараться захватить и привести тех 10 человек, которые находятся в лесу. Кумари согласно приказанию двинулся в путь. Когда он дошел до них, они вступили в бой, некоторые были убиты, а некоторых, взяв в плен, привели к Тимуру. Получив от них сведения о Токтамыш-хане, откочевали и, пройдя много стоянок и переходов и переправившись через множество рек и озер, в понедельник 24 джумади II (= 29. V. 1391) дошли до берега реки Яика. Проводник доложил Тимуру, что на этой реке три брода: один зовут Айгыр-яли (69), другой Бур-кичит (70), а третий, меньший из всех — Чапма-кичит (71). Но Тимур, светлый ум которого был центром лучей истины и здравомыслия, сказал, что переправляться по этим переправам не следует, потому что неприятель, может быть, устроил засаду, а что лучше нам двинуться к верховью реки и, возложив упование на бога, броситься в реку и переправиться (вплавь). В тот же час откочевали и, отправившись к верховью реки, конные и пешие отовсюду устремились в реку и перебрались вплавь. В два дня все это бесчисленное войско благополучно переправилось через эту большую реку. Еще б дней совершали стоянки и переходы и пришли 200 к реке Самур (72). Сторожевые посты победоносного войска, ушедшие вперед, услышав гул голосов неприятельских, довели об этом до сведения Тимура. В это время мирза Мухаммед-Султан, поймав одного из неприятелей, привел к Тимуру. Когда его стали расспрашивать о положении (неприятельской армии), он сказал, что большая часть иля находилась здесь, но, узнав о движении войска (Тимурова), откочевала и ушла. Когда выяснилось, где неприятели, то последовал строгий указ, чтобы никто не отделялся от своей тысячи и кошуна и чтобы ночью воины не зажигали огня. Затем, построив армию, стали двигаться отряд за отрядом ***. Когда окрестности реки Иик (73) сделались местом лагеря его величества, Тимур в понедельник 1 реджеба (= 4. VI. 1391) с рассветом, сев верхом, остановился у начала моста, приказал, чтобы сперва через мост перешел авангард и пробыл (там) до тех пор, пока весь центр войска не перебрался через мост, а на правом и левом крыле каждый бросился перед собой в воду и переправился. После того он (сам) перебрался через моет и двинулся (дальше). В это время дозоры привели схваченных ими трех человек неприятелей. Тимур допросил их о вестях, и они показали следующее: "Токтамыш-хан не знал о вашем приходе, (но) два нукера Идигу бежали из вашей орды, пришли и дали ему знать о вашем выступлении, (сообщив), что вы идете с войском, которое многочисленнее степного песку и древесных листьев. Ог этого известия у Токтамыш-хана огонь запал в душу, дым пошел из головы, он сказал: «Я соберу вдвое такое же войско», тотчас же дал знать во все стороны, собрал войско правого и левого крыла и теперь, расположившись в Кырк-куле, опять послал за войском" (74) ***. Токтамыш-хан представлял себе, что Тимур, дойдя до реки Яик, переправится по ее переправам, и, выжидая удобный случай, стерег те дороги. Но Тимур, по милости божией, учел это обстоятельство и прибыл сюда, переправившись через верховья реки. Когда его проницательный ум охватил обстоятельство дела Токтамыш-хана, то он (Тимур) пробыл на этом привале до тех пор, пока собралась вся победоносная армия. Устроив правое и левое крыло, он приказал им иметь наготове туры и (окопные) щиты, размерить веревкой окружность высочайшего стана и распределить (между воинами), дабы воины окопались рвом. Сделали согласно приказанию и, приняв меры предосторожности, провели эту ночь на этой стоянке. На другой день, когда взошло солнце, они, выступив оттуда, отправились (далее) и шли, принимая на каждой стоянке таким же образом меры предосторожности. Тимур вызвал всех эмиров, от темников до сотников, снова милостиво отнесся и, обласкав всех, одарил их. почетными одеждами и роздал им и воинам соответственные (званию каждого) латы ***. Во время этого похода они дошли до большой топи и болота и, с большим трудом и напряжением выбравшись из этой грязи, сделали привал. В тот день сторожевые посты прислали человека (сказать), что показались 3 кошуна неприятельской армии, а потом снова пришло известие, что вслед за ними появилась еще другая масса. Тимур благополучно сел на коня и отправился вперед, а войску приказал выстроиться в боевой порядок и двинуться, развернув правый и левый фланги. В это время, схватив, привели одного из неприятелей, которого после допроса предали казни (75). (Тимур) послал Сунджек-бахадура и Аргун-шаха собрать сведения о неприятельской армии. Когда они, согласно приказанию, отправились, (оказалось, что) те, которые показались было, повернулись и ушли; сколько они (посланные) ни прилагали усиленных стараний к отысканию их, они не нашли (и) следа неприятелей. По возвращении их (посланных) Тимур назначил для такого же дела Мубашшира, приказав ему не возвращаться до тех пор, пока не узнает какую-нибудь весть о неприятеле. Мубашшир с несколькими отважными людьми отправился с крайнею поспешностью и на пути пришел в лес, где издали увидел дым. Хорошенько прислушиваясь, он услышал также шум я отрядил человека разведать в чем дело и узнать мало или много их. Когда выяснилось, (что это) отряд неприятельского войска, он построил своих людей и бросился на них (неприятелей) ***. Помощь небесная, которая постоянно была спутницей судьбы сподвижников и соратников Тимура, оказала свое содействие: победоносное войско одолело врагов, 40 человек из них захватило в плен и привело их к султанскому трону. Тимур удостоил Мубашшира разных царских милостей, и отряд, бывший с ним, почтил вниманием, роздал подарки (укулька) и обласкал, а пленных расспросил о положении Токтамыш-хана. Они показали следующее: "Токтамыш-хан приказал войску через глашатаев (76) собраться в местности Кырк-куль; мы, рабы, согласно приказанию, пошли туда, но не нашли его и причины неприбытия его в назначенное место также не узнали. По этой причине мы и бродили по степям и лесам до тех пор пока нас не постигло это несчастье". Когда рассказ их был полностью изложен, Тимур приказал убить их. В это время привели к его величеству раненого сына Мамака (77), который, преклонив колена, доложил следующее: "Я отправился из Сарая к хану, но не застал его в том месте, которое было условлено, о прочем сведений не имею". Тимур-завоеватель назначил на сторожевую службу Джелаля, сына эмира Хамида, с Недиле-тарханом, Мулием, Саин-Тимуром и несколькими храбрецами и дал им (такое) приказание: "Когда вы увидите черную массу войска неприятеля, то если их много, вы покажитесь им и, пустившись в бегство, отступайте назад, чтобы они обманулись и двинулись вперед. Обо всем, что случится, поспешите дать знать". Эмир Джелаль, другие эмиры и храбрецы, согласно приказанию, отправились в путь и, пройдя через топи, болота и реки, увидели черную массу неприятеля, от которого отделилось 15 человек, подошедших (к ним). С этой стороны выехал вперед Саин-Тимур и, поговорив с ними, вернулся. Для донесения об этом обстоятельстве Тимуру отправили Мулия, который с быстротою молнии прибыл к султанскому трону и доложил о положении дела.

Рассказ о стычке сторожевых постов и об убиении эмира Ику-Тимура.

Когда упомянутое известие дошло до Тимура, то последовал высочайший указ эмиру Ику-Тимуру отправиться с храбрецами (бахадур) и доставить точные сведения о том, где находятся неприятели, и пришло ли их много или мало и во всех обстоятельствах соблюдать осторожность и осмотрительность. Именитый эмир, торопясь исполнить приказание, поспешно двинулся в путь, переправился через большое болото и две реки и присоединился к эмиру Джелалю, сыну Хамида, и к другим сторожевым отрядам. Выйдя еще вперед, он увидел отряд неприятельского войска, стоявший на вершине холма и наблюдавший, и тотчас же отправил против него несколько решительных людей и отважных рубак. Заметив их движение, неприятели, отступая, спустились с холма, а те взошли на верхушку холма на место неприятелей. С той стороны холма очи увидели 30 кошунов всадников в полном вооружении и латах, выстроившихся в овраге, готовых к бою и выжидавших удобного случая. Как только они это заметили, они там же остановились и дали знать эмиру Ику-Тимуру, который тотчас двинулся (туда), взошел на вершину холма и осмотрел неприятельское войско. Так как последних было очень много, то он не признал удобным вступить в бой, а счел за лучшее потихоньку переправиться обратно через реки, и, отправив свое войско, сам с небольшим числом людей остался позади войска.

Так как враги поняли, что подмога их далеко и что по дороге много рек и болот, они тотчас ринулись на эмира Ику-Тимура. Он, благодаря необыкновенной отваге и храбрости, устоял на месте, ударами пронзающих железо стрел удержал несколько кошунов и выказал такое усердие, что все победоносное войско невредимо перебралось через реки и болота. В это время стрела случайно попала в его лошадь, и он сам также был ранен. Однако, несмотря на полученную рану, он на том же раненом коне переправился через реку и когда у лошади не стало сил и она упала, ему подвели другого коня, чтобы он сел (на него). Не успел он еще сесть, как другая стрела с кольца перста неотразимой судьбы убила и эту лошадь, сделавшуюся добычею погибели. Неприятели, одолевая, толпой окружили его, но этот славный высокочтимый храбрец пеший твердо держался в крайнем пылу и мужественно не бросал отважного боя до тех пор, пока враги не убили его, не узнав ***.

При этом ужасном событии, когда светильнику счастья врагов приспело время погаснуть, и он (при угасании) освещал дом, погибли также Херимелик, сын Ядгара-барласа, Рамазан-ходжа и Мухаммед-арлат ***. В это время Тимур лично с небольшим войском пр: был к берегу реки; при его августейшем стремени находились эмир Хаджи-Сейф-ад-дин и эмир Джеханшах. Последовало высочайшее повеление, войско спешилось, перешло через реку и ударами камень пронзающих стрел прогнало неприятеля ***. В этом сражении Джелаль, сын Хамида, исполнил обязанности хорошего слуги, бросившись с 30 человеками на противостоящие ему 3 кошуна неприятельского войска, и выказал признаки храбрости и отваги. Ударяя время от времени в барабан, он на черном коне, ржавшем громовым голосом и быстром как молния, носившем кутас (78) ужаса и страха, бросался во все стороны и натягиванием лука да свистом стрел вонзал крик погибели в ухо души врагов ***. Недиле также храбро дрался, а Шахмелик, сын Токай-мергена, проявил богатырские усилия ***. Баязлд шестипалый также отдал долг мужества и храбрости, он захватил и привел 3 человек из неприятелей. Тимур, возвратившись оттуда, остановился в победном лагере и людей, стойко сражавшихся в этой ужазной битве и выполнивших долг самоотверженности, почтил и наградил разными милостями и знаками благоволения, пожаловал (им) тарханный указ и отдал приказание, чтобы ясаулы не задерживали их, не препятствовали им входить к его величеству и не взыскивали с них и детей их, пока они не совершат девяти проступков ***.

Родственникам эмира Ику-Тимура, удостоившегося чести умереть мученической смертью, он оказал много расположения и милостей и в том числе большим царским вниманием почтил Шахмелика, сына Калчыкая, передав ему должность (pax) и обязанности эмира Ику-Тимура и поручив ему большую печать (79) и печать парванэ. Так как прошло уже почти 6 месяцев, в течение которых победоносное знамя подвигалось на север, то они пришли в такое место, где ночью, еще до исчезновения вечерних сумерек, уже появлялись следы утреннего восхода, так что во время нахождения солнца под северным созвездием вечерний намаз в тех местах, согласно постановлению славного шариата, не обязателен. После этого Тимур благополучно выступил оттуда и, обнажив меч победы да подняв знамя счастья и успеха, остановился на одной возвышенности ***. (На другое утро) он снова двинулся дальше. Так как Токтамыш-хан не останавливался до прихода войска Тимурова, а сторожевые посты неприятельской армии показывались ежедневно, но, говернув назад, уходили и, удаляясь в эту беспредельную степь, не останавливались, то Тимур, посоветовавши ь с царевичами и нойонами, приказал, чтобы мирза Омар-шейх с 20 000 всадников отправился вперед и, быстро подвигаясь настиг его (Токтамыша), дабы тот остановился по необходимости, и чтобы из эмиров вместе с ним (Омар-шейхом) отправились эмиры Сунджек, Султан-Санджар, эмир Осман, Хасан-джандар и другие. Когда они поспешили исполнить это приказание, на другой день пришло известие, что с обеих сторон сошлись авангарды. Как только Тимур узнал об этом, он построил войско и под счастливым созвездием и с победным счастьем двинулся на неприятеля ***.

(пер. В. Г. Тизенгаузена)

Текст воспроизведен по изданию: Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды, том II. Извлечения из персидских сочинений, собранные В. Г. Тизенгаузеном. М.-Л. АН СССР. 1941

Комментарии

1. В тексте нумерация при имени Бату пропущена и поэтому в переводе здесь я далее порядковые номера на единицу более, чем в тексте.

2. Рук. D (лучше): Кульканом.

3. В тексте; Аздак, вар.: Азвак.

4. Повидимому, искажение имени Шибакан; в рук. D: Шибан.

5. Рук. D: Так как неприятельская армия была сильнее, то не двинулась с места.

6. D: Йисун-Муяке.

7. Сарбуга (или Сары-Буга) и Адильшах, посланные Тимуром в 777 г. (= 2 VI 1375 — 20 V 1376) против Камар-ад-дина, возмутившиеся против Тимура, но им разбитые.

8. В рук. С (с огласовкой): Уджи-пай.

9. Рук. С: Уйнагва (***), может быть следует читать Уйнагау.

10. В издании везде стоит Сайран (***), в рук. С здесь: Суйран (***), но далее Сабран; в рук. D: Сайрам.

11. Абд.: "назначил ему на расходы налог (мал) с области Отрара и Саурана и отправил его туда"***, (А л. 105а, В л. 110а, Сл. 70б).

12. Так С, изд.: Каранчи.

13. В изд. огласовка: ***, т. е. Эдигу.

14. Изд.: ***; С: ***

15. Так все рукописи: ***; изд.: ***.

16. Абд.: Идигу-могол ***; вар.:***; "могол" — повидимому, искажение того же "мангут".

17. Абд. доб.: "который был опорой неприятельского войска"

18. В изд. и некоторых рук.: Сайкин.

19. М. б. в значении "добывали", ср. Низам ад-Дин ,75-76

20. В изд.: Кара-Кибека; в рук. С с огласовкой: ***.

21. Следует гиперболическое описание качеств этого коня.

22. Так в рук. С: ***; изд.: Узбек-Тимур; В: Урунг-Тимур.

23. Так в рук. С: ***. В: Ники (***); в изд. Нибки.

24. Так рук. А и С; изд.: Узук-Тимур; ниже: Урунг-Тимур.

25. Так в рук. С (***); изд.: "на некоторое время"; вероятно, здесь было собственное имя, безнадежно испорченное; у Низам-ад-дина, 77: Тайга.

26. Кесан; В: улус.

27. А, В и С доб.: и меда.

28. 787 = 12 II 1385 — 1 II 1386 г., когда Тимур находился в Зенджир-сарае.

29. *** — что значит это слово (у Низам-ад-дина, выше, стр. 109 ***), неизвестно.

30. Т. е. они не могли выдержать натиск.

31. Т. е. умер.

32. Тимур в то время (789 = 22 I 1387 — 10 I 1388) находился в Ширазе. Рассказ этот Абд. помещает под 790 г. (= 11 I — 30 XII 1388) и начинает его следующим образом: *** "Так как у Камар-ад-дина в Мокулистане дело не подвигалось вперед, то он отправился к Токтамыш-хану и всячески так устроил дело, что положил основание междоусобной вражде. Токтамыш-хан отправил вместе с Камар-ад-дином Ак-ходжу-оглана с многочисленным войском, а из Хорезма назначил в те страны Султан-Махмуда, сына Кейхосрова Хутталани" (А, л, 1296; В, л. 1376; С, л. 87б). В "Анониме Искендера" этот рассказ начинается так: *** "Когда Камар-ад-дин, не получив желаемого в Могулистане, присоединился к Токтамышу, после того как войско токмакское, как выше упомянуто, потерпело на берегу реки Куры поражение от победоносных войск (Тимура), Токтамыш, обиженный этим позором (?), послал Камар-ад-дина с Акак(?)-ходжой-огланом через Туркестан в Мавераннахр" (л. 282а-б).

33. Букв.: находящиеся снаружи.

34. По АИ они соединились в Той-тюбе, одной ив местностей Туркестана (***)

35. С: ***.

36. Далее рассказывается о том, что в это время Ингатура из Могулистана напал на Сайрам и Ташкент, а затем пошел к Андугану, но потерпел поражение и ушел обратно.

37. С огласовкой рук. С: ***, изд.: Дурпай.

38. Так все рукописи; изд.: Мухаммед.

39. Так в рукописях; в изд.: Кыре.

40. "Аноним Искандера" говорит о разделе Хорезма следующее: *** "Когда в старину Чингиз-хан производил раздел между четырьмя сыновьями, он каждому сыну назначил собственность (мульк) во владениях (мамлакат) другого сына, чтобы из-за этого между ними постоянно ездили послы. Согласно этому в Хорезме, который является владением Джучи, он дал Чагатаю Кят и Хиву. С тех пор, до времени возникновения державы Тимура налоги (мал) с тех двух мест поступали без недостачи. Во времена смут Хусейн Суфи, сын Янкудая (?), который был правителем Хорезма, несправедливо завладел (ими)" (л. 273а). В другом месте: *** "Эмир Хусейн Суфи, сын эмира Банку дая, несправедливо завладевал налогами с Кята и Хивы, которые исстари принадлежали чагатайским султанам" (л. 2б8а). О походах Тимура на Хорезм и о правившей в последнем династии Суфи из племени Конгурат подробнее см.: Материалы по истории туркмен и Туркмении, г. I, Л., 1939, 514-519, 523-524.

41. Т. е. в 1425 г.

42. Тизенгаузен читал: мокши.

43. В изд. и рук. С.: Иль-Иыгмыш ("Собирающий иль") — очевидно, Правильное написание этого имени.

44. Букв.: денежная наличность (накд).

45. Абд. доб.: *** "Перебрался через перевал Ат-улькасы" (А, л. 132б; В, л. 141б; С, л. 83б).

46. Ангела смерти.

47. Абд.: Бердибека бахши (***).

48. Абд.: ***. "Расположившись затем на стоянке Акар, он (Тимур) разослал тавачиев по области, чтобы войска собрались к назначенному сроку (болджар)" (А, л. 133а; В, л. 141б; С, л. 89б).

49. Так в издании и рук. А; В: Ирдж (***); С: Арс (***), очевидно Арысь.

50. С и D огласовка: ***.

51. D: Дархан (***).

52. В изд. имя пропущено.

53. По Абд.: *** "Кытба-тархана, который с сотней ставок (хане) своего стана (курен) шел вслед за Токтамышем, они схватили и скованного привели к Тимуру, стан (курен) и стада его прибыли к Тимуру в местности Ак-куман (чит.: Ак-суме)". (А — отсутствует; В, л. 141б; С, л. 89б). О местности Ак-суме Шереф-ад-дин говорит в другом месте (I, 273): "когда они (войска Тимура) прибыли в Отрар, то послали нескольких человек, которые в тех горах занялись поисками Адильшаха. Его захватили в местности Ак-суме и казнили. А Ак-суме — башня (миль), которую устроили на вершине горы Карачук для дозора (дидбан), который наблюдает оттуда за стороной Дешт-и-Кипчака". На современных картах Ак-сумбе показано в северной части Кара-тау.

54. С: ***; D: ***.

55. С: ***.

56. Т. е. согласился:

57. Шесть глав, содержащих рассказ о походе Тимура против Токтамыша в 793 г. издал Шармуа в его исследовании "Expedition de Timour-i-lenk", 172 — 243; текст Шармуа взят за основу. Цифры от 173 до 243 означают страницы работы Шармуа, цифры от 496 до 557 — страницы калькуттского издания.

58. Т. е. 40 дней.

59. Коран, XXVII, 37.

60. АИ: *** "Сделав тех послов проводниками (гачарчи), по человеку на туман двинулся в путь"

61. Абд.: по Карачукской дороге.

62. Собственно: так как прошел большой силь.

63. АИ говорит об одном нукере.

64. Абд.: Тимур взошел на гору Улур-так, имеющую 50 гязов вышины, и, взглянув на степь Берке, которая простирается в длину на 600, а в ширину на 300 фарсахов я вся ровна, покрыта лугами и изобилует реками, приказал солдатам набрать камней и соорудить на горе высокий памятник, вроде маяка. Текст см. у Шармуа (стр. 248).
65. Изд.: Анакарагуи.

66. Букв.: доставили джар.

67. Следующая глава "Рассказ о смотре армии Тимуром" нами опущена, так как она преимущественно содержит восторженное описание боевых качеств различных частей армии Тимура и напыщенные речи, с которыми главные отрядные начальники обратились к Тимуру. Достаточно упомянуть, что Тимур сперва объехал левый фланг, на котором находились: туман Бердибека, туман Худадада Хусейни, Шейх-Тимур, сын Ак-Тимур-бахадура с тысячами cyлдузcкими, отряд царевича Омар-шейха, войско Султан-Махмуд-хана, туман эмира Сулейман-шаха и войско царевича Мухаммед-Султан-бахадура. Зчтем он осмотрел центр и, наконец, обратился к правому флангу, где стояли отряды: Мирзы Мираншах-бахадура, Мухаммед-Султаншаха, эмира Хаджи-Сейф-ад-дина, эмира Джехан-шаха Чаку и "других эмиров и военачальников, коюрых перечислять было бы слишком долго". Каждый начальник выстраивал свой туман по тысячам и кошунам в полном вооружении, при приближении Тимура (припадал) на колени, выводил лошадь и выражал пожелание всяческих благ, а Тимур со своей сторчны изъявлял им свое царское благоволение и осыпал их похвалами. Смотр продолжался 2 дня с утра до вечера и кончился боем барабанов и военным криком "сурен". Войско на смотре оказалось в том же числе, которое было установлено на равнине (джульгэ) Кеша в местности Ак-яр и в котором эмиры (тогда) дали расписку. Абд. описывает этот смотр так: "Смотр войска. Тимур в той степи сделал смотр воискам,вытребовал и первоначальный состав (асль) и дополнительный набор (изафе), по установленному обычаю осмотрел латы, оружие и инструмент войска и всем роздал подарки (укулька) и награды. Армля справа и слева, из центра и с флангов, заняв беспредельную степь от одного конца до другого, отправилась на место смотра. Его величество, внимательно осмотрев один туман за другим, кошун за кошуном, отряд за отрядом, проходил от одного к другому" (Charmoy, 25). АИ: *** "После облавы (камарга) он (Тимур) потребовал число (сан) войск и обласкал, в меру положения каждого, эмиров и предводителей, которые имели верное число" (л. 284б).

68. В рук. С и D здесь и далее огласовка: *** очевидно — Тобол.

69. С дает огласовку: ***

70. С: ***

71. С: ***

72. В обоих изданиях и во всех рукописях: ***, У Низам-ад-дина и АИ: Самар — *** (Самара?).

73. Так у Шармуа и в рук. D; в калькуттском изд.: *** (Апик); повидимому, современная река Ик.

74. Абд. и АИ приписывают это показание пленному, захваченному Мухаммед-Султаном до переправы через Самар. Абд. излагает его следующим образом: "О вас в улусе нс было известия, но прибыли два нукера Идигу и известили хана, который, собрав свои войска в Курук-куле (***), ожидает войска Азака и Булгара, хотя они еще и не прибыли, но армия его вдвое больше вашей. Он хотел преградить вам переправы на Яике, но узнав, что вы переправились в таком месте, где нет дорог, не стал мешать" (Charmoy, 223); АИ: *** "До последнего времени известие о вашем приходе не распространялось. Прибыл нукер Идигу и с того дня до настоящего времени собрались также наши войска, так что число войска врага такое же как ваше" (далее как у Абд.) (л. 284б).

75. По Абд. он сообщил следующее: "«Неприятель хочет завлечь вас дальше вперед, услышав, что у вас мало провианта». Тимур велел казнить несчастного и отправил Сунджек-бахадура и Аргуншах-бахадура на разведку. Сколько они ни ходили, ничего не узнали и удивленные вернулись. Тогда Тимур понял, что показание несчастного убитого было правильно. Последовало приказание, чтобы никто ночью не зажигал света и после вечернего намаза (молитвы) не выходил из куреня" (Charmoy, 254). АИ: *** "Мы слышали, что в вашем лагере (люди) от бескормицы ослабели. Они хотят увлечь вас вперед и сделать так, чтобы (вы) сами по себе рассыпались». После этого последовал указ (ясак), чтобы никто не зажигал ночью огня и чтобы после вечернего намаза никто не выходил из куреня" (лл. 284б — 285а).

76. Букв : "доставил джар".

77. Абд.: Камака.

78. Кутас — украшение лошади, обычно хвост яка.

79. Абд.: собственную печать (мухр-и-хасс).

Отправлено 27 апреля 2012 - 10:17

Рассказ о размещении войска, о приведении храброй армии в боевой порядок и о большой битве.

В понедельник 15 реджеба 793 г. (= 18 VI 1391), соответствующего году барана, когда после 6 дней погода прояснилась, Тимур-завоеватель в местности Кундузча () лично занялся устройством войска и приступил к приведению его в боевой порядок. Он устроил 7 корпусов (кул) на такой лад, что ничего подобного этому никто не видел и не слышал. Такого рода мысли могут быть (только) следствием божиих внушений и небесной поддержки, потому что в особенном свойстве числа 7 заключается много тайн, в которые могут проникнуть знакомые с 7 стихами (Корана) ***. Один корпус он украсил именем Султан-Махмуд-хана; он весь состоял из людей боевых и храбрецов, владеющих мечом ***. Начальствование над ним он предоставил эмиру Сулейманшаху. Устроив главный корпус, он поручил его царевичу Мухаммед-Султану, а стороны и края его подкрепил храбрецами, разящими львов, и опытными бойцами, разбивающими ряды (неприятелей) ***. 20 кошунов людей отважных, выбрав из войска храбрецов и бойцов, прорывающих ряды ***., он оставил при себе и стал отдельно позади главного корпуса с тем, чтобы во время самого разгара сражения, когда храбрецы с обеих сторон схватятся друг с другом, если у одной из частей его победоносного войска будет нужда в подкреплении, он-будет готов к помощи и снаряжен к делу. На правом крыле он выстроил другой корпус, ***. увенчав его победным знаменем мирзы Мираншаха; впереди находился царевич Мухаммед-Султаншах, готовый к бою с окопными щитами и турами. На крайнем фланге (канбул) правого крыла стал эмир Хаджи-Сейф-ад-дин с хорошо устроенным войском и ополчением, в момент (проявления) отваги готовыми пожертвовать собой (81) ***. На левом крыле Тимур выстроил другой корпус ***., придав его мирзе Омар-шейху, а на крайнем фланге левого крыла Бердибек-и-Сарбука и Худадад Хусейни с отрядом храбрецов смело устремились в бой с врагом ***. Эмиры правого и левого крыла — темники, тысячники и (эмиры) кошунов, утвердившись каждый на своем месте, выстроили ряды в боевой порядок, и пешие и конные, держа перед собой щиты, приготовились к бою ***. С той (82) стороны показались сторожевые посты. Токтамыш-хан украсил центр и фланги своего войска царевичами Джучиева рода, как то: Таш-Тимур-огланом, Бек-Ярык-огланом, Илыгмыш-огланом, Бек-Пулад-огланом, (83) Али-огланом, Ченте-огланом и другими, да эмирами и нойонами, как то: Алием, (84) Сулейманом-Суфи-конгуратом, Наурузом конгуратом, Актау, Ак-Бугой, Урусчуком-кыятом, Иса-беком, старшем братом Идигу, Хасан-беком-сараем, Куке-Бугой, Яглыбием-бахрином, Кунгур-бием (85) и другими эмирами и военачальниками улуса Джучиева; он их привел, выстроив в колонну (ясал) ***.

На это поле брани пришло столько неприятельского войска, что счетчик воображения не в силах сосчитать его пальцами сравнения и предположительного счета. Тимур-завоеватель, под влиянием высоты значения и величия своего сана ***. и по крайней храбрости и отваге своей, приказал всему войску сделать привал и разбить палатки. Увидев это, Токтамыш-хан был поражен полным самообладанием и чрезвычайной отвагой победоносного войска и равнодушием их к неприятельскому войску. Он произвел учет (всего) и с полнейшим ужасом принялся за приведение рядов своего войска в боевой порядок (86) ***. Когда войска обеих сторон выдвинули свои боевые линии друг против друга, то армия неприятельская на обоих флангах, правом и левом, несколькими кошунами превышала войско этой (Тимуровой) стороны. Тимур, поддерживаемый богом властелин, который. во всяком деле полагался на помощь бога и уповал на милость творца, а не на многочисленность храброго войска и наличие большого количества снаряжения, слез (с коня), как это был его похвальный обычай в каждой битве, искренне и умиленно совершил два раката молитвы и, повергнув лицо смирения и покорности в прах повиновения и уничтожения, умолял у порога царя, помощь дарующего, всевышнего и святейшего, о победе и успехе ***. Окончив свои молитвы перед ведающим сокровенное и тайное и возложив свое упование на безграничную милость божию, он благополучно сел на коня и двинулся вперед. Смельчаки и храбрецы, разрывающие (неприятельские) ряды войска, огласили свод небес криками своих благочестивых воззваний (87) и подняли знамя могущества и стяги ислама до высшей точки созвездия Козла. С обеих сторон били в барабаны, бубны и литавры и заглушали слух времени воинственными криками (сурен) ***.

В это время ветка развесистого дерева величия и блеска, плод сладкого дерева пророчества и посланничества сейид Береке, который был одним из возвестителей возрастающего с каждым днем могущества Тимура, как это уже было указано (ранее), воздел руки чистосердечия к молитве и, искренно обнажив свою благословенную голову, стал молить бога о победе и помощи и согласно высокому духовному правилу (своего) великого предка (88) со всей искренностью произнес священное изречение: "О те, которые веруют! Вспомните о благодати божией к вам. Когда люди задумали поднять на вас руки свои, он отстранил от вас руки их. Бойтесь бога, на него да уповают правоверные!" (89) Сказав "Да помрачатся лица врагов", он посыпал землю в сторону неприятелей и обратился к Тимуру с благословенными словами: "Ступай куда пожелаешь, ты будешь победителем!" Тотчас же храбрецы обоих войск ветром натиска разожгли пламя битвы и запылал и засверкал огонь сражения и боя ***. Эмир Хаджи-Сейф-ад-дин в силу счастья победоносного Тимура, прежде всех, обнажив меч, произвел нападение, разбил и погнал левое крыло неприятеля, находившееся против него ***.

Несколько кошунов, которыми неприятельская армия превосходила (Тимурову), двинулись, чтобы зайти в тыл войску эмира Хаджи-Сейф-ад-дина. Когда Джеханшах-бахадур заметил это обстоятельство, то со своим войском опередил их и отбросил ударами сверкающе о меча и огненосных копий. Кулунчак-бахадур также произвел атаку и заставил один кошун неприятелей отступить. Мирза Мираншах, разгорячив коня, подобного горе скачущей по равнине, кровью храбрых придал хризолиту сабли цвет рубина, а изумруд меча под влиянием крови, как свет звезды Канопус, превратил в йеменский сердолик. Одним натиском славный царевич поразил из них множество всадников, так что все неприятели, стоявшие против его корпуса, потерпели поражение и отступили. Осман-бахадур, двинувшийся вперед с кипчакским (90) кошуном, завязал бой с тремя неприятельскими кошунами и во время боевых схваток упал с лошади. В таком положении он, благодаря счастливой судьбе Тимура, тотчас же опять сел на коня, снова бросился на передовую линию (хараул) врага и рассеял ее. Шейх-Али-бахадур, крокодил моря сражения, совершил чудеса храбрости; мирза Мухаммед-Султан, двигаясь вперед от главного корпуса, сломил центр неприятельский, а лев леса отваги (91), мирза Омар-шейх, на левом фланге, силою мощной руки заставлял сверкать молниеносный меч свой при сжигании гумна жизни врагов, отдал долг мужества и храбрости и, разбив противников своих, обратил их в бегство ***.

Бардибек и Худадад Хусейни также пустили коней отваги на поле храбрости и сбили и погнали крайний фланг (канбул) правого крыла неприятельского. Все эмиры и вожди победоносной армии сцепились с войсками противостоявшими и смешали землю поля битвы с одного конца до другого с кровью неприятелей. Щиты и латы на груди и теле врагов были пронзены и разорваны ударами стрел и мечей, а головы гордецов и шеи главарей были разбиты и перетянуты тяжеловесными палицами и петлями арканов ***. Заметив в своем войске признаки слабости и не видя у себя сил сражаться с Тимуром, Токтамыш-хан покинул эту сторону и обратился на мирзу Омар-шейха, но найдя войско его в полном порядке, отступил и от него, пошел на Шейх-Тимур-бахадура и тысячи сулдузские и в сопровождении большого числа эмиров и храбрецов своего войска вступил в бой. Сколько Шейх-Тимур-бахадур и его туман ни осыпали противников стрелами, но те самоотверженно, ни на что не обращая внимания и обрекая себя на смерть, не отступали, а раз за разом, с мечами и метательными копьями, повторяли свои атаки, наконец, одержали верх, умертвили много людей сулдузских, прошли через середину их и, остановившись, построили ряды в тылу Тимурова войска. Заметив это обстоятельство, мирза Омар-шейх, солнце на небосводе храбрости и отваги, немедленно повернулся с некоторым количеством своего войска, стал напротив Токтамыш-хана и, выдвинув вперед щиты, зажег огонь сражения. В это время Тимур преследовал то войско Токтамыш-хана, которое обратилось в бегство. Чеке-тавачи довел до его свэдения, что Токтамыш-хан с несколькими отрядами своего войска прошел через (наше) победоносное войско и выстроил боевую линию позади наших людей. Его величество еще обдумывал это обстоятельство, когда от мирзы Омар-шейха пришло такое же известие. (Тогда) Тимур с отрядом отважных храбрецов повернул на них (врагов). При виде победоносного знамени у Токтамыш-хана исчезла стойкость. Омыв немедленно руку смятения водою печали от короны и престола (92), он поневоле потерял надежду на царствование и властвование и, страшась за жизнь свою, оглушенный и растерявшийся, отпустил поводья быстроногого коня и с сотней уловок спасся с того поля сражения. Так как прирожденное забвение благодеяний и неуважение к благодетелю схватили полу судьбы его, то он предпочел стойкости бегство ***.

Весь улус Джучиев, пораженный и разбитый, отчаялся в существовании ***. Когда на Токтамыш-хане и приверженцах его оправдалось на деле изречение "они вкусили наказание за свое действие и концом их дела был убыток" (93), Тимур победоносно и счастливо стал лагерем и занялся исполнением обязательства благодарности и хвалы царю царств всевышнему и святейшему ***. Могущественные царевичи и высокопоставленные эмиры, собравшись у подножия победного престола, преклонили колена и, радостно поздравляя его со славной победой, совершили большой нисар. Могущественный Тимур принял их в сзои объятия и, почтив эмиров и храбрецов победоносного войска разными милостями, наградами и ласками, пожаловал царские подарки. Выбрав затем из всего войска по 7 человек из 10, он отправил их в погоню за обреченными на смерть беглецами ***. Они, согласно приказанию, двинулись по пятам врагов быстро, как бегущая молния и как грядущ, гя судьба, а у тех несчастных спереди оказалась река Итиль, а сзади губительный меч. И с той стороны нет пути к бегству и убежища и с этой нет отсрочки и пощады. Спереди их была глубокая река Итиль и вода переходила через голову, а сзади вода мечей поднималась и доходила до шеи; поэтому среди двух таких потоков у большинства их вода жизни пролилась на землю гибели и пламя существования их потухло от ветра исчезновения. Немногим удалось легко выбраться из этого омута бедствия; жены же их, дети, имущество и снаряжение — все попали в руки победоносного войска ***.

Из царевичей и эмиров улуса Джучиева Кунча-оглан, Тимур-Кутлуг-оглан и Идигу, которые издавна питали вражду к Токтамыш-хану, бежав от него, нашли убежище при дворе Тимура и находились при нем в походе и во время пребывания на постоянном месте. Тимур особо удостоил их великой царской милости и благоволения, все снова и снова оказывал им бесчисленные ласки и постоянно поддерживал их гордость через царственные подарки, как то: пояса, украшенные драгоценными камнями, роскошные почетные одежды и быстроногих дорогих коней. Теперь же, когда, благодаря помощи всевышнего, ветерок победы и успеха подул на победоносное знамя, и Токтамыш-хан, согласно поговорке "кто спас свою голову, тот уже в барыше", счел за великое благо, что он полуживой с тысячью уловок выбрался из омута погибели, а улус Джучиев совершенно был разбит и рассеян, оба счастливые потомка Джучи и Идигу, преклонив колена у подножия престола Тимурова, доложили следующее: "Если последует высочайший указ, то мы, рабы, отправимся и каждый, склонив своих людей (иль), соберем и приведем их". Тимур согласился на их просьбы и приказал выдать каждому (из них) ярлык, чтобы никто не обижал домов и людей их и не притеснял и чтобы с них не брали ган (94). Добыв себе указы, они веселые и довольные отправились отыскивать свой иль. Тимур-завоеватель же благополучно двинулся вслед своих войскам, ушедшим в погоню за неприятелем, прибыл к берегу Итиля (95), и равнина Уртупе (96) ***. стала местом лагеря султана ***. Когда Тимур-Кутлук, отправившийся искать свой иль, собрал свой народ, обоняние запахов благоденствия породило в нем желание ханствовать над улусом Джучи, и он, проведя черту забвения по обязательствам своим Тимуру: не выполнил их и с своими приверженцами ушел в степь. Идигу также когда отыскал своих людей и вокруг него собралось большое числе (людей), ногтями вероломства истерзал лик договора и ушел в другую сторону ***. Кунче-оглан, отыскав некоторых из своего народа, собрал их вокруг себя, но так как он в личных заседаниях (Тимура) был удостоен преимущества близости и интимности, то он, согласно обещанию, вернулся ко двору Тимура и был почтен взором милости и благоволения. Все эмиры и воины, которые по приказанию (Тимура) отправились в разные стороны, победоносно прибыли ко двору Тимура с бесчисленной добычей — лошадьми, верблюдами, быками, баранами и множеством рабов — девушек и детей — на телегах. Всех неприятелей, искавших спасения на островах Итиля, схватив и забрав в плен, привели в (лагерь). Победоносным войскам в этой славной победе досталась такая огромная добыча, что нога изложения и написания совершенно не может достичь границы описания ее ***. У отдельных людей в высочайшей орде, которые с трудом находили необходимейшее пропитание, скопилось столько лошадей и баранов, что во время возвращения, идя назад, они не были в силах гнать их, а потому некоторых погнали, а некоторых оставляли... В лагере Тимура оказалось столько подобных хуриям девушек и красивых отроков, что одних тех, которые были выбраны лично для Тимура, было более 5 000 человек...

Тимур, с помощью всевышнего, вступив на престол царствовании и миродержавия в том месте, которое было столицею султанства и ханства Джучи-хана и сыновей его, предался удовольствиям и счастливой жизни... Таким образом в этом очаровательном месте он среди удовольствий и счастливой жизни провел 26 дней.

Рассказ о возвращении Тимура из Дешт-и-Кипчака в свою столицу.

Когда благодаря божией милости была одержана эта превосходная победа, и в тех местах ни в степи, ни на островах не осталось ни одного врага, победоносные знамена могущественного Тимура ***. направились в Самарканд, который был местом водружения престола справедливого владычества ***. Победоносные войска в полном довольстве, спокойствии, радости и весельи заняли степь и равнину от края до края, они выступили и шли переход за переходом в удовольствиях и наслаждениях, веселые и довольные, так как всем досталось из добычи богатство и имущество и из рабов и рабынь красивые возлюбленные. Жилищем степняков в той безграничной пустыне являются шатры "кутарме", которые делают так, что их не разбирают, а ставят и снимают целиком, а во время передвижений и перекочевок едут, ставя их на телеги. Все они были захвачены в полное распоряжение войск, действующих как (неумолимая) судьба. Поэтому каждый по желанию сердца держал месяц (97) с жилищем в объятиях желания ***.

Вследствие этого многочисленность толпы в высочайшей орде дошла до такой степени, что если кто-нибудь потерял бы свой шатер, то не нашел бы и через месяц и два. Когда достигли реки Яика, у Кунче-оглана, первоначальным обиталищем которого был Дешт, любовь к родине закрыла правильный путь от взора разума, так как (сказано): любовь к чему-нибудь ослепляет и делает глухим. Уклонившись от пути верности, он с своими людьми выбрал дорогу бегства и ушел (98) ***. Переправившись через реку Яик, Тимур после нескольких переходов оставил эмира Хаджи-Сейф-ад-дина и других амиров при обозе, а сам быстро двинулся вперед, под охраною всемогущего счастливо пересек эту пустыню, полную опасностей, и степи, полные потерь, и пройдя через Сабран, в зу-ль-ка'де 793 г, (= 30 IХ — 29 X 1391)благополучно прибыл в Отрар ***. Выступив счастливо оттуда и переправившись через Сейхун, он прибыл в райскую область Самарканд...

Через несколько дней, проведенных в удовольствиях и весельи, мирза Мираншах по высочайшему разрешению и указу направился в Герат, а Тимур выступил на зимовье в Ташкент и, перейдя через Ходжендскую реку, раскинул свой стан на равнине Парсина. (99) В мухарраме 794 г. (= 29 XI — 28 XII 1391) прибыл туда же эмир Хаджи-Сейф-ад-дин с обозом и всем войском, выступившим из Ташкента в сафаре прошлого (793) года (= 8 I — 5 II 1391). Таким образом весь этот поход продолжался 11 месяцев...

Рассказ о войне Тимура с неверными Грузии...

В это время (100) из Ширвана пришло известие, что войско Токтамыш-хана под начальством Али-оглана, Ильяс-оглана, Иса-бека, Яглы-бия и других эмиров прошло через Дербенд и напало на некоторые области Ширвана ***., (Тимур) с победоносным войском (своим) с божьей помощью из Шеки двинулся против них; могущественные царевичи, эмиры и нойоны, подняв знамена державы и приготовив принадлежности войны и битвы, выступили отряд за отрядом ***.

Узнав об этом, войско Токтамыш-хана немедленно обратилось в бегство и ушло назад. Тимур шел по берегу Куры, но когда пришло известие о бегстве неприятельского войска, он приказал юртчиям выбрать для зимовья подходящий юрт. После поисков они нашли удобными пастбища Махмудабада. Прибыв туда, могущественный Тимур расположился близ деревни Фахрабад, в Калын-гунбеде, и все победоносные войска правого и левого крыла, разделив юрты по туманам, стали лагерем...

Рассказ о походе Тимура с войском против Токтамыш-хана во второй раз.

В конце зимы (101) (797 г. = 27. Х. 1394 — 15. Х. 1395), когда армия зелени по приказу султана весны, придя в движение, победоносно выступила в степь и от блеска прибытия справедливого царя весны совершенно распалось основание неправосудного войска зимы, укрепляющее мир мнение Тимура пришло к решению повести войско в сторону Токтамыш-хана и снова наказать его, чтобы он в другой раз не выдвигал ноги самообольщения из пределов своей силы и мощи ***.

Вследствие этого он (Тимур) обратил внимание на снаряжение армии, роздал воинам подарки (укулька) ***. и приказал, чтобы царицы с обозами отправились в Султанию, чтобы Сарай-Мульк-ханум и Туман-ага с маленькими детьми уехали в Самарканд, а Чулпан-мелик-ага и некоторые жены оставались там. (102) Состоять при них Тимур назначил Муса-Ракмаля с тем» чтобы он управлял там сообща с Ахи-Мираншахом, которому было вверено комендантство крепости Султания. Когда они, согласно приказанию, отправились в путь, Тимур в воскресенье 7 джумади I 797 г. (= 28. II. 1395) поднял знамя выступления оттуда ***. Войска, подобные судьбе, шли в совершеннейшем порядке, отряд за отрядом, подняв знамена и набросив складки ненависти на чело могущества и мужества, и так как они направлялись на восток и на север, то вперед пошло левое крыло, как это принято у тюрков. Чтобы вызвать повод, Тимур еще в зимовье (своем) написал Токтамыш-хану письмо (103) ***.

С письмом этим он отправил в качестве посла к Токтамыш-хану Шемс-ад-дина Алмалыги, который был человек умный, речистый, опытный, хорошо знавший правила и законы устава (тура) и приятными речами, соответствующими всякому положению, мог добиться цели. Пройдя Дербенд и прибыв в Дешт-и-Кипчак к Токтамыш-хану, он представил ему письмо Тимура и в красивых и красноречивых выражениях изложил слова его величества. Эго сильно подействовало на ум Токтамыш-хана, и он,. выказав готовность помириться, хотел рукою добрых отношений уце питься за полу извинения, от всей души поставить ногу повиновения на путь согласия и сделать так, чтобы пыль вражды между (ними) исчезла. Эмиры его, вследствие крайнего невежества и упорства, оказали сопротивление, внесли смуту в это дело и рукою спеси и прахом несчастия наполнили источник счастья благодетеля (104) и глаза собственного благополучия ***. Токтамыш-хан вследствие речей этих несчастных, сойдя с пути истины, ушел в пустыню гордости и самообольщения, посеял семена горя и смятения, и в ответе своем на письмо Тимура написал грубые выражения ***. Затем, надев на Шемс-ад-дина Алмалыги халат, он отослал его назад (105). Когда последний прибыл на реке Самур в царский стан и, исполнив обряд целования земли, представил письмо Токтамыш-хана, Тимур чрезвычайно разгневался на тот неприличный ответ и отдал приказание о смотре войска и приведении в порядок армии.

Рассказ о смотре, который Тимур сделал победоносному войску ***.

Река Самур протекает у подошзы горы Эльбурза и оттуда до моря Кулзум (106) пять фарсахов. Согласно приказанию войска, двинувшись в совершенном порядке, выстроились в линию таким образом, что крайний фланг (канбул) левого крыла находился у подошвы горы Эльбурза, а крайний фланг правого крыла на берегу моря Кулзум ***. Такого значительного по численности и многолюдству войска никто не видал со времен Чингиз-хана, а по части великолепия и снаряжения никто не читал и не слышал подобного в рассказах о царях Аджема (107) ***.

Могущественный Тимур с божией помощью объехал левый фланг, центр и правый фланг победоносного войска и лично осмотрел латы. У каждого отряда, к которому он подъезжал, эмир его и храбрецы (бахадуры) становились на колени и языком искренности и готовности к службе выражали восхваления и преданность ***. Каждый из них, припав на колена, выводил оседланного коня, как это в обычае. Тимур, оказывая им ласковое внимание, обнадеживал их царскими обещаниями. По возвращении его в центр, ударили в литавры и барабаны, заиграли на трубах и рогах в центре и на правом и левом крыле, обнажив мечи в сторону неприятельскую, подняли военный клич так, что от этого крика заколебались горы и заколыхалось море ***. Эмиры — темники, тысячники и (эмиры) кошунов отряд за отрядом, по своему рангу (мурчил), тронулись в путь. Когда они прошли через Дербенд, то у подножия горы Эльбурза оказался народ из числа сторонников Токтамыш-хана, который называли кайтаг. Чтобы получить доброе предзнаменование началом дела, так как "начало (фатиха) есть мать книги", Тимур отдал приказание уничтожить и истребить этих неверных. Войско, подобное судьбе, внезапно бросилось на них и так потрепало края и стороны их, что из тысячи не спасся и один, всех ограбили и деревни их сожгли ***. Токтамыш-хан отправил послом к Тимуру человека по имени Уртак. В это время он подошел к стану царскому и когда увидел многочисленность победоносной армии, то, пораженный и испуганный, с полной поспешностью вернулся и уведомил Токтамыш-хана, что Тимур с громадным войском, устроив свой авангард и ц нтр, уже подошел. У Токтамыш-хана при этом известии пошел из головы дым смущения, и он отправил Казанчия с большим войском в качестве авангарда. (108)

Когда Тимур со вcем своим войском прибыл в местность Тарки и расположился там лагерем, до сведения его довели, что авангард Токтамыш-хана (под начальством) Кгзанчия остановился на берегу реки Хой. Тимур лично с отборным войском ночью отправился в поход и утром, как ветер переправившись через реку, напал на них, ударами сверкающего меча истреблял презренных врагов, обагрил поверхность степи и равнины кровью неприятелей и зеленью (?) меча заставил на побеге счастья распуститься бутон победы ***. Оттуда мирозавоеватель с победоносным войском своим двинулся дальше и, придя на берег реки Сундж, остановился, а Токтамыш-хан, собрав свое войско на берегу реки Терека и выставив вперед туры, арбы и... (109) укрепил свою позицию и приготовился к бою. Тимур, выстроив войско в боевой порядок, подошел и, благодаря (своему) непоколебимому счастью и мощи (своего) войска, напустил поток страха и ужаса в жилище стойкости и самообладания Токтамыш-хана; он (последний) не мог устоять, так что войско его, бросив (заградительные) окопные щиты (чапар) и обратясь в бегство, отступило. Тимур с войском, найдя брод, перешел через реку Терек, а Токтамыш-хан, дойдя до реки Курай (110) остановился и занялся собиранием остатка своего войска. Так как у Тимурова войска оставалось мало продовольствия, то Тимур пошел вдоль берега реки в область Джулат, чтобы воины запаслись провизией из тамошних зерновых продуктов и в спокойном состоянии мужественно занялись уничтожением неприятелей. В это время сторожевые посты доставили известие, что Токтамыш-хан вторично привел в порядок войско и по берегам реки идет вниз вслед за победоносным войском.

Тимур, устроив правое и левое крыло, центр и фланги победоносного войска, повернул назад и двинулся на них вверх по реке. Когда расстояние между обеими сторонами стало близким, во вторник 22 джумади II 797 г. (= 14 IV 1395), соответствующего году свиньи, они расположились одна напротив другой. Тавачии победоносного войска, согласно приказанию, разделили землю на части и воины со всех сторон вырыли вокруг победного лагеря ров, поставили окопные щиты и укрепили колья (111), а за этим рвом вырыли еще другой ров. Был издан обязательный приказ, чтобы в эту ночь каждый оставался на своем месте и не двигался со своей позиции, чтобы остерегались ночного нападения, чтобы никто не подавал голоса и не кричал ***.

Высокому приказу повиновались, и в ту самую ночь, ***. когда часть ночи прошла, Токтамыш-хан вознамерился произвести ночное нападение, (думая) что может быть сможет вызвать замешательство в высочайшей орде. Когда он подошел близко, то ударил в барабаны и литавры, затрубил в рога и поднял военный клич (сурен). Войска, подобные судьбе, согласно приказанию, совершенно не обратили на них внимания и ни от кого не послышалось ни звука. Те, когда не ощутили никакой перемены, тревожно задумались об этом самообладании, не смели подойти и поневоле ушли назад.

Рассказ о выступлении Тимура с намерением сразиться.

На другой день ***. в среду утром, войско с обеих сторон с громкими криками пришло в движение. Могущественный Тимур занялся приведением в порядок армии; устроив семь корпусов (кул), он поставил туры и выставил вперед храбрецов (бахадуров); пехота, за щитами, стояла впереди. Мирзу Мухаммед-Султана он назначил в главный корпус, а фланги корпуса укрепил смельчаками, разрывающими боевые ряды ***. Сам же с 27 кошунами в полном вооружении ***. стал позади войска ***.

Войско неприятельское также выстроило ряды напротив и подняло знамена ***. В это время кто-то с левого крыла принес известие, что с правого крыла неприятеля Кунче-оглан, Бек-Ярык-оглан, Актау (112), Давуд Суфи, зять Токтамыш-хана и Утурку с большой толпой наступают на левое крыло победоносного войска Тимура. Тимур поспешно двинулся на них и с построенными в боевой порядок кошунами произвел атаку. Те, увидев стремительный напор войска, подобного судьбе, показали тыл и обратились в бегство. Некоторые из числа 27 кошунов, находившихся при Тимуре, пустились в погоню за бегущими (113), которые, добравшись до своего корпуса (кул), повернулись, бросились на тех, которые гнались за ними, отбросили их, прогнали до Тимура и часть убили, а часть разбежалась во все стороны. Вследствие этого кошуны смешались, а те (воины Токтамыша), осмелев, ринулись вперед и устремились на Тимура. Эмир Шейх-Нур-ад-дин, принося жизнь в жертву за благодетеля и возложив упование на бога, спешился перед врагами, с ним спешились еще 50 человек и ударами пронзающих сердце стрел удержали тех ***. Мухаммед-Азад, брат его Алишах и Тукель-баурчи дахватили и притащили каждый по неприятельской арое и все три арбы связали перед Тимуром вместо окопных щитов. Алладад с кошуном Вефадара подоспел на помощь и также спешился возле Шейх-Нур-ад-дина. Прибыл также и спешился Хусейн-Мелик-каучин с рабами (тогма) (114).

Эмир Зирек Чаку также пришел со своим кошуном и присоединился к ним. Кошун центра (кул), прибыв с бунчуком и знаменем, забил в барабан и, затрубив в рога, поднял боевой клич (сурен). Пришел Устуй со своим кошуном и также спешился позади кошуна центра ***. Хотя войско неприятельское подходило отряд за отрядом, совершало одно нападение за другим и проявляло (большие) усилия, оно не могло сбить с места победоносных храбрецов (тимуровых), которые, спешившись и припав на колени (сукдамиши карде), выпускали стрелы ***. Худадад Хусейни, находившийся на крайнем фланге (канбул) левого крыла, пройдя мимо Кунче-оглана, бывшего на крайнем фланге правого неприятельского крыла, зашел в тыл (людям) Актау, которые сражались, стоя напротив Тимура, и стал осыпать их стрелами. В это время явился на помощь мирза Мухаммед-Султан с собственными кошунами в порядке и полном вооружении (115) и вступил в бой с левой стороны Тимура. Храбрецы (бахадуры) все вместе сделали атаку, разом ударили на неприятельское войско и ударами сверкающих мечей и огненосных копий обратили в бегство правое крыло неприятеля.

Эмир Хаджи-Сейф-ад-дин, находившийся на крайнем фланге правого крыла, оказался в более затруднительном положении, потому что левое неприятельское крыло, на крайнем фланге которого находился эмир Иса-бий и Бахши (116)-ходжа, одолело и, обойдя его, окружило. Он также, не заботясь о жизни, спешился со своим туманом, поставил перед собой щиты и, припав на колено (сукдамиши карде), они храбро стали отбивать и отражать неприятеля, стоя крепко, как гора, и проявили мужественные усилия. Сколько неприятели ни приходили на помощь друг другу и сколько они ни делали нападении копьями, мечами и метательными копьями, те отражали их ударами стрел ***. Наконец с другой стороны подошел Джеханшах-бахадур со своим туманом, бросился на врагов и завязался великий бой ***.

Когда эти два мудрых эмира ***. согласованными действиями подкрепили друг друга, то они обратили в бегство противостоявший им крайний фланг левого неприятельского крыла. Тимур-ходжа-и-Ак-Буга также выказал признаки храбрости и погнал тех из левого крыла неприятеля, которые находились против него. Мирза Рустем-и-Омар-шейх со своим туманом, как гром и молния ударил на врагов, сжег гумно их твердости, обратил их в бегство и в таком юном возрасте оживил память знаменитого отца своего ***. Яглы-бий бахрин, один из приближенных и ичкиев (117) Токтамыш-хана, ринулся вперед со смельчаками (бахадур) своего (118) войска ***. и, подняв голос, вызвал на бой Осман-бахадура. У эмира Османа от этого задорного хвастовства вспыхнул огонь негодования, и он немедленно двинулся, как гора на спине ветра ***. Когда Оcман-бахадур подошел к ним со своим кошуном, обе стороны сцепились и обрушили друг на друга удары беспощадных мечей, палиц и метательных копий ***.

В конце концов, благодаря силе мощной судьбы, Оcман-бахадур одержал верх и, разбив неприятелей, прогнал их. Другие эмиры и храбрецы войска подобного судьбе, каждый на своем месте, отдали долг храбрости и мужества и благодаря счастливой судьбе несравненного Тимура сразу разбили войско неприятелей,,. всех их рассеяли и разогнали. Токтамыш-хан с царевичами Джучиева рода, эмирами и нойонами, показав тыл, обратились в бегство и много воинов их было убито ***. Царевичи, эмиры и нойоны, преклонив колена, выполнили обычай поздравления и сделали нисары, а Тимур, обнимая их, хвалил. Оттуда победоносное знамя двинулось, торжествуя, дальше и, когда стан расположился на берегу реки Курай, милостивый падишах,, исследовав положение помощников державы, особенно почтил эмира Шейх-Нур-ад-дина, проявившего в бою самоотверженность, высоко поставил его, подарил ему коня, шитую золотом одежду, украшенный драгоценными камнями пояс и дал в награду (укулька) 100 000 кепекских динаров. Веем другим храбрецам и эмирам, выказавшим признаки мужества и отваги, он роздал денежные награды (укулька) и почтил разными царскими милостями.

Рассказ о выступлении Тимура в набег (илгар) вслед за Токтамыш-ханом.

Несметные богатства и сокровища, добытые при этой славной победе, Тимур-завоеватель оставил при обозе и мирзу Мираншаха, который еще до битвы упал с лошади и рука его была сломана, (также) оставил в обозе. Назначив к нему эмира Ядгар-барласа и эмира Хаджи-Сейф-ад-дина и отобрав себе войско, он (Тимур) назначил набег (илгар), двинулся в погоню за Токтамыш-ханом и чрезвычайно быстро днем и ночью шел по следам его. Прибыв к месту переправы через Итиль, называемому Туратурской переправой, он дал находившемуся при нем сыну Урус-хана, Койричак-оглану, отряд узбекских храбрецов, находившихся в числе слуг высочайшего двора, приготовил принадлежности падишахского достоинства, удостоил его шитого золотом халата и золотого пояса, велел ему переправиться через Итиль и передал ему ханство над улусом Джучи ***.

Царевич Джучиева рода, согласно приказанию, перешел на ту сторону реки и занялся собиранием рассеянной армии и устройством улуса, а войска подобные судьбе, поспешив по пятам неприятелей, дошли до Укека (119) и многих из них убили. В этот день несчастным, с одной стороны; угрожали удары губителя-меча, а с другой — волны-кровопийцы Итиля. Большую часть их взяли в плен, а немногие из них бросились на плотах в воду и переправились на ту сторону Итиля. Токтамыш-хан бросил ханство, дом и все, что имел, явное и скрытое, и, опасаясь за жизнь свою, с несколькими людьми бежал, ушел в сторону Булара (120), в лесистую местность, и спасся от львиных когтей, низвергающих врага. Победоносное войско (Тимура) с этой стороны реки дошло до того же места, до которого оно в первый поход на Дешт добралось с той стороны реки, и ограбило (все это). Место (же) это недалеко от "страны мрака". Победоносная армия и в этот раз ограбила большую часть Дешт-и-Кипчака ***. Мирза Мираншах с теми эмирами, которые оставались при обозе на берегу реки Курай, чтобы, став во главе обоза, привести его вслед, присоединились к Тимуру в местности Юлуклук-Узуклук. (121) Так как в этом удачном походе при его величестве находилось большинство царевичей и старших эмиров, то Тимуру (его) счастье внушило мысль принять меры предосторожности и потому последовал обязательный к исполнению приказ, чтобы мирза Пир-Мухаммед с 6000 всадников вернулся в столицу Шираз, а эмир Шемс-ад-дин Аббас с 3000 человек и с рияс-ад-дин-тарханом, входившим в его туман, поспешили в столицу Самарканд...

Рассказ о набеге Тимура на правое крыло Джучиева улуса и на область русских.

Тимур-завоеватель, который во всяком деле был доволен только тогда, когда доводил его до крайнего предела, после разбития и изгнания Токтамыш-хана и уничтожения его армии и воинов, захотел в своих высоких помыслах покорить и завладеть всеми теми областями и землями, да подчинить и искоренить все народы и племена тех пределов и местностей. Направляясь против правого крыла улуса Джучи-хана, он двинулся в ту беспредельную степь к реке Узи (122) и в сторожевой отряд назначил эмира Османа, который, взяв проводников, отважно отправился в путь. Дойдя до реки Узи, он в местности Манкерман (123) ограбил Бек-Ярык-оглана и некоторых из находившихся " гам людей улуса узбекского и большую часть их покорил, так что лишь немногие и то с одной только лошадью смогли спастись. Баш-Тимур-оглан и Актау бежали и, переправившись через реку Узи, вступили в улус Хурмадая, (124) люди которого были их врагами. (125) Там положение их стало хуже, чем от грабежа и плена, и оттуда туман Актау, ища (спасения) в бегстве, ушел в Рум и поселился на равнине Иераяка, (126) где находится и до сих пор. Повернув от реки Узи, Тимур счастливо направился на русских. Подобные небосводу войска на берегу реки Тан (127) еще раз окружили Бек-Ярыка; спереди у него оказалась река-кровопийца, сзади отважное войско. Дойдя до Карасу, одного из городов русских, они разграбили весь город внутри и снаружи.

Бек-Ярык-оглан дошел до полного изнеможения и бессилия, по необходимости и в (полном) смятении, оставив семью и детей своих в когтях несчастья, бежал с одним (лишь) сыном и вышел из окружения их (войск Тимура). Победоносное войско привело к Тимуру всех жен, детей и домочадцев его. Его величество отвел им шатры и палатки, оказал им всяческую заботу, подарил им множество скота, платья, вещей и разных драгоценностей и отослал веселыми и спокойными вслед Бек-Ярык-оглану. Мирза Мираншах, Джеханшах-бахадур и другие эмиры — темники и тысячники повернули назад, со своими воинами вторично произвели набег на правое крыло Джучиева улуса и, придя туда, уничтожили Бек-ходжу и других эмиров со всем улусом онкол (правой руки), убивая, забирая в плен и разоряя.

Города Сарай и Урусчук (128) они также ограбили и весь улус и области подчинили своей власти; имущество и богатства, выходящие за пределы приблизительного счета и воображения,, прибавились к прочей добыче. Они взяли бесчисленные стада и табуны и забрали в плен красивых женщин и девушек. Тимур двинулся на Москву, 129 которая также один из городов русских. Прибыв туда, победоносное войско (его) также опустошило всю ту область, вне города, разбило и уничтожило всех эмиров тамошних ***.. В руки воинов попала большая добыча. Стихи: "оказалось столько драгоценностей, что им не видно было счета: и рудное золото и чистое серебро, затмевавшее лунный свет, и холст, и антиохийские домотканные ткани, наваленные горами, как горы Каф, (целыми) вьюками блестящие бобры; черных соболей также несметное число; горностаев столько связок, что их не перечтешь; меха рыси, освещающие опочивальни, как родимое пятно ночи, упавшее на лицо дня, блестящие белки и красные, как рубины, лисицы, равно как и жеребцы, не видавшие (еще) подков. Кроме всего этого еще много других сокровищ, от счета которых утомляется ум". Сверх всех этих драгоценностей мирза Мухаммед-Султан ограбил, еще жителей Кубунджи-караула и другие племена и народы неприятельские, как, например, племя Курбуки, Бирлана, Юргуна и Келечи, (130) которые от страха перед победоносным войском (Тимура) бродили в степи смущенные и ошеломленные. Отыскав всех их, напали на них, отобрали (у них) огромное количество разного имущества, взяли в плен и привели женщян и детей. Стих: "что я скажу о подобных пери русских (женщинах) — как будто розы, набитые в русский холст" ***. Могущественный Тимур, взяв проводника, отправился оттуда в Бальчимкин. (131) Когда он достиг крепости Азака, мирза Мираншах с бывшим при нем войском, пройдя по берегу реки Тан и ограбив неприятеля, присоэдинился там к царственному поезду. Последовал обязательный приказ, чтобы в Азаке мусульман отделили от прочих общин и отпустили, а всех неверных предали мечу джихада и, ограбив дома их, сожгли. Так оправдалась истина слов: "Многие из деревень мы уничтожили".

Рассказ о набеге (илгар) Тимура на черкесов.

Победоносное знамя выступило оттуда (из Азака) и двинулось к Кубани. Черкесы сожгли луга, которые находятся между Азаком и Кубанью; поэтому множество скота победоносного войска погибло на этом пути, и оно бедствовало около 7 или 8 дней от бескормья. Переправившись через много рек и болот, они пришли к Кубани и там простояли несколько дней. Мирзу Мухаммед-Султана, мирзу Мираншаха, эмира Джехан-шаха и других эмиров Тимур-завоеватель отправил против черкесов и настойчиво приказал им, чтобы они поскорее покорили эту область и вернулись обратно. Царевичи и эмиры, согласно приказанию, выступили в набег (илгар), с полной поспешностью направились в ту область и, благодаря помощи всевышнего и блеску счастья Тимура, властною рукою ограбили весь улус черкесский, захватили большую добычу и, благополучно возвратигшись, удостоились чести целования ковра. (132)

Рассказ о движении пышного поезда (Тимура) к горе Эльбурз.

Когда мысли Тимура успокоились от дел с областью русских и черкесов, то он со всеми, подобными небосводу, войсками повернул к горе Эльбурз. В это время гнев и горячность царские, вследствие подозрения, которое в действительности не имело основания, отдали приказание убить эмира Осман-и-Аббаса, и такой предводитель погиб из-за подстрекательства нескольких подстрекателей-клеветников ***. В намерении покорить неверных знамя, мир завоевывающее, направилось на Буриберди (133) и Буракана,(134) который был правителем народа асов. На этом пути находились леса. Вырубив деревья и проложив дорогу, (Тимур) оставил эмира Хаджи-Сейф-ад-дина при обозе, а сам с целью джихада взошел на гору Эльбурз. В горных укреплениях и защищенных ущельях у него было много стычек с врагами веры и во всех делах победоносное войско (его), согласно обещанию "поистине наши войска будут победителями", (135) одержало победу, многих из тех неверных, предав мечу джихада, отправили в огонь геенны,, разорили их крепости, и милостью судьбы для победоносного войска стала несметная добыча из имущества неверных. Возвратясь победоносно оттуда после похвальных трудов и с бесчисленной добычей, (Тимур) остановился в высочайшей орде. Эмир Хаджи-Сейф-ад-дин, остававшийся при обозе, устроил пир и задал царское угощение ***.


Рассказ о походе Тимура на крепости Кулы и Тауса и другие.

Тимур, снова оставив обоз, двинулся оттуда к крепости Кулы и Тауса. Они также принадлежали к племенам обитателей Эльбурза. У тамошних жителей были крепости и укрепления на вершине горы, и пройти туда было чрезвычайно трудно, вследствие высоты их, которая была так велика, что у смотревшего мутился глаз и шапка валилась с головы, в особенности крепость Тауса, которая лежала на третьем уступе горы, как гнездо, хищной птицы, на такой вышине, что пущенная стрела не долетала до нее ***. Тимур вызвал несколько находившихся в победных войсках его человек из племени мекритов, которые в ходьбе по горам были так ловки и искусны, что заберутся в любое место, куда только серна может забраться, и приказал им искать и исследовать дороги к той крепости. Они, согласно приказаниию, занялись отыскиванием места, где можно взойти и спуститься по той горе, но сколько ни ходили и ни смотрели, совсем не нашли ни одной дороги, по которой можно было бы добраться до этой крепости. Разрешающий трудности ум его величества бросил луч размышления на это дело и после внимательного обсуждения (его) приказал сделать несколько высоких лестниц, привязать их одну к другой и, поставив их на первый уступ горы, нескольким храбрецам забраться по ним наверх, втащив лестницы, поставить на второй уступ, взойти наверх, снова втащив, поставить на третий уступ горы, на котором находится крепость. Те храбрецы, простившись с жизнью и обнажив мечи, один за другим взобрались но лестницам. Другая группа смельчаков, решившись пожертвовать жизнью, наверху той горы опоясалась канатами, концы канатов прикрепили к вершине горы и с огненными мечами спустилась до места, находившегося против крепости. Оба отряда согласованно сверху и снизу нападали (на крепость). Сколько ни бросали (из крепости) стрел и камней и сколько ни гибло храбрецов, другие верующие смельчаки, благодаря счастливой судьбе могущественного Тимура, храбро принимались за это дело ***.

Жители крепости, видя эту небесную и земную беду, сверху и снизу спускающуюся и поднимающуюся, оробели и растерялись. Храбрецы победоносного войска овладели таким образом этой крепостью и умертвили множество людей из племени Иркувун, (136) которые были в ней ***. Взяв в плен Кулу и Тауса, которые были предводителями той крепости, они убили их. Оттуда победоносное знамя двинулось к крепости Пулада, в которой укрылся Утурку, один из старших эмиров Джучиева улуса. По дороге они один день провели в местности Балкан. Там было столько меда, что воины брали его столько, сколько хотели. Откочевав оттуда, они благополучно отправились (дальше). Чтобы вызвать предлог, (Тимур) написал Пуладу письмо и отправил его с братом Утурку. (137) Содержание письма и послания таково: "Пришли Утурку, укрывшегося у тебя, если же нет, то я приду с бесчисленным войском, которое все состоит из львов, поражающих врагов". Когда это письмо пришло к Пуладу, то он из-за уверенности в неприступности своей крепости ответил: "У меня хорошо защищенная крепость и средства для войны приготовлены; Утурку нашел у меня убежище, и пока (у меня) душа будет в теле, я его не выдам и, пока смогу, буду защищать и оберегать его". Когда этот ответ дошел до Тимура, у него вспыхнуло пламя царственного пыла. По дороге туда был такой густой лес, что от множества деревьев и сплетения ветвей туда с трудом проходил (даже) быстрый ветер. Было издано высочайшее повеление, и войска, подобные судьбе, прорубив лее на три фарсаха, проложили путь и, подняв знамя похода, прибыли туда. Крепость находилась в чрезвычайно недоступном ущелье, и тамошние жители, заняв вход в ущелье и отрекшись от жизни, отчаянно начали сражаться.

После многих усилий победоносное войско одолело их и, овладев крепостью, мечом джихада уничтожило многих из этих заблудших. Утурку бежал и ушел в ущелья горы Эльбурз. Победоносное войско Тимура разграбило и сожгло дома их и взяло бесчисленную добычу. В это время кто-то принес известие, что три отряда неверных, убежав, взошли на склон горы и стоят (там). Тимур двинулся против них, и войска, подобные судьбе, вступив в бой, взяли их в плен и сожгли всех этих обреченных в ад. С правого крыла мирза Мираншах прислал известие: "Мы гонимся за Утурку и вошли в горы Эльбурза в местности Абаса". (138) Тимур благополучно выступил в поход, прошел через перевалы и ущелья горы Эльбурза и расположился в Абасе. В этом месте, схватив и связав, Утурку привели ко двору Тимура, и был издан приказ, чтобы его в оковах держали в заточении. Победоносное войско, ограбив многих жителей этих мест, под сенью победного знамени отправилось назад и прибыло в высочайшую орду ***. Могущественный Тимур со всеми победоносными войсками несколько дней пробыл в Баш-таке и окрестностях его.

Рассказ о походе Тимура на Симсим и крепости неверных, которые были там.

Тимур — завоеватель стран с победоносными войсками быстрым походом (илгар) двинулся на Симсим и, благополучно прибыв туда, благодаря возрастающему счастью овладел всем этим улусом. Мухаммед, сын Гаюр-хана, повязавшись поясом повиновения и послушания, пришел со своим илем к подножию высочайшего престола и, удостоившись чести целования ковра, вступил в число слуг двора. (139)

Другая группа жителей этих мест бежала и, укрывшись в горах, ушла в такие недоступные места, куда и пеший с трудом мог добраться. Тимур лично отправился против них, и когда взошел на те горы, победоносное войско, отважно вступив в бой, овладело всеми этими крепостями. Жителей тамошних, по приказанию Тимура, связав, сбросили с горы. В той горной области они взяли много владений. Вдобавок к этим (трудностям) было много мест, с которых ни конному ни пешему нельзя было спуститься, а следовало оттолкнуться и скользить вниз. Поддерживаемый свыше, верующий властитель (Тимур), вследствие крайнего желания снискать себе заслугу священной войны, сам подвергался этим ужасам и опасностям ***.

В местах, на которые по непомерной высоте их, (даже) воображение не в силах забраться, (Тимур) благодаря своему счастью и умным распоряжениям, взял в плен и уничтожил неприятелей и овладел крепостями. Один-два дня огонь гнева его так пылал, что сжег и сухое и влажное, и он разорил и уничтожил все церкви и капища их. Спустившись оттуда, он сделал набег на подножие горы Аухар, (140) и воинам досталась большая добыча. Оттуда Тимур повернул назад и направился к Бешкенту. (141) Эту область он украсил светом правосудия и благости и делами великодушия и благодеяния; жители этой местности, пришедшие уже перед тем и заявившие свою покорность, получили пожалование (суюргал) и, удостоившись милостивого взора, освободились от страха и ужаса. Было издано неуклонное повеление, чтобы воины совершенно не трогали их и не причиняли им ни малого ни большого вреда, дабы всем обитателям мира стало известно, что все хорошее и дурное, что с ними случится, есть воздаяние и возмездие за их действия и поступки, как это следует из изречения: "Кто сделал добро, то для самого себя, а кто сделал зло, то против себя". Отправившись оттуда, Тимур напал на область Чутур-казак. (142)

Предав всех заблудших, живших в этих великих горах, сожигающему зло мечу, бойцы за веру победоносного войска разорили иль чутур-казакский, овладели большой добычей и захватили также множество меду. Оттуда (Тимур) прибыл в местность Бугаз-кум (143) и расположился на зимовье. Все жители области Мамкуту (144) и Гази-кумук (145) покорно и в полном подчинении прибыли ко двору Тимура, заявили о рабском служении и послушании и удостоились царского благоволения. Среди островов было много мест, на которых люди, полагаясь на воду и сделав ее себе укреплением, проявляли пренебрежении и упущение в изъявлении (готовности) службы и подчинения. Людей этих называют балыкчиян, то есть рыбаками. Тимур отправил в быстрый поход (илгар) отряд для истребления их. Так как было зимнее время и реки покрылись льдом толщиною более чем в два гяза ***., то удальцы прошли по льду, напали на все эти острова, овладели ими, ограбили тех (людей) и забрали в плен, затем победоносно вернулись и прибыли в высочайший стан.

Рассказ о нападении победоносного Тимура на Хаджи-тархан и Сарай. (146)

Когда Омар-и-Табан, один из слуг Тимура, который согласно приказу занимался управлением Хаджи-тархана, заметил проявления враждебности со стороны тамошнего старшины (калантар) Мухаммеди и доложил об этом у подножия высочайшего трона, то Тимур обратил высокое внимание на разрушение и уничтожение Хаджи-тархана и Сарая, оставил мирзу Мухаммед-султана, мирзу Мираншаха, эмира Хаджи-Сейф-ад-дина и других эмиров при обозе, а сам отправился в набег (илгар). В ту зиму был сильный холод и выпало много снега ***.

Победоносные войска шли, утаптывая снег. Хаджи-тархан лежит на берегу реки Итиля, (147) и укрепления его проведены (начиная) от берега этой реки вплотную к воде так, что (обогнув город) опять доходят до реки. Таким образом с одной стороны города место укрепления занимает река. Так как зимою там лед до того крепок, что поверхность воды становится такой же, как поверхность земли, то по берегу реки из кусков льда, вместо кирпича и глины, строят стену, которую ночью поливают водой до тех пор, пока все соединится в один кусок. Сделав таким образом высокую (стену), они одним куском льда соединяют стену города с этой стеной и ставят ворота. Воистину это прекрасное устройство и потому здесь рассказано.

Итак, подойдя близко к Хаджи-тархану, Тимур с немногими людьми из своих приближенных, утром, прежде победоносного войска, поскакал к Хаджи-тархану. Правитель тамошний, Мухаммеди, поневоле вышел навстречу, и его величество отправил его с мирзой Пир-Мухаммедом, эмиром Джеханшахом, эмиром Шейх-Нур-ад-дином, Тимур-ходжа-и-Ак-Бугой и с войском по направлению к Сараю. Тимур вошел в Хаджи-тархан и после раскладки (хавале) денег (148) за пощаду и получения их, все что в нем было одушевленного и неодушевленного (имущества) подверглось разграблению. Упомянутый царевич и эмиры переправились через реку Итиль по льду и согласно приказанию отправили Мухаммеди под лед, где он сделался добычею рыб.

Победоносное войско взяло Сарай и, подложив огонь, сожгло его. Племена и кочевников тех местностей они по большей части ограбили, погнали (перед собой) и привели их. (149) Разрушение Сарая было местью за дерзость, которую дештские войска проявили в разрушении Зенджир-сарая, ибо они в то время, когда Тимур был занят завоеванием Фарса и Ирака, напали на опустевший Мавераннахр и разрушили дворец Казан-Султан-хана, известный под именем Зенджир-сарай; поэтому-то Сарай таким образом был перевернут вверх дном ***.

Выселив всех жителей Хаджи-тархана, город зажгли, и Тимур с войском вернулся ка зимовье. Вследствие сильного холода и мороза войско Тимура ослабело и упало духом, большая часть скота погибла, и скудость и дороговизна дошли до того, что 1 ман проса нельзя было найти и за 70 кепекских динаров, 1 быка за 100 динаров, а 1 барана за 250 динаров. Поэтому царственное милосердие пожаловало воинам добычу Хаджи-тархана и Сарая — хлеб, деньги и прочие виды добычи, — которую привезли (оттуда), и тавачии распределили это между ними; некоторые пешие (вследствие этого) сделались конными ***.

Рассказ о возвращении Тимура из Дешт-и-Кипчака и северных стран.

Когда все области Дешт-и-Хазара, правое и левое крыло улуса Джучиева и прочие северные страны были покорены, когда подобные небосводу войска, сделав набег на области и места того края — (земли) Укека, (150) Маджара, (151) русских, черкесов, башкирдов, Микес, (152) Бальчимкина, Крыма, Азака, Кубани и аланов со всем к ним принадлежащим и относящимся,— выказали свою силу и полную власть, а из врагов те, которые остались в живых, оказались бродящими, растерянными и бездомными, Тимур-завоеватель в начале весны 798 г. (= 16 Х 1395 — 4 Х 1396), соответствующего году мыши, благополучно выступил из зимовья Бугазкум и направился в сторону Дербенда и Азербайджана ***. Переправившись по льду через реку Терек и придя в Тарки, Тимур отделился от обоза, устроил победоносное войско и с целью священного набега двинулся на Ушкудже. (153) По прибытии (туда), победоносное войско окружило Ушкудже, расположилось там, и воины поспешили отправиться во все стороны громить и грабить. В это время Шаукал (154) Казикумукский и Аухарский с 3000 человек шел на подмогу жителям Ушкудже, несмотря на то, что у них прежде было обыкновение постоянно вести газават против неверных этой местности. Узнав о приходе их, сторожевые посты правого крыла довели об этом до сведения Тимура ***.

Он с 500 отборными всадниками в полном вооружении пошел им навстречу. Те расположились за холмом и пустили лошадей на пастбище. Тимур сам один взошел на вершину холма, осмотрелся и, поспешно спустившись с него, сообщил (об этом) победоносному войску. Удальцы бросились на них и, предав мечу большую часть, разгромили их. Мубашшир-бахадур добрался до Шаукала, который, страшась за жизнь свою, пешком взошел на гору. Знаменитый удалец (Мубашшир) одним ударом стрелы заставил его упасть с этой вершины ***. Отрезав ему голову кинжалом злобы, он принес ее к Тимуру ***. Некоторых из них взяли в плен и привели живыми (155).

Тимур с упреком спросил их: "Прежде вы, приверженцы ислама, всегда воевали с неверными; что стало теперь, что вы, отступив от этого, шли к ним на помощь". Они все сознали свою вину, осудили свой дурной поступок, смиренно и униженно стали умолять о прощении и помиловании и просили пощады. Милость царская простерлась на них, и он (Тимур), проведя черту прощения по спискам преступлений их, пожаловал всем халаты и подарки и дал позволение вернуться в свои места с тем, чтобы они сообщили своим старшинам (калантар) и вельможам (бузург) следующее: "Если вы искренне и твердо идете по пути веры, то немедленно приходите, выкажите раскаяние в своем дурном поступке, дабы я всех удостоил милости и ласки и укрепил за вами (это) владение". Когда Тимур вернулся в победный лагерь, войска, подобные судьбе, благодаря силе счастливой судьбы его, (уже) взяли Ушкудже, всех тех неверующих убили мечом джихада, из убитых сделали холмы и опустошили всю их область.

В это время старшины (калантары) казикумукские и аухарские вместе с тамошними казиями и вельможами (акабир) прибыли ко двору Тимура, признали свою вину и проступок, каялись и просили прощения и выполнили обычай подчинения и службы. Тимур разлил воду прощения для смытия пятен их скверных поступков, бросил на положение (их) светлый луч солнца царской милости, обласкал их разными милостями — почетными халатами, златотканными одеждами, золотыми поясами для мечей и арабскими конями — и дал им такое наставление: "Вы по прежнему порядку должны всегда воевать с врагами веры и держать обнаженным меч мести для утверждения ислама, твердо помнить неоспоримый текст: и воюйте на пути аллаха», (156) начертать на доске мыслей изречение: «убивайте их, где встретите» (157) и ни в каком случае не пренебрегать достижением этой заслуги". Утвердив за ними область и дав им ярлыки, он отослал их назад. Благополучно выступив оттуда, он направился к крепости Нергес и по прибытии туда взял ее с бою. Победоносные воины сделали тамошних заблудших пищей для меча газавата и, разграбив крепость, сравняли ее с землей. Большая толпа неверных ушла на склоны и в пещеры горы и укрылась в норах и расселинах, находившихся среди высоких гор. Тимур направил силу и могущество на истребление их и отдал приказание уничтожить их. Несколько удальцов с военным снаряжением ***. сели в ящики, и их спустили с вершины горы (до мест, приходившихся) против тех склонов и нор, где укрепились те заблудшие. Ударами дротиков и стрел они истребили тех несчастных и таким образом одолели всех неверных, укрепившихся на неприступных высотах, и ограбили все их добро и имущество, малое и большое, простое и драгоценное: "И был уничтожен до последнего народ бесчинствующий; хвала аллаху — владыке миров". (158) Укрепления Мика, Балу и Деркелу (159) они также взяли силой, сравняли с землей и предали грабежу все, что там было. Оттуда они благополучно, невредимо и с добычей возвратились к царскому обозу ***. Когда все крепости и области на той стороне горы Эльбурза, которая обращена к северу, с помощью всевышнего и благодаря счастью Тимура были покорены и очистились от скверны присутствия неверных и врагов веры, победоносное знамя с торжеством двинулось дальше ***.

Победоносные воины, веселые и счастливые, шли каждый с пятью-шестью стройными, как кипарис, и прекрасными, как розы, девушками в объятиях и с огромной добычей на арбах ***. Все жители и области Зирихгеран встретили царственный поезд подчинением и повиновением и поднесли ему множество броней и кольчуг. Милость царская удостоила их разных почестей и наград. Народ кайтагский также покорился и просил помилования; милосердие царское простерлось и на них. Под покровительством божиим Тимур-завоеватель прошел через Дербенд Бакинский и приказал возобновить и укрепить тамошнюю крепость, что согласно приказанию и сделали. По миру разнесся гул благовеста о возвращении Тимура ***.

Правитель Ширвана (Ширванат) Шейх-Ибрахим, который в этом походе сопровождал его величество, несколькими днями ранее испросил разрешение, прибыл в Шабран и занялся устройством и приготовлением провианта (тузгу) и даров. Когда победоносное знамя прибыло туда, он (Шейх-Ибрахим) выполнил обычай приношения даров и обязательства службы. Тимур выступил оттуда и через несколько переходов, пройдя через Шемаху, остановился на берегу реки Куры. В этом месте Шейх-Ибрахим устроил соответствующий пир, преподнес приличествующие дары и выполнил обязанности хорошего слуги так, как постоянно (исходило) от этого счастливого друга державы. Поэтому царская милость удостоила его бесчисленных наград и возвысила его положение пожалованием ему личного халата и украшенного драгоценными камнями пояса. Главных из его приближенных и близких он (Тимур) также пожаловал приличествующими халатами и попрежнему укрепил за ним Ширван (Ширванат) с принадлежащими к нему (местностями) (160) и приказал, чтобы он хорошо охранял Дербенд и следил за границей. Тимур-завоеватель несколько дней провел в этой приятной местности в наслаждениях и удовольствиях, в радости и весельи, благополучно выступил оттуда, и, перейдя через реку Куру, расположился в местности Ак-там.

Рассказ о прибытии послов с разных сторон, Тайзи-оглана от калмыков и Шейх-Нур-ад-дина из Фарса.

Когда луга Дурина, благодаря блеску победоносного поезда Тимура, сделались соперником горного рая, (161) прибыли из Дешта посол Тимур-Кутлуг-оглана и человек эмира Идигу, из Джете также прибыл посол Хызр-ходжи-оглана. Эмиры и нойоны привели их к подножию высочайшего престола (Тимура) и по исполнении обряда целования земли, они, высказав (свои) пожелания и восхваления, изложили цель своего посольства. Сообщение всех их заключалось в следующем: "Мы — рабы, слуги и взысканные милостями его величества; если до этого царапины вражды раздирали лицо нашей искренности, если мы сходили с пути повиновения и, бежав, бродили по степям, смущенные и ошеломленные, то теперь в зеркале ума мы увидели безобразие этого и, раскаявшись в этой непохвальной вражде, к которой нас побудили нашептывания сатаны, невежество и заблуждение, закусили палец раскаяния зубами сожаления. Если милость его величества Тимура коснется положения нашего, пятна наших погрешностей смоет водою прощения и отпустит наши вины, то мы после этого (уже) не сойдем с пути повиновения и ни в каком случае не отступим от приказаний рабов его величества"... Его величество милостиво обошелся с послами узбеков и джете, удостоил их шапок, поясов, халатов и лошадей, согласился на просьбы всех их и отпустил их с благосклонными грамотами, царскими подарками и редкостями.

Рассказ о получении радостных известий с разных сторон.

В то время, когда происходили упомянутые дела, (162) с разных сторон и концов пришли благоприятные известия, бывшие свидетельствами и признаками силы счастья Тимура, между прочим известия о том, что Тимур-Кутлуг-оглан, который после поражения и ослабления Токтамыш-хана ушел от Тимура и за ним укрепилось ханство улуса Джучиева, согласно изречению "Да, человек бунтуется, когда видит, что разбогател", — проявил неблагодарность и совершал неприязненные действия, теперь умер, и что тот улус расстроился и в беспорядке.

Рассказ о зимовке Тимура в Карабаге Арранском и о прибытии мирзы Мухаммед-Султана из Самарканда.

Пробыв один месяц в окрестностях Караул-тюбе, Тимур откочевал оттуда, благополучно отправился (дальше) и, пройдя через Ганджу и Берду, во вторник 22 реби II 804 г. (= 29. XI. 1401), соответствующего году змеи, когда солнце находилось в половине созвездия Стрельца, расположился лагерем в Карабахе. Для могущественного Тимура и славных царевичей устроили курьи из тростника, а внутри их воздвигли высокие шатры и палатки. Так как решено было, что в начале весны победоносное знамя двинется в Дешт-и-Кипчак, то каждый на своем месте разбил шатер лицом к Дербенду и устроил зимовье. Милость царская раздала всему войску награды (укулька). В это время из Дешта прибыли послы, которые через посредство эмиров удостоились чести целования земли, преклонили колена и от имени своего хана, высказав добрые пожелания и восхваления, заявили о покорности и подчинении. По этой причине пыл гнева его величества утих.

Рассказ о прибытии славного и счастливого поезда (Тимура) в столицу Самарканд...

Тимур (163) из упомянутого медресе (164) переехал в Баг-и-Чинар. Там посол Идигу, прибывший из Дешта, через посредство эмиров, удостоился счастья поцеловать землю, поднес сокола и другие подарки, которые привез с собою, и доложил послание Идигу, заключавшееся в изъявлении покорности и подчинения ...


Рассказ о (созванном) Тимуром куридтае и об устройстве пира по случаю свадьбы царевичей в Канигиле...

К числу наслаждавшихся этим чудесным пиршеством (165) и удивлявшихся великолепной роскоши его принадлежали послы разных краев и стран, так как ко двору Тимура прибыли послы из Египта, земли франков, Хиндустана, Дешт-и-Кипчака и Джете. Тимур, это море щедрости, пожаловал им, равно как всем великим и благородным, (166) собравшимся со всех сторон и концов государства, всем нойонам и предводителям войск, почетные халаты и обильные и разнообразные подарки.

Рассказ о причинах похода (Тимура-) завоевателя на Хатай...

Всех (упомянутых выше) послов, прибывших из земель франков, Джете, из Дешта и других стран, он (Тимур), обласкав, отпустил обратно с подарками и довольными...

Рассказ о выступлении победоносного знамени (Тимура) из Аксулата...

В это время (167) от Токтамыш-хана, который уже некоторое время скитался по степям в плохом положении и растерянный, прибыл ко двору Тимура Кара-ходжа, один из старинных его нукеров. В тот день, когда его величество приемный зал, великолепный как небосвод, (своим) султанским сидением возвел на высоту самого верхнего неба и с правой (его) стороны сидели Тайзи-оглан, один из потомков Угедай-каана, Баш-Тимур-оглан и Чекре-оглан, из рода Джучи-хана, а другая сторона украсилась присутствием царевичей Улугбека, Ибрахим-султана и Иджиля, посланник Токтамыш-хана, через посредство эмиров, как то:

Бердибека и брата его Шейх-Нур-ад-дина, Шахмелика и ходжи Юсуфа, удостоился счастья целования ковра и, извиняясь, изложил следующее послание Токтамыш-хана: "Возмездие и воздаяния за неблагодарность за благодеяния и милости я видел и испытал. Если царская милость проведет черту прощения по списку прегрешений и проступков этого несчастного, то он после этого не вытащит голову из узды покорности и не сдвинет ногу с пути повиновения". Благородный по характеру Тимур обласкал посланного и обещал следующее: "После этого похода я, с божьей помощью, опять покорю улус Джучиев и передам ему". Тимур намеревался через несколько дней, когда он из Отрара отправится в поход против неверных, отпустить жен и царевичей, провожавших его, дать Кара-ходже дозволение возвратиться и отправить его с подарками к Токтамыш-хану. Но начертание пера судьбы было другое... (168)

(пер. В. Г. Тизенгаузена)

Текст воспроизведен по изданию: Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды, том II. Извлечения из персидских сочинений, собранные В. Г. Тизенгаузеном. М.-Л. АН СССР. 1941

Комментарии

. В изд. Шармуа и некоторых рук.: Кундурча, но в рук. С и D: ***.

81. Букв.: отрекшимся от жизни.

82. Т. е. неприятельской.

83. Абд: "Бех-Буд-оклан" — явная ошибка.

84. D доб.: Ясури.

85. Абд.: Кунгуртак.

86. Абд.: "В то время Тимур приказал всему войску поставить шатры и палатки, наметы и завесы и в каждом помещении развести по одному или по два огня. Вследствие этого удачного распоряжения, (заставившего неприятелей предположить), что в такое время у них является охота разбивать палатки и варить пищу, страх неприятеля увеличился, и Токтамыш-хан в полном ужасе занялся приведением своей армии в боевой порядок".

87. "Нет бог кроме аллаха" и "аллах велик".

88. Пророка Мухаммеда.

89. Коран, V, 14.

90. В обоих изданиях и рук. D: ***; С: *** (и так в вариантах у Шармуа).

91. Так в калькуттском издании, рук. С. и D; у Шармуа: "мученичества".

92. Т. е. в смятении и печали он увидел корону и престол, ускользающими из его рук. АИ излагает этот эпизод так: *** "Случайно Токтамыш до сражения неоднократно слышал, что опора надежды чагатайского (т. е. Тимурова) войска подогревается ударами меча мирзы Омар-шейха. Он сам, со всеми, у кого были имя и честь, обошел (?) этот корпус (кул) и неожиданно бросился на туман сулдузов. Одной атакой он (своими) руками и ногами рассеял всех лошадей, верблюдов, людей и вьючных животных и... (неразобранное слово, невидимому, "прошел насквозь"). В то время, когда Тимур сам двигался с главным корпусом (гул), некто прибыл от мирзы Омар-шейха и сообщил о скверном положении сулдузов и о заходе Токтамыша в тыл корпусу левого крыла. Мирза Омар-шейх выстроил колонну (?) напротив врага и занимался держанием за воротник боя и проливанием крови, как вдруг Тимур со всеми туманами большого корпуса двинулся на подмогу в ту сторону. Еще до прибытия победоносных знамен (Тимура), мирза Омар-шсйх ударами меча, завоевывающего мир, и палицы, пробивающей камень, отбросил врага. При этом явлении Токтамыш увидел, что кольцо облавы этой великой охоты окружило его со всех сторон и, распрощавшись с троном Дешт-и-Кипчака, обратился в бегство" (л. 285б).

93. Коран, LXV, 9.

94. В обоих изданиях и всех рукописях: ган (***), см. указатель терминов.

95. С и D: Атиль (***).

96. Так D: ***; С: Уртепе (***).

97. Т. е. красавицу с лицом как месяц.

98. По Абд.: "Когда Кунче-оглан на берегу реки Яика узнал, что жители Дешта возвели на царство Тимур-Кутлуга, То во время переправы победоносного войска бежал без разрешения и дозволения" (Charmoy, 268).

99. Абд.: "в местности Чинас".

100. В 796 г. (= 6 XI 1393 — 26 X 1394), когда Тимур находился в Шеки.

101. Абд.: "в начале (месяца) фервердина" (март).

102. Т. е. в Султании.

103. Далее в 23 стихах, сочиненных размером героических поэм — мутакарибом, излагается мало содержательное письмо.

104. Т. е. Токтамыша.

105. Абд. здесь следует Низам-ад-дину, 158-159

106. Т. е. Каспийского.

107. Т. е. древнего Ирана.

108. АИ: *** "Послал Каранчи с авангардным войском для охраны переправы через реку Кой-суй".

109. Непонятное слово. Изд.: ***.

110. С и D с огласовкой: ***

111. В тексте: чапары и мунду.

112. Так в рук. С и D; в изд. и рук. А и В: Актад.

113. Абд.: *** "Тимур из тех 27 кошунов, которые находились при нем, по 50 человек из каждого кошуна послал в погоню" (А, л. 155б; В, л. 163б; С, л. 103а).

114. Так (***) в изд. и рук. А, С и D; В: "в то место" (***).

115. С: "с 6 кошунами в полном вооружении".

116. Изд.: Яхши.

117. *** — букв. "внутренние".

118. С: узбекского.

119. С: ***.

120. Т. е. Польши; С и D: ***.

121. С: ***

122. Рук. С здесь дает огласовку Аузи ***, м. б. — Ози, но ниже — обычное Узи (***).

123. С: ***; D: ***.

124. С: ***

125. Абд.: (С: *** " (Тимур) дошел до реки Манкыркан (sic!) и опустошил область Бек-Барыка (чит. Бек-Ярыка) и Саитурьяна (? вар.: Саби-нойона). Таш(чит. Баш)-Тимур-оглан и Бакаду (очевидно Актау), выказав вероломство, убежали к врагу" (А, л. 15ба; В, л. 165а).

126. С: ***; D: ***

127. D: ***

128. D: Города Сарай, Урус и Урусчук.

129. С: Машкав (***).

130. С: ***

131. Так в рук. А, С и D; изд.: Яль-Чимкин; В: Баль-чимкисен.

132. Абд.: *** "Они опустошили и ограбили эту область до берегов Франкского моря, называемого морем Азакским. Разорив левую и правую сторону тех степей до подножия гор и до берега моря очистив от идя и улуса, с несметной добычей и громкими победами они прибыли в высочайшую орду и доложили о положении той области" (А, л. 156б; В, л. 165б).

133. С и D: ***

134. D: ***

135. Коран, XXXVII, 173.

136. В рук. D огласовка: ***

137. По Абд.:.*** находился ври дворе Тимура". I

138. D: Аяса.

139. Абд.: *** "На равнине Бешдак Мухаммед-оглан, сын Нияту-хана, явился искать убежище при дворе Тимура и сделался проводником".

140. С — с огласовкой: ***

141. С: Ташкент.

142. С: ***; D: Чутур-Кузак (***).

143. D: ***

144. С в D с огласовкой: ***; АИ, л. 591б: Мамукту (***).

145. Изд. и рук. В и D: Кази-Кумук; А: Гази-Кумук; С: Гази-Кам»к (***).

146. АИ: Сарай Берке.

147. D: Атиль (***).

148. Т. е. выкупа.

149. В рук. С все это место изложено так: "Мирза Пир-Мухаммед-и-Джехангир, эмир Джеханшах и другие эмиры, которые согласно приказу отправились к Сараю, перешли по льду через реку Итиль, разграбили, погнали и привели Сарай и внешний иль, который оставался в тех краях и местах".

150. С: ***.

151. D: ***.

152. С: ***

153. D: ***.

154. D: ***; Абд. и АИ: Шаухал-огнепоклонник (***).

155. АИ: *** "Шаухала убили, а прочих, связанными, привели к его величеству. Тимур приказал, чтобы кумукских газиев успокоили различными ласками, а огнепоклонников всех предали мечу" (л. 291б).

156. Коран, II, 205.

157. Коран, II, 187.

158. Коран, VI, 45.

159. С и D:***

160. Рук. С добавляет: дал ярлык.

161. В 800 г. (= 24 IX 1397 — 12 IX 1398).

162. Т. е. в 802 г. (= 3 IX 1399 — 21 VIII 1400), во время приготовления Тимура к походу

163. в 807 г. = 10 VII 1404-28 VI 1405).

164. Медресе Сараймульк-ханым в Самарканде.

165. Происходившим в 807 г.

166. Эти выражения обычно относятся к представителям высшего духовенства и сейидам.

167. Т. е. в реджебе 807 г. (= 3 I — 1 II 1405), когда Тимур находился в Отраре.

168. Тимур умер в Отраре 17 ша'бана 807 г. (= 18 II 1405).

Отправлено 27 апреля 2012 - 10:21